Вслед за первым номером журнала вышел второй, третий... десятый. После каждого номера мы загадывали новое число — сколько номеров ещё выйдет. Весь вопрос, как обычно, упирался в банальные финансы. Нам приходили на помощь. Сегодня мы с благодарностью называем Союз Белорусских еврейских общественных организаций и общин, АЕОРК "ДЖОЙНТ", Виктора Фарбера, Леонида Томчина, Бориса Пассова, Михаила Гринберга, Ефима Зубарева, Олега Рогатникова и многих других. Особая благодарность "бабушкам" и "дедушкам", которые перечисляли со своих скромных пенсий, как они говорили, "пару копеек на любимый журнал".

Даниэль (Даниил Мусеевич) Клугер (род. 8 октября 1951) — советский, затем израильский писатель, переводчик и публицист, бард.

Пишет в жанре детектива, фантастики, предпочитает исторические темы.

По образованию физик. Много лет проработал в медицине (клиническая дозиметрия).

В 1994 году репатриировался в Израиль, работал в русскоязычной прессе. Печатался в ряде журналов («Энергия», «Вокруг света», «Знание — сила», «Искатель» и др.).

Наталья Лайдинен живёт в Москве. Поэт, публицист, переводчик. Автор поэтических сборников, публиковала стихи в альманахах и сборниках в России и за рубежом. Стихи переведены на несколько иностранных языков. Постоянный автор журнала "Мишпоха".

ЖИВАЯ РЕЧЬ

Упорство жить даёт Иерусалим.
Моя судьба неразделимо слита
С его истоком, солнцем золотым!..
История развёртывает свиток,

Где жребий испытаний и невзгод,
Смертей, пожаров, бедствий, расставаний…
Своих детей он терпеливо ждёт,
Излечивает души от страданий.

Семён Букчин (р. 1941) – критик, литературовед, прозаик, публицист. Доктор филологических наук. Автор книг о Фонвизине, декабристах, Льве Толстом, Чехове, Власе Дорошевиче, а также очерков о белорусско-русских литературных связях XIX–начала XX в., ряда сборников публицистики, литературной и театральной критики. Книги выходили в Беларуси, России, Польше, Литве, Болгарии, Швейцарии, США.

МОИСЕЙ ТРУБАДУР
Рассказ

Моисей Трубадур откладывал визит в американское посольство. Он знал, что ничего хорошего его не ждёт. Моисей не был американским гражданином. У него имелся белорусский паспорт, но со штампом, позволявшим ему жить в Америке, куда он вместе с семьёй эмигрировал из Беларуси вскоре после развала Союза. Моисей не рвался переезжать навсегда в Штаты. Да, била по нервам развернувшаяся ещё в конце перестройки антисемитская кампания в прессе, открытая деятельность общества «Память», разваливался и, наконец, развалился Советский Союз, и тем не менее в Америку, куда звала осевшая там родня, ему не хотелось.

Ах как поезд красиво идёт!
Памяти Арсения Виллиона (1948 - 2024)

Очень трудно подготовить подборку его стихов. Текстов много – какие в должной мере представят поэта? Стихи он писал на протяжении более полувека, и более полувека связывала нас тесная дружба.

Уже юношеские его стихи радовали – даже свободой обращения с формой, не без характерного для поэтической молодёжи 60-х налёта авангардного фрондёрства. Что, впрочем, скоро было преодолено в пользу традиционного стиха. В полной ли мере традиционного?

Рабом какой бы то ни было традиции Сеня Виллион не был, но и не отказывался от добротного метра, хорошей рифмы, что только усиливало эффект от его своеобразной, часто парадоксальной образности, авторских неологизмов, музыкальной ритмичности стиха.

Я приведу стихотворение, в котором, увы, запамятовал полторы строфы, – может, в рукописях они сохранились:

Алла Никитина: Родилась в Витебске. Там прошло моё детство, отрочество, юность. Закончила школу и уехала в Минск, где училась в университете на факультете журналистики. А после окончания вернулась в Витебск и одиннадцать лет проработала на телевидении. Поступила в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино, решила сменить профессию, но раздумала. А потом снова Минск – пригласили в молодёжный бюллетень «Рабочая смена», где собралась отличная компания молодых талантливых журналистов. И постепенно мы, развлекаясь под дамокловым мечом партийных и комсомольских органов Белорусской республики, вопреки их грозной воле создали популярный всесоюзный молодёжный журнал, который был назван «Парус».

А в 90-м году прошлого столетья наш коллектив, устав быть вечно молодым, разбежался кто куда строить жизнь дальше. Я уехала в Израиль, в Иерусалим, где почти двадцать лет продолжала работать в журналистике, редактировала журналы и служила в русском отделе редакции новостей радио «Коль Исраэль». Редактировала книжки.

В 2009-м вышел собранный мною сборник воспоминаний под названием «Эвакуация. Воспоминания о детстве, опалённом огнем Катастрофы».

Потом решила заняться собственным прошлым и написала «Баркесу», которая вышла в Иерусалиме.

Автор короткой прозы и поэтических подборок в литературных изданиях Беларуси, России и зарубежья.

Автор книг: «Узкая лента», «Обожжёнными губами», «Амальгама судеб», «Невидимые птицы», «За спиной зимы», «Тёмный полёт», «Три воды», «Внутри трамвайного кольца», «Из твоего окна».

Член Союза писателей Беларуси, член Союза писателей России.

***

Солнцем в ладони мне Бог обронил
Дар слышать рифму. А что в этом толку?
В эту эпоху из войн и могил
Стих о любви просто встанет на полку.

Галина ЛЕВИНА. Архитектор, художник.

Лауреат Государственной премии Республики Беларусь. Член белорусского союза архитекторов.

Автор известных памятников жертвам Холокоста в Минске, Глуске, Бобруйске, Дзержинске, в Тростенце Благовщина «Последний Путь», Праведникам Народов Мира, синагоги в Минске, консульства ФРГ и других. Лауреат международных конкурсов в области архитектуры.

Художественно-поэтическим путешествиям автора в журнале «Мишпоха» почти 30 лет.

30 лет путешествий в «Мишпохе» всей семьёй в публикациях отца Леонида Левина – первого председателя Союза белорусских общественных организаций и общин и известного архитектора. И мамы – по инициативе и поддержке которой Галина писала материалы для журнала.

Из цикла «ЛЁгкие рассказики для тяжЁлого времени»

Казалось бы, простое название для журнала – «Мишпоха»…

Но не придумать название точнее. За все годы, что журнал издаётся, мишпоха читателей и авторов так разрослась, что быть напечатанным стало большой удачей, а полистать журнал – большим удовольствием.

И вот журнал отмечает своё
тридцатилетие!

Мне повезло дважды: не только его прочитать, но и попасть в число авторов!

По нашей еврейской традиции хочу пожелать журналу жить до 120!

И по-прежнему гулять по миру, попадая в хорошие руки друзей!

Российский, еврейский художник родом из Санкт-Петербурга.

Член СПб Союза художников России с 1982 г., член Ассоциации искусствоведов, куратор пректов: «ЕДИНЕНИЕ», Нарва, Эстония (2009–2013), АНО «Центр культурных программ», СПб с 2009 г.

Высшее Художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной (1968–1973). Программа И+Мелтон, Израиль. ЛПТО «Русские Самоцветы» (1973–1985), Комбинат декоративно-прикладного искусства (1980–1992). Экспериментальная тема с проф. Ф.С. Энтелисом (1986–1987).Студийный художник стекла и педагог в системе еврейского образования с 1994 г. Участник международных симпозиумов по стеклу: Чехия-2003 и Германия-2006.

***

Наступило время стихов,
Когда рифмы, как мячики, скачут…
…так хочу их найти, поймать,

Я родилась и выросла в Ленинграде. Стихи писала с детства. По первому образованию (ЛГПИ им. Герцена) учитель русского языка и литературы.

Второе образование получила в Центре изучения еврейской цивилизации в Институте стран Азии и Африки при МГУ.

Сфера моих профессиональных интересов – еврейская художественная литература. Работала в Петербургском еврейском университете, Петербургском институте иудаики, Петербургском государственном университете, в еврейских школах.

Составила книги для чтения в 1, 2 и 3 классах еврейской школы и методическое пособие к ним.

Печатала стихи в периодических изданиях в России и за рубежом.

С 2009 г. живу в Израиле, читаю лекции по еврейской литературе.

В Иерусалиме вышел сборник моих стихов «В обратном порядке».

Это третья моя подборка стихов в журнале «Мишпоха».

У древнего белорусского города много легенд, связанных с самим его названием.

И все они имеют право на жизнь.

Старый Бин

Жил на берегу реки Случь еврей – старый Бин. На высоком берегу стояли его дом и корчма. По реке со Слуцка в древний Туров шли баржи с товаром, сплавлялся лес.

Странствующие люди останавливались у старого Бина на ночлег. Недолгий приют тут находили и люди, которые в поисках лучшей доли бродили по свету.

Не стало старого еврея, а добрая память о нём сохранилась.

7 марта 1966 года в газете «Маарив» появилась статья «Красный профессор». Она была посвящена Самуилу (Шмуэлю) Айзенштадту, которому в марте того же года исполнялось 80 лет. Как вспоминала его дочь Пнина Дедман (Айзенштадт), когда отец ознакомился с публикацией, он отправил письмо в редакцию, в котором высказал своё мнение о прочитанном (в основном, положительное). Но название статьи раскритиковал: «Я не красный профессор в кавычках, а красный профессор без кавычек». Параллельно с письмом в редакцию профессор принялся за написание своего Общественного завещания.

Мне удалось ознакомиться с частью архива профессора Айзенштадта и увидеть наброски Общественного завещания. По незаконченным строчкам можно понять, что всю свою жизнь профессор разрывался между идеей всеобщего счастья и еврейством. Вот два начала его Общественного завещания, причём, фразы не завершены:

«Я – коммунист. В духе коммунизма я был воспитан своим отцом пионером еврейского революционного движения в Белоруссии (умер в Москве в 1938 году)».

«Я – еврей и патриот своего угнетенного и рассеянного народа, за кото…».

В своё время я собирал информацию о Хае Ципоре (Ципе) Пинес, которая родилась в Могилёве в 1844 г. и оставила свой яркий след в развитии Иерусалима в конце XIX – начале XX в. Рассказ о ней достоин отдельного повествования. Но в данном случае хотел бы подробнее осветить связь с Землёй Израиля нескольких её близких родственников, раввина из Шклова Гилеля Ривлина и двух богатых могилёвских купцов и благотворителей XIX в. Шмариягу Цукермана и Шмариягу Лурия.

Гилель Ривлин был дедом Хаи Ципы по материнской линии и одним из основателей и руководителей ашкеназского поселения в Иерусалиме (в последнее время историки оспаривают его первенство).

Гордость Пинского реального училища, преобразованного в 1865 г. из семиклассной государственной гимназии, – знаменитые выпускники. В этих стенах сделал первые шаги к научным достижениям и политической карьере выходец из полесского местечка Мотоль Хаим Вейцман (1874–1952) – первый президент Израиля и автор доброй сотни изобретений в области химии. В классе черчения и рисования этого училища оттачивал своё мастерство будущий академик архитектуры, один из авторов плана реконструкции Москвы (1918–1923) Иван (Ян) Жолтовский (1867–1959). В физической лаборатории ставил опыты юный Исаак Шонберг (Шёнберг) (1880-1963) – будущий инженер-электронщик, удостоенный в своё время титула лорда и медали Фарадея за заслуги в создании системы телевидения Великобритании. Здесь учились основатель советской и российской фармакологии Михаил Машковский (1908–2002) и его старшие братья – Шабсай Машковский (1895–1982), профессор, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР и Яков Машковский (1905–1939), полярный лётчик и один из создателей советского парашютного спорта. Отсюда отправился покорять моря и океаны будущий контр-адмирал П.А. Трайнин (1895–1956). И это далеко не полный список известных личностей, связанных с Пинским реальным училищем, который в этом году неожиданно пополнился новыми именами.

«Наша бабушка Белла происходила из очень хорошей семьи. Она изучала философию и театральное искусство. В ней тоже было нечто такое… Она верила в иной мир…»

Мерет Меер, внучка Марка Шагала и Беллы Розенфельд, вице-президент Комитета Марка Шагала.

«Долгие годы её любовь освещала всё, что я делал. Но у меня было чувство, словно что-то в ней остаётся нераскрытым, невысказанным…» [1].

Белла Шагал (Розенфельд) – образ, знакомый по картинам художника, муза, верная спутница и советчица. Но ролью прекрасной музы и жены не ограничивается её личность, Белла была талантлива, интеллектуальна, так полностью и не понята, остающаяся для нас притягательной загадкой.

Первая треть ХХ века – время необыкновенное, бурное, социально напряжённое, переворотное и художественно революционное, переломное. В искусстве это было время кризиса искусства, как писал философ Николай Бердяев, а ещё точнее, конец классического искусства линейной перспективы и выхода в принципиально иное художественное мышление. Вся короткая жизнь художника Ильи Чашника вместилась в это бурное и необыкновенное время.

В автобиографии Чашник писал: «Родился в 1902 году в гор. Люцине (Латвия). Вскоре после моего рождения родители переезжают в г. Витебск, где я и провожу свое детство» [1]. Небогатая семья с восемью детьми, среди которых Илья был самым младшим, жила на улице Екатерининской в доме № 3. Улица, которая с 1922-го года называлась улицей Чичерина, находилась в районе Юрьевой горки. Сегодня она объединяет две улицы: Орджоникидзе и 8-ю Свердлова. Дом № 3 – дом на углу с Большой Елагской. Сейчас это место Витебской дистанции. Дом Чашников не сохранился. Приехавший в Витебск после войны брат Лазаря Хидекеля не нашёл в Елагах ни дома своих родных, ни дома Ильи, ни знакомых, живших здесь или хотя бы помнивших эти места.

Илья Макарович Карабликов – бывший военный, живущий сейчас в Минске, автор ряда книг, посвящённых детям войны. Он родился в феврале 1941 года в Вильнюсе. Вся семья погибла в районе железнодорожной станции Паняряй (Понары) в июле 1941 года, а мальчик случайно выжил. Позже у него появился брат Серёжа. Его тоже спасли, правда, иным способом – корзинку с малышом тайно вынесли за пределы Виленского гетто и передали в приёмную семью, где уже жил маленький Илья.

Сегодня он расскажет о страшной биографии братьев Карабликовых.

Истории со счастливым финалом.

Рассказ начну с цитаты из книги «И я отсюда родом…». В книге – о более чем 130-летней истории евреев небольшого городка Богушевска. Ныне это Сенненский район Витебской области. Цитата, которую приведу, – в первую очередь заслуга краеведа, многие годы изучающего историю родных мест, Александры Васильевны Кузнецовой, хотя у книги три автора.

«В апреле 1942 года фашисты расстреляли евреев близлежащей деревни Коковчино. Об этом сообщил следователю Государственной Чрезвычайной комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков и их пособников житель деревни Коковчино Вакар Григорий Семёнович, 1880 г.р.

«...в 1942 году в апреле месяце рано утром в деревню Коковчино приехали на 2-х подводах немецкие жандармы: 9 человек под командой офицера; я услышал выстрелы и крик людей, я вышла (так в протоколе – авт.) на улицу, увидала, что с еврейских квартир выводили евреев и тут же возле домов расстреливали. Было расстреляно
5 семейств в количестве 16 человек. После расстрела жандармерия приказала жителям деревни Коковчино вырыть яму и зарыть их, где была вырытая яма, около школы, и захованы семьи расстрелянных…» (1)

Художник,
Герой Советского Союза Михаил Гуревич

Михаил Львович Гуревич родился в 1904 году в Смоленске в семье служащего. В 1913 году вместе с родителями переехал в Тифлис. В школьные годы увлёкся рисованием.

По путёвке наркомпроса Грузии поехал учиться в Москву в лесотехнический институт.

Поступил в Московский художественно-технический институт (ВХУТЕИН), ученик Давида Штеренберга.

Окончив его, стал членом Союза художников СССР, выставлялся в стране и за рубежом. Живописец, график. Жил и работал в Москве. Принимал участие в выставках ОСТа.

Михаил был из тех людей, которые долго не могли сидеть на одном месте. Его тянуло то на совхозные поля, то в рискованные экспедиции, особенно нравился полярный север.

В 2024 году 80-летия освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков отмечаем и 100-летие известных литераторов, участников Великой Отечественной войны, в частности, Булата Окуджавы, родившегося 9 мая (!). Среди этих воинов, отмечающих 100-летие, уроженцы Беларуси: Василь Быков, Артур Вольский и Михаил Гольдберг.

Все трое родились в 1924-м, все 18-летними были в 42-м призваны в Красную Армию, все, к счастью, вернулись живыми.

Неожиданное знакомство школьника, перешедшего в 10-й класс, и воина, прошедшего Великую Отечественную войну. Непрерывное общение в течение трёх дней и двух ночей в последние дни августа 1955 года. А потому его я знаю раньше всех ныне живущих. Он – Миша Гольдман, а известным стал как Михаил Ясень.

Очень «дырявую» биографию Гершона Яброва я уже публиковал. Произошло это в 2016 году. Главным источником информации для первой заметки была статья в «Лексиконе новой еврейской литературы», изданном в США (идиш).

Список учебников и пособий для еврейской школы, созданных Ябровым, в ней, вероятно, был полный, чего не скажешь о сведениях биографического характера. К примеру, статья начинается с того, что Гершон Ябров родился примерно в
1896 году в одном из местечек неподалеку от Минска. Тогда более достоверных данных я тоже не смог обнаружить. И эпизодов для заполнения лакун биографии Яброва мной было найдено мало. Но решение обнародовать вариант своего рассказа о Гершоне Яброве диктовался тем, что ничего нового найти более не удастся. Серьёзным доводом явилось и то, что к тексту была найдена иллюстрация – фотография Г. Яброва, ранее, кажется, неизвестная. И заметка появилась в Интернете.

В Нижнем Новгороде есть разные еврейские семьи. Фамилии некоторых хорошо известны всем нижегородцам, других мало кто знает.

Жизнь семьи Тамарчак была тесно связана с синагогой, поэтому их знала лишь община. Но зато здесь Тамарчаки, не удостоившиеся упоминаний в списках знаменитостей, но пользовались абсолютным авторитетом. А положил начало этому авторитету (как, впрочем, и семейному клану в Нижнем) Хаим бен-Моше – Тамарчак Первый.

Хаим Мовшевич родился около 1829 г. в местечке Черновка Могилёвской губернии, откуда был взят на военную службу и в 1854 г. очутился в Нижнем Новгороде в составе 10-го резервного батальона. По семейным преданиям, здесь-то ему и сменил фамилию какой-то русский унтер, которому не понравилось изначальное – Тамаркин. Молодой солдат от этого не унывал, ибо по натуре был жизнерадостным. Ведь даже его имя означало «жизнь»! Выдержал Хаимке и то, как первые два года службы били чуть не каждый день: пытались заставить сменить веру и креститься. Заставить так и не смогли. Похоже, что именно за стойкость, замеченную военным начальством, и нашили Хаиму Тамарчаку лычки сначала унтер-офицера, а затем и фельдфебеля.

Моя семья вобрала в себя евреев из разных регионов. Её белорусская ветка дала мне деда, Элькона Георгиевича Лейкина, отца моей мамы.

Отцом Элькона Георгиевича был зубной врач Гирш Лейкин. Единственное, что я слышала о нём в семье, что человеком он был добрым и отзывчивым. И имел необыкновенно большой живот. Насколько большой? Об этом поведает семейная байка.

Идёт доктор Гирш по улице, подбегает к нему еврейский мальчишка и говорит:

– Пане доктор, у вас на ботинке шнурок развязался.

А «пану доктору» из-за живота его ботинки не видны. Вот он и говорит мальчугану:

– Сделай доброе дело, завяжи.

Журналу «Мишпоха» 30 лет. Много это или мало? Много, ибо я знаю, что такое 30 лет. Ибо столько лет я уже живу в Америке. Многое за эти годы менялось в моей жизни, и многое менялось в жизни журнала. Узнал я о журнале случайно. Уже живя в Америке. Рассказал мне о нём мой старый друг, чудесный писатель Михаил Шульман, который переехал в Нью-Йорк чуть-чуть раньше меня.

– Марате, – как он с белорусским акцентом называл меня, – ты знаешь, в Витебске выходит очень интересный журнал. Я добавил бы, хороший журнал, и ещё бы добавил, что у него хороший редактор. По фамилии Шульман.

– Вы?! – не сразу сообразил я.

– Ой, Марате, у тебя от работы а дрейдл ин коп (юла в голове – идиш). Где я, и где Витебск? Неужели ты думаешь, что на свете есть только один Шульман. Нас, Шульманов, много.

– Вы видели этот журнал? – спросил я.

– Не только видел, но и успел опубликоваться в нём! – с гордостью ответил он. – Журнал форматом с «Юность». Но, скажу честно, он лучше «Юности»! Поверь мне, старому литературному волку. Кстати, молодой человек, как ты думаешь, не пора ли тебе в нём напечатать краснопольскую майсу про свою мишпоху? Кстати, ты знаешь, как называется журнал?

– Не знаю, – сказал я.

– Он называется «Мишпоха»! Теперь ты понимаешь, почему он лучше «Юности». Юность проходит, а мишпоха всегда с нами. Так что название хорошее, журнал хороший и редактор хороший. Три хорошо – это совсем хорошо! Как старый учитель, я сказал бы – отлично!

И буквально через неделю я послал в журнал рассказ. Ответ пришёл быстро. Так началась моя дружба с журналом и с его редактором Аркадием Шульманом.

В юбилей, хочется пожелать журналу быть всегда молодым, как юность, и быть всегда вечным, как мишпоха!

Самарский художественный музей (ранее он назывался Куйбышевским) известен далеко за пределами области, и даже страны, своей коллекцией русского авангарда. Моя мама – Басс Аннэта Яковлевна, проработала в этом музее 52 года, большую часть из которых была его директором. На работу она пришла сразу после окончания истфака Ленинградского университета, получив там искусствоведческое образование. И сразу же начала заниматься формированием и пополнением музейного собрания, атрибуцией имевшихся экспонатов.

Я выросла в этом музее (в 1960-1980-х годах) и часто бывала во всех его уголках, внимательно рассматривала работы, убранные в запасники. А выставочная площадь была крайне небольшой – буквально несколько залов, в которых экспонировалось, в основном русское искусство. Слово авангард никогда не звучало в моём детстве. Но в середине 1980-х годов стали происходить перемены, заговорили о разном искусстве, пришло время русского авангарда. Из фондов вдруг достали картины, которые составляют сегодня часть музейной коллекции этого периода. Я сейчас даже не могу вспомнить, в какой момент это случилось и что явилось причиной для этого. Может быть, это было общение с коллегой и сокурсником Евгением Фёдоровичем Ковтуном, известным специалистом по этому периоду русского искусства.

Моими первыми впечатлениями от Израиля были темнота, удар влажной жары в лицо при выходе из самолёта, пальмы около здания аэропорта. Потом добавились другие, вполне стандартные для новоприбывшего  – Иерусалим, солдаты с оружием в автобусах, пустыня на юге, Средиземное море. Стандартный набор того, что видит в Израиле совсем свежий репатриант или турист даже приехавший в Израиль уже не в первый раз.

Всего этого в предлагаемых вашему вниманию фотографиях не будет. Или почти не будет. Будет, конечно, Иерусалим – потому что совсем без него сложно. И будут ортодоксальные евреи в традиционной чёрной одежде – потому что на них трудно не обратить внимание, настолько они выделяются из всего окружающего вида.

Это историйка (или, как я её тогда назвал, сказка) появилась на свет семь лет тому назад. Моей дочке Варе было шесть, художнику Шварцману — 96, городу Минску — 950… У всего есть свой возраст. И только герои детских книжек живут, не вырастая из детства. Оставаясь в нём, чтобы встречать новые и новые стайки человеческих детёнышей и знакомить их с жизнью, и учить более-менее безболезненно входить в этот, часто такой неласковый, мир.

Художника Шварцмана уже два года как нет. Варя стала подростком (со всеми вытекающими последствиями). Минск — ещё не слишком явно — готовится к своему тысячелетию. Надеюсь, что когда-нибудь, ещё до юбилея моего родного города, в Минске обязательно появится памятник Леониду Ароновичу Шварцману и прекрасному зверю, образ которого он создал с такой любовью.

Я живу в Иерусалиме уже более 37 лет. Уехала из Москвы и ни дня не испытывала ностальгии. Всё время, что живу в Израиле, занимаюсь еврейской историей и культурой. И вот, знакомый – мы живём в большом районе под названием Писгат Зеев [Вершина им. Зеева (Жаботинского)], где многие друг друга знают в лицо, а иные и ближе, – человек по фамилии Магергут, поведал историю своей семьи, родословие которой было восстановлено его родичами до середины XVIII века! Это произвело сильное впечатление. Тогда он дал прочесть мне книгу Аркадия Шульмана о местечке Яновичи и его обитателях, в числе которых были и Магергуты.

Автор взял названием для своего труда цитату из библейской книги Коѓелет, или по-русски – Экклезиаст. Я же – в порядке диалога – хочу напомнить другую цитату из того же источника:

Пётр Анащенко закончил художественно-графический факультет Витебского педагогического института (ныне Витебский государственный университет). Известный театральный художник. Преподавал на художественно-графическом факультете. Работал главным художником Национального академического драматического театра им. Якуба Коласа, Могилевского областного драматического театра им. Дунина-Марцинкевича.

В соавторстве с Аркадием Шульманом написана пьеса «Песя и Янко».

Шарж – это одно из направлений его профессиональной деятельности.

Наталья Резник – родилась в Санкт-Петербурге. Более 25 лет живёт в США. Нашла свой жанр – одностишья. В них она пишет вполне серьёзно. Публикуется с 2007 года. Автор журнала «Мишпоха».