Утром была солнечная погода. Я встретил машину, наша экспедиция собралась вместе, чтобы продолжить путешествие по бывшим еврейским местечкам Западной Беларуси. Мы проезжали через Козьяны, Видзы...
В Опсе на площади, рядом с величественным костелом, старые двухэтажные кирпичные дома, оштукатуренные и покрашенные в яркие тона. В солнечный день они смотрятся приветливо и гостеприимно. Правда, в окне одного из домов я увидел написанное на фанере крупными буквами объявление: «Продается».
– Давно висит? – спросил случайного прохожего.
Он посмотрел на меня как-то странно, как будто я собрался купить дом, и ответил:
– Давненько.
– Сколько хотят?
– Хорошему человеку отдадут за «смешные» деньги.
Для туристического бизнеса – райский уголок. Здесь и гостиницу можно открыть, и ресторан, и магазин. Только поубавилось хозяйской хватки у жителей этих мест.
Машина наматывала километры. Я листал записи, заранее сделанные в блокноте о евреях Браславщины.
«Евреи поселились на Браславщине в XVI веке. В 1783 году их проживало 1790 человек. В Друе – 629 евреев, Видзах – 360, Браславе – 89, в Слабодке – 17, Oпce – 18, Дрисвятах – 16, Угоре – 6. Евреи занимались торговлей, ремеслами, арендовали мельницы, озера, выращивали овощи и фрукты, были ломовыми извозчиками, держали постоялые дворы и корчмы.
После присоединения земель Великого княжества Литовского к Российской империи положение еврейского населения существенно изменилось. Царские власти приняли несколько дискриминационных в отношении евреев законодательных и других государственных актов. В 1795 году им было запрещено заниматься земледелием, права общин ограничивались религиозными функциями. В 1804 году было принято «Положение», где евреям Литвы и Беларуси предписывалось выехать из сельской местности, им запрещалось там жить, арендовать недвижимость, держать магазины и лавки.
Временами политика смягчалась. Например, в 1847 году был принят закон о наделении евреев землей на льготных условиях для занятия сельским хозяйством. Переселенцы на десять лет освобождались от налогов, нa двадцать пять лет – от воинской повинности. Ha Браславщине поселилось 249 семей, которым было передано 1145 десятин земли. В этот период возникают еврейские земледельческие колонии, неподалеку от Браслава: Друйск (1847 г.), Дубино (1847 г.), Яйсы (1847 r.), Плюсы, Кисловщина. Колонии успешно существовали до гитлеровской оккупации.
В начале ХХ века еврейское население Друи составляло 3,5 тысячи человек, в Видзах – более четырех тысяч человек, в Браславе евреи составляли 80 процентов населения. Большой была доля евреев в Дрисвятах, Oпce, Плюсах, Слабодке, Иказни, Замошье, Козьянах.
В каждом местечке имелась синагога или молитвенный дом. А в Браславе, Друе, Видзах – по несколько. Все культовые здания были деревянными. Исключение составляла большая синагога из кирпича в Друе, построенная в XVIII веке. Она славилась резным алтарем и богатой библиотекой. Синагога сгорела в годы Великой Отечественной войны. Еврейские кладбища были в Браславе, Видзах, Друе, Дубине, Oпce, Богине, Друйске. В наше время остатки еврейских кладбищ сохранились в Видзах, Друе, Богине, Дубине.
В Браславском районе в 1989 году проживало всего 17 евреев. А сегодня их и вовсе остались считанные единицы...
Некоторые записи я читал вслух и видел удивление на лицах своих спутников. Им не верилось, что когда-то этот край был густо населен евреями, а язык идиш можно было услышать на каждом шагу, его хорошо понимали и поляки, и белорусы, и латыши...
Впрочем, впереди были Дрисвяты. Все, о чем мы говорили, сейчас можно будет увидеть своими глазами.
ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ЕВРЕЙСКОЙ УЛИЦЕ
Каждая частичка этого озерного края создана по законам красоты. Можно часами, стоя на возвышенности рядом с костелом, любоваться водной гладью озера Дрисвяты, островами, которых здесь восемь. Кстати, когда-то в глубокой древности, в XI–XIII веках, на острове Замок возник город. И до сих пор видны высокие валы, окружавшие его. Про этот остров-замок сложено много легенд. По одной из них, от острова до материка было проложено два моста, а под водой – три подземных хода. Местные жители говорят, что несколько раз в год, в тихие-тихие ночи, можно услышать, как под землей ржут кони, топая копытами.
Костел в Дрисвятах уникальный. Хотя в архитектуре присутствует модерн, ученые считают, что он возведен в национальном белорусском стиле. Построен по проекту Левона Витовта Дубейтовского, который стремился вывести белорусскую архитектуру на мировой уровень. Во время строительства с 1927 по 1929 годы проектировщику помогали его студенты, которые приезжали в Дрисвяты из Вильнюса на летние каникулы.
Местечко Дрисвяты возникло шестьсот лет назад на берегу одноименного озера на полуострове Дубье...
Даже трубы Игналинской атомной электростанции, которые хорошо видны в солнечный день, не портят прибрежный пейзаж. До атомной электростанции чуть больше четырех километров, хотя находится она уже на территории Литвы. Здесь приграничная зона. Рукой подать до еще одной прибалтийской страны – Латвии. 90 процентов озера Дрисвяты находятся в Литве и только незначительная часть – в Беларуси. О том, что вы въезжаете в приграничную зону, оповещают придорожные щиты, и нужны специальные разрешения, оплаченные в сберкассе, иначе машину могут завернуть.
– Мы живем, как в аквариуме, кругом озерный край, – сказала Эмилия Шавела, педагог, краевед, четверть века посвятившая изучению родного края. На мои слова о том, что знание здешней истории, краеведение – это часть ее жизни, она сказала: «Это не часть, это и есть моя жизнь».
Красота в бывшем «панском дворе». Так его называют местные жители. Эмилия Леоновна привела нас сюда, на берег озера, стала показывать и рассказывать. Сначала мы подошли к леднику. По-нынешнему, холодильнику огромных размеров. Он выкопан в земле, стены обложены камнями, плотно подогнанными один к другому. Зимой на дно клали ледяные кубы, укрывали их соломой, и они лежали до наступления холодов следующего года. Здесь хранили провизию для дворца. Можете не сомневаться, продукты были, как говорится, «первейшей свежести».
Потом Эмилия Леоновна показала экзотические хвойные деревья, которые высаживала баронесса Гильденбанд. Давно нет баронессы, редко кто вспоминает ее имя, а деревья растут, и вдыхают полной грудью целебный хвойный воздух внуки и правнуки тех, кто прогнал баронессу и прибрал к рукам ее имущество.
Самая продолжительная часть нашей беседы состоялась во дворе у Эмилии Леоновны. И здесь красота. Кругом цветы, красивая беседка, и даже чучело, стоящее во дворе, можно поместить в музее народного творчества.
Красота рождает новую красоту.
– Вы местная? – спросил я.
– Почти местная, родилась в 15-ти километрах отсюда, но здесь начала работать историком в школе, вышла замуж, здесь подросли дети, здесь вышла на пенсию. Так что считайте – местная.
– Много людей живет в Дрисвятах?
– Сейчас население всего 275 человек. Дрисвяты знали лучшие времена, когда здесь жило больше тысячи человек.
Дрисвяты были местечком. Сейчас деревня, даже не центр сельсовета. Название финно-угорского происхождения. Там, где в названиях есть сочетание звуков «д» и «р», – там есть водоем. Хотя другие народы, селившиеся на берегах озера, считали, что название дали именно они. Литовцы – что происходит оно от литовских слов, обозначающих «вытянутое, растянутое» или «большое, широкое». Русские утверждали, что название озера и соответственно деревни происходит от слов «трое святых», и даже существует предание, что великая княгиня Елена Ивановна построила на острове храм в честь трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста.
Дрисвяты в разные годы входили в состав разных государств: сначала это было Полоцкое княжество, затем Великое княжество Литовское, Речь Посполитая, затем Россия, Польша, Советский Союз и, наконец, Беларусь.
Сейчас здесь сельскохозяйственное предприятие.
Почти 300 лет назад Дрисвяты были населенным пунктом, о котором с уважением отзывались и торговые, и военные люди. Еще в 1722 году на острове был «двор старый и строений хозяйственных 18 с садом немалым, остроколом обнесенным», стояли остатки замка. В самом местечке была Рыночная площадь, застроенная с трех сторон, и две улицы – Кривая и Залужа. В Дрисвятах насчитывалось 350–400 жителей, которые занимались, в основном, сельским хозяйством, рыболовством, торговлей. Работали, правда, всего три ремесленника — портной, мясник и пивовар. Стояли 52 дома, костел, церковь.
Дрисвяты менялись, и каждое поколение видело новый облик местечка.
– У нас было все, как у людей: костел, церковь, синагога, Рыночная площадь. Ресторан был и двадцать девять корчм, пивных и водочных, – сказала Эмилия Леоновна.
– Сколько? – от неожиданности переспросил я.
– Двадцать девять, – рассмеявшись, повторила Эмилия Леоновна.
– Кто же туда ходил? Это ж надо было целый день сидеть в корчме, то в одной, то в другой.
– Население в конце XIX века было 990 человек. Местечко было проезжее, гости были. Так что корчмы не пустовали. Ярмарки были большие, в эти дни в корчму не войдешь. Каждый четверг были базары. Приезжали из окрестных деревень, из других местечек: до Опсы 12 километров, и даже из Браслава приезжали, до него 32 километра. Но больше всего людей собиралось на ярмарку, которая была на день Петра и Павла. У нас здесь и костел, и церковь названы в честь этих святых. Этот день был местечковым праздником.
В промежутке между двумя мировыми войнами, здесь жило 60 процентов поляков и 38 процентов евреев, было польско-еврейское местечко, – рассказывает Эмилия Леоновна.
– Из довоенного населения кто-нибудь остался? – спрашиваю я. – Всех здешних евреев расстреляли в годы войны, многие поляки выехали после войны…
– В восьмидесятые и девяностые годы, когда мы писали летопись родного края, здесь еще жило немало стариков, которые помнили довоенные годы. А иначе кто-бы рассказал нам про все? Конечно, часть документов мы нашли в архивах, но основные наши знания от старожилов. Они рассказывали нам и о своих семьях, и о соседях-евреях.
Я собираю местечковый фольклор: легенды, предания, сказки. Давно обратил внимание, что одни и те же события по-разному рассказывают старики-евреи, их дети, живущие в городах и других странах, неевреи, жившие по соседству, и те, кто, коверкая язык, пересказывают фольклор, как современный анекдот.
На краю бывшей Еврейской улицы, по дороге, которая сегодня ведет к коровнику, есть болото, которое с польских времен называют «жидовским».
– Откуда такое название? – спросил я.
Эмилия Леоновна рассказала местечковую легенду.
«Еврейские семьи жили на Еврейской улице, польские – на Костельной. Молодая еврейка по имени Хана полюбила католика, а тот души не чаял в Хане. Как говорится, совет им да любовь. Только семьи молодых были против такой любви. Мало того, что иноверцы, так еще еврейская семья была состоятельной, а католическая – бедной. Отец, мама и двое братьев Ханы запретили ей встречаться с католиком. Она не послушалась и продолжала встречаться. Тогда братья утопили в болоте бедную Хану».
Это одна из версий. По другой, Хана утопилась сама после того, как ей запретили встречаться с любимым.
– Какие еще истории рассказывали про евреев? – спросил я.
Эмилия Леоновна сначала ответила: «Разные: веселые, грустные, и смеяться можно, и плакать».
После моей настоятельной просьбы стала рассказывать, как торговали евреи.
«На Рыночной площади стояла лавка одного еврея. Приходит к нему поляк и говорит: “Это буду покупать у тебя, это и это...” Лавочник стал подсчитывать и насчитал больше чем надо. При этом он честно сообщил, что берет деньги “за это, это и это”, и перечислил все товары. Поляк возмутился: “Но я же это не взял. Почему ты мне посчитал?“. – “Ты же мог это купить, – ответил лавочник, – значит, я могу за это посчитать”».
Старики рассказывали Эмилии Леоновне, как евреи справляли свадьбы. Лицо невесты, которую вели в синагогу под хупу, было полностью закрыто фатой. Из неевреев в синагогу никто не входил, и все ждали на улице, когда невеста выйдет, чтобы увидеть ее лицо. Свадьбы были веселые и многолюдные. Играли местные музыканты – клезмеры. Из музыкальных инструментов обязательно были скрипка и бубен. Евреи приглашали на свадьбу своих соседей-католиков. Это был праздник для всего местечка.
– А сейчас кто-нибудь умеет готовить блюда еврейской кухни? – спросил я.
– Нет, – уверенно сказала Эмилия Леоновна. – Может быть, старики знали еврейскую кухню, а для молодежи – это неизвестная экзотика.
– Чем занимались евреи в Дрисвятах? Какими профессиями владели?
Эмилия Леоновна достала карту, развернула и показала ее мне.
– Вместе с учениками мы воссоздали карту Дрисвят конца 30-х – начала 40-х годов XX века.
Вдоль озера шла Еврейская улица, тогда она официально называлась Дрисвятской. Вот кто на ней жил: Ильичёнки Хаим и Мойша, портной Хаим Мордухович, у Валуна была пекарня и магазин, Берка Зильбер был рыбаком, Войран Илька и Ханка – он был стекольщиком, она – портнихой. Гамер Лейба – менял лошадей.
Занятие Лейбы заинтересовало меня, и я решил уточнить: «Он менял ворованных лошадей, занимался контрабандой, или это был легальный промысел?»
Эмилия Леоновна засмеялась и сказала, что в приграничных местечках всякое бывало. Большие ярмарки, где можно было все купить и продать, частенько подстегивали людей к занятию нелегальными промыслами.
Мы продолжили изучение карты местечка, «идя от дома к дому».
– Кейна Петр был портным, Бася Муниц – сапожником, Нохман – портным. В следующем доме жила семья по фамилии Шавела.
Я посмотрел на Эмилию Леоновну.
– Это дальние родственники моего мужа, – ответила она и не стала называть ни их имен, ни профессий. – Риц Залка – в его доме была пекарня и магазинчик, Шнейдер Руфка – мясник, Моисей Зильберман был рыбаком и держал чайную, Швирблис Мойша. Семью Гибовских после 17 сентября 1939 года выслали в Сибирь.
– Многих выслали в Сибирь? – спросил я.
– Самых богатых советская власть выслала из Дрисвят, – ответила Эмилия Леоновна.
На Еврейской улице № 55 была синагога. Находилась она в доме без архитектурных излишеств. Забыто имя раввина. Сейчас на этом месте чей-то огород. Чаще вспоминают, что напротив синагоги на берегу озера, на поляне, которую называли Романка, польские пограничники тренировали лошадей.
Еврейского кладбища в Дрисвятах не было, и возили хоронить единоверцев в Видзы, где было четыре кладбища: католическое, еврейское, православное и татарское (мусульманское).
Еврейская улица начиналась от мостика через речку Прорва. Много раз улица меняла название, нынешнее – Озерная. Дома на ней стояли плотно друг к другу. До наших дней дожил единственный дом с типично еврейской архитектурой: высокий фундамент, три окна, выходящие на улицу, высокое крыльцо и четырехскатная крыша. В подвале дома сохранился колодец, откуда евреи брали воду. Это был кагальный (общинный) колодец.
В годы войны на этой улице был полицейский участок, здесь же оккупанты поставили виселицу и казнили на ней молодого подпольщика Валерия Шитковского, а потом целую неделю не разрешали снимать труп с виселицы. В здании нынешней библиотеки была тюрьма.
– Когда немцы заняли Дрисвяты? – спросил я.
– Через пару дней после начала войны, – ответила Эмилия Леоновна. – Противостоять им было некому.
Когда о начале войны узнали в Дрисвятах, в костеле стали звонить в колокола. Ксендз Гирьят Зенон объявил, что немцы идут и людям надо спрятаться, кто куда сможет.
Поначалу жители Дрисвят прятались на дальних хуторах, ушли в лес, но время шло, и они стали возвращаться в родные места. Довоенный колхоз немцы не разогнали, люди продолжали работать. Туда даже прислали эконома из Голландии.
Евреев Дрисвят до поры до времени оставили жить в своих домах. Но в начале осени 1942 года всем приказали собраться, взять с собой ценные вещи и документы, и под охраной полиции и немцев отправили в Опсу. Там был первый расстрел, но большую часть, вместе с евреями Опсы, этапировали в Браслав в гетто. Финал кровавой трагедии разразился 19 марта 1943 года, когда узники Опсовского гетто в Браславе были расстреляны.
Среди погибших – Кобленц Евсей, Гамер Гершен, Касимов Эдка, Глод Залка, Муниц Залка, Абрамсон Хаим и Люба, Муниц Шлема и Лейба, Мордухович Хаим и другие.
– В сентябре 1942 года немцы оставили в Дрисвятах пять семей еврейских ремесленников, которые были им нужны, – рассказала Эмилия Леоновна. – У нас есть список этих семей. Рыбак Зильберман Гирш и его семья из четырех человек, рыбак Касимов Нохим и его семья из пяти человек, рыбак Риц Хаим и его семья из трех человек, сапожник Биньемин Зильбер и его семья – восемь человек, мельник Шнеер Риц и его семья – три человека. Оставили троих рыбаков, чтобы поставляли оккупантам свежую рыбу. Дальнейшую судьбу еврейских ремесленников и рыбаков мы не знаем. Судя по всему, они погибли. Говорили, что из Дрисвят спаслась единственная еврейская семья.
В годы войны здесь действовали советские партизаны, хотя их было немного. Некоторые помогали советским партизанам и за это были казнены. В Дрисвятах находился полицейский участок, и были местные полицаи, сюда нередко приезжали литовские полицаи. На хуторах прятались вооруженные бандиты, которые тоже называли себя партизанами. В Дрисвятах формировалась бригада польской Армии Краевой.
10 июля 1944 года 517-м стрелковым полком 1-го Прибалтийского фронта Дрисвяты были освобождены. Но отголоски военного времени люди чувствовали еще не один год.
Никто не припомнил, чтобы после войны сюда приезжали узнать о судьбе еврейских родственников. Наверное, некому было приезжать.
Было местечко, жили люди, рожали детей, работали, мечтали, любили, умирали. Так продолжалось несколько веков.
Сегодня остался единственный дом, в котором жили евреи, и кагальный колодец, откуда брали они воду.
***
Бытует мнение: все связанное с Великой Отечественной войной известно, лозунг «Никто не забыт и ничто не забыто» выполнен. Это далеко не так. С годами мы узнаем новые факты, но забываем уже известные, и по-прежнему многие военные страницы остаются не изученными, не исследованными.
Недавно в Браславском районе обнаружено еще одно захоронение жертв Холокоста. Оно находится там, где раньше размещалась деревня Яйсы Слободковского сельсовета (примерно километр на северо-восток от автомагистрали Браслав – Витебск).
Во время оккупации Браславщины летом 1942 года все население небольшой еврейской деревни Яйсы, где жили несколько десятков семей земледельцев, ремесленников, торговцев, было вывезено в Браславское гетто. Но 13 крестьян – мужчины от 18 до 60 лет – расстреляны на месте полицаями и похоронены на западной окраине деревни. После войны на этом месте – бывшей пашне, заросшей кустарником, – был установлен памятный знак, но уже в 1960-е годы захоронение было заброшено. Никто сюда не приезжал, некому было смотреть за могилами.
