Поэту Игорю Мироновичу Губерману, автору нашего журнала «Мишпоха», сегодня исполняется 89 лет. В интервью 2015 года он так вспоминал о своём советском прошлом:

«Меня не могли не посадить. Замечательно говорил мой папа... Когда он видел, с кем я в 70-е годы выпиваю и дружу, а это как раз были диссиденты, сионисты, он любил подойти к столу и сказать: "Гарик, тебя посадят раньше, чем ты этого захочешь". Поэтому меня не могли не посадить. Но здесь такая штука получилась. Я очень подружился с ребятами – евреями-отказниками, учёными. Они придумали совершенно гениальный ход – это Воронель, Азбель, Браиловский, математики, физики, которые сейчас живут в Израиле и живы ещё, по счастью.

Им отказали в выезде году в 1973-м, в 1974-м, и т. д. И они, чтобы умственные мускулы не завяли, организовали научный семинар, на котором читали свои доклады. Семинар среди научных работников всего мира приобрёл такое звучание, что однажды приехало шесть, по-моему, Нобелевских лауреатов – с понтом для участия в конференции Академии наук, а на самом деле сидели у этих ребят на семинаре. И одновременно они выпускали журнал "Евреи в СССР", подпольный".

Выпустили из страны наконец Воронеля, выпустили Азбеля – это главные редакторы и учредители журнала. И мой товарищ Виктор Браиловский, математик, стал главным редактором журнала "Евреи в СССР". И вот его уже решили посадить, потому что шёл 1979 год. В общем, меня два замечательно симпатичных гэбэшника, совсем молодых, пригласили (я даже знаю, кто навел), чтобы я посадил Виктора Браиловского. Я должен был написать на него психологическую характеристику и т. д.

Ребята были настолько серьёзные, что сказали: "Вы, Игорь Миронович, даже, когда уедете в Израиль, мы вам сможем помочь". Я, конечно, отказался. Разговор был двух- или трёхчасовой, довольно вежливый. А когда они предложили мне дать подписку о неразглашении, я отказался. Я сказал, что я дикий болтун, я разболтаю это тут же, а ещё я пьющий! Так что, не дам подписку. И тут они озверели чудовищно и сказали: "Игорь Миронович, мы вас точно совершенно посадим. Мы вас предупреждаем, потому что вы не можете оставаться живым свидетелем того, что нас можно послать на … и оставаться на свободе". Вот так это было сказано буквально.

Я и вошёл в него [лагерь], на самом деле, лагерником. Вы забываете, что Советский Союз был огромным лагерем. Кстати, он так и назывался, мы просто не обращали на это внимание – лагерь мира, социализма и труда. Мы знали цену и миру, и социализму, и труду. Поэтому мы все ужасные лагерники. <...>

Лагерная радиация не могла не сказаться. Ведь сидели миллионы. И эта лагерная радиация на сегодняшней России чудовищно сказалась. Поэтому я вошёл туда лагерником и вышел ещё более усугублённым лагерником».

Ну, и напоследок процитирую несколько гариков:

• Давно уже две жизни я живу,
  одной – внутри себя, другой – наружно;
  какую я реальной назову?
  Не знаю, мне порой в обеих чуждо.

• Учусь терпеть, учусь терять
  и при любой житейской стуже
  учусь, присвистнув, повторять:
  плевать, не сделалось бы хуже.

• В жизни надо делать перерывы,
  чтобы выключаться и отсутствовать,
  чтобы много раз, покуда живы,
  счастье это заново почувствовать.