Среди книг, издаваемых в библиотеке журнала «Мишпоха», есть серия «Моё местечко». В этой серии уже издано десять книг о местечках Беларуси. Это рассказы об истории городов и деревень, которые когда-то считались еврейскими местечками, и о людях, которые там жили. Авторы настоящей статьи очень надеются, что в ближайшем будущем будет собран материал и для книги о Городке – бывшем еврейском местечке, а ныне агрогородке в Молодечненском районе Минской области.
С точки зрения историков и краеведов нашему Городку не повезло. Во-первых, местечек с таким названием было несколько, поэтому те, кто ищет в Интернете сведения именно о нашем Городке, который поляки иногда называли Городок Виленский, часто попадают не туда. А во-вторых, ни среди его жителей, ни среди их потомков не оказалось никаких знаменитостей, чьи биографии привлекают журналистов и исследователей, а мемуары издаются большими тиражами. Так что еврейское прошлое Городка могло кануть в Лету, если бы несколько энтузиастов не создали в социальных сетях сообщество для изучения истории евреев Городка и не начали обмениваться документами из семейных архивов. Кроме того, в рамках увековечивания жертв Холокоста Национальный институт Катастрофы и Героизма «Яд Вашем» собрал множество интервью с пережившими войну и их потомками, среди которых оказалось и несколько евреев из Городка. В итоге удалось восстановить историю нескольких еврейских семей из этого белорусского местечка
Одной из таких семей стали Рецкины, чью историю сохранил для потомков зубной врач Абрам (Авром) Рецкин, умерший в 2004 году в Израиле.
Отец Абрама, Эфроим Гдалья Рецкин родился в местечке Сосенки в семье тамошнего раввина (позже ставшего раввином местечка Вилейка). Согласно семейному преданию, дед Абрама Рецкина происходил из той же семьи, что и знаменитый раввин и общественный деятель, идеолог религиозного сионизма Шмуэль Могилевер (25 апреля 1824, Глубокое, – 10 июня 1898, Белосток). Однако братья рабби Шмуэля сменили фамилию на Рецкин, чтобы, по всей видимости, избежать воинской повинности. (Смена фамилии иногда позволяла зарегистрировать мальчика как единственного сына в семье, не подлежащего призыву; подобные «игры» с фамилиями были достаточно популярны у евреев Российской империи, в большинстве своём не рвавшихся служить в армии, где ничего хорошего их не ждало).
Эфроим Рецкин учился в знаменитой Воложинской ешиве одновременно с Хаимом-Нахманом Бяликом, будущим классиком ивритской литературы, однако не пошёл по духовной стезе. В родном Городке он торговал спиртными напитками, а так же был членом правления местного Еврейского Народного банка (Żydowski Bank Ludowy), созданного еврейскими кооперативами и служившего также кассой взаимопомощи.
Эфроим женился на Фейге-Соре Гальпериной из Городка. Помимо Абрама, родившегося в 1924 году, у них родилось ещё несколько детей. (К сожалению, некоторые из них умерли в юном возрасте). Недавно на заброшенном еврейском кладбище Городка нашли каменное надгробие (мацеву) Фейги-Соры, причём в прекрасном состоянии – настоящее чудо, учитывая, что происходило с еврейскими кладбищами местечек, где не осталось евреев. Фейга-Сора умерла в 1929 году, и Эфроим больше не женился.
Среди детей Эфроима было несколько убеждённых сионистов. Так, его дочь Рахиль, родившаяся в 1914 году, была членом левой молодёжной сионистской организации «Гехалуц» и участвовала в программе гакшара, готовившей сельскохозяйственных рабочих для Палестины. Родившаяся в 1915 году Двора, напротив, тяготела к правым сионистам. Когда лидер польского Бейтара, будущий премьер-министр Государства Израиль Менахем Бегин посещал Городок, то неизменно останавливался в доме Рецкиных, так как был очарован умом и красотой Дворы.
В 1939 году Городок пришла советская власть. Поскольку Рецкины были людьми обеспеченными, они боялись неприятностей от новых властей. К тому же Дворе могли припомнить её связь с сионистами. Поэтому от греха подальше Двора перебралась в Молодечно, где ей удалось получить хорошую должность в банке. Нескольких местных бейтаровцев действительно сослали в Сибирь, однако Двору не тронули – как вскоре выяснилось, к несчастью.
А дальше была война…. Рецкины попытались бежать на восток – кто на телеге, кто на велосипеде, но безуспешно. И им пришлось вернуться в Городок и пройти через все круги ада немецкой оккупации.
В Городке были созданы еврейское гетто и юденрат, членом которого был вынужден стать Эфроим Рецкин. Юденрат руководил повседневной жизнью евреев в гетто, а также выполнял распоряжения немецких властей и местных коллаборационистов – например, посылал людей на работы в местечко Красное, где немцы создали трудовой лагерь. Многие надеялись, что если работать и доказать свою полезность, удастся пережить войну и уцелеть.
Эти надежды оказались тщетными. Городокское гетто было уничтожено в субботу, 11 июля 1942 года. На рассвете в гетто ворвались немцы и их местные пособники. Большинство евреев было схвачено, лишь некоторым удалось спрятаться в заранее подготовленных тайниках. К сожалению, почти все из них вскоре были обнаружены – в том числе и те, кто прятались в доме Рецкиных. Будучи пожилым человеком, Эфроим Рецкин не выдержал тесноты и духоты и решил выйти из убежища, полагая, что акция уже закончилась. Его схватили, а затем нашли и тех, кто прятался вместе с ним.
Схваченных евреев согнали на площадь, где была устроена селекция. Стариков, инвалидов и детей согнали в сарай, расстреляли и сожгли их тела. Тех, кого признали трудоспособными, отправили в трудовой лагерь в Красном. В гетто Городка и Красного погибли брат Абрама Рецкина Хаим, и также сестры Эстер и Лея.
Абрам Рецкин оказался в другом лагере, в Молодечно. Затем, незадолго до того, как местных евреев уничтожили, его перевели в Красное – по словам Абрама, благодаря отцу, сумевшему договориться с немецким комендантом. Пробыв в Красном всего два дня, Абрам бежал в лес, и там ему удалось присоединиться к партизанскому отряду.
Через некоторое время Абрам Рецкин получил от командира отряда разрешение переправить в лес свою семью. Дело поручили местному крестьянину, который сумел вывезти Двору из гетто в Красном. Оказавшись в отряде, Двора сразу заболела тифом. Некоторые партизаны испугались, что в отряде начнется эпидемия, и предложили убить девушку. Однако Абраму (видимо, уже успевшему заслужить в отряде авторитет) удалось убедить командира, что это будет вопиющей несправедливостью – убить человека, чудом спасшегося от нацистских палачей. В итоге Двора выздоровела, храбро воевала, а позже вышла замуж за партизана из того же отряда Йехиэля Окуня. Последний был не только отважным партизаном, но и фотографом. Благодаря его снимкам потомки смогли увидеть будни партизанской бригады в лицах.
Абрам Рецкин воевал сначала в партизанской бригаде им. В.П. Чкалова, а затем партизанском отряде «За Советскую Родину». В качестве подрывника он принимал участие в многочисленных операциях; был награжден орденом Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны» I-й степени, медалью «За взятие Кенигсберга» и другими медалями.
Особо отметим, что в семейном архиве Рецкиных сохранилось много интересных фотографий, сделанных в годы войны в Налибокской пуще в еврейском партизанском отряде имени Калинина, то есть в еврейском семейном лагере под командованием братьев Бельских. Это бытовые фотографии, фотографии сводного отряда для патрулирования аэродрома и другие. Среди партизан на фотографиях – Двора, Абрам и Йехиэль. Читателям хорошо известны братья Бельские – герои, которыми всегда будет гордиться еврейский народ. А вот понять, как и зачем партизаны из бригады имени Чкалова Абрам и Двора Рецкины и Йехиэль Окунь оказались у братьев Бельских пока не удается.
После победы Абрам женился на Симе Ласковой из Сморгони, родственнице 5-го начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля Хаима Ласкова. У них родилось двое сыновей, Эфраим (названный, видимо, в честь деда) и Вениамин. У Дворы и Йехиеля родились Эфраим и София.
В пятидесятые годы советское правительство разрешило репатриацию бывших польских граждан. Многие бывшие польские евреи воспользовались этим, чтобы уехать в Израиль. В их числе оказались и семьи Абрама Рецина и его сестры Дворы.
Также поступил ещё один уроженец Городка, Ицхак Ноль (род. 1921), сын Лейзера Ноля, и его жена Мины, в девичестве Ботвинник. Дед Ицхака, Авраам Гилель Ноль, некоторое время жил в Америке, где нашёл хорошую работу, однако вернулся в Белоруссию – во-первых, из-за ностальгии по родным местам, а во-вторых, он был человеком верующим, а за океаном приходилось работать и по субботам. Авраам Ноль скупал у местных крестьян лён, который перепродавал затем фабрикантам в Вильно. После трагической смерти отца Лейзер продолжил его дело. Всю неделю он объезжал окрестные деревни и только в пятницу, накануне субботы, возвращался в местечко. Богачами или крупными торговцами Лейзер и Мина не были. Тем не менее, они жили в большом просторном доме, вокруг которого росли сады. Так как работа Лейзера была сезонной, и зимой он оставался без работы, Мина тоже участвовала в семейной экономике – шила одежду на заказ.
Первая мировая и последовавшая за ней Гражданская война стали страшным ударом для еврейского населения бывшей черты оседлости. Поэтому неудивительно, что при первой возможности многие спешили перебраться в другие края, на восток или на запад. В их числе оказались и два старших брата и сестра Лейзера, уехавшие в Америку. Увы, самому Лейзеру и его младшей сестре Хае не удалось получить визу или собрать денег на поездку, и они остались в Польше.
Родители Ицхака Ноля не были сионистами. Тем не менее, Ицхак учился в школе «Тарбут» – светском сионистском учебном заведении, где большую часть предметов преподавали на иврите, – и был членом «Га-Шомер га-Цаир» («Молодой страж») – левой сионистской молодёжной организации. Впрочем, это не помешало ему по окончании школы отправиться в Воложин и некоторое время провести в местной ешиве (не в легендарной Воложинской ешиве, закрытой ещё в 1896 году). В Воложине Ицхак жил у своего дяди Шмуэля Ботвинника, брата матери. Впрочем, в ешиве Ицхак не задержался и перешёл в ремесленное училище.
В 1939 году Западная Белоруссия стала советской. Сионистская деятельность была запрещена, частное предпринимательство резко ограничено. Однако в своих воспоминаниях Ицхак отмечает, что в это время он бесплатно учил русский язык и, что местные евреи, по крайней мере, чувствовали себя в безопасности.
Когда в Городке создали гетто, дом Нолей оказался на его территории. Поэтому к ним подселили ещё пять еврейских семей. Отец и брат Ицхака работали в Красном – разумеется, в каторжных условиях.
Когда немцы уничтожили гетто, нескольким десяткам евреев удалось спрятаться в заранее приготовленных тайниках. В их числе оказался Ицхак, а также проживавшая в их доме семья Кур. После того как немцы покинули бывшее гетто, уцелевшие выбрались из укрытий и отправились пешком в Красное, куда им удалось незаметно пробраться.
В Красном Ицхак вместе с несколькими парнями из Городка получил направление в бригаду, работавшую в лесу. Понимая, что здешних евреев тоже рано или поздно ждёт гибель, евреи решили бежать. Беглецы укрылись в лесу.
Трудно сказать, чем бы закончилось их лесное существование, если бы в тот же лес не убежало несколько советских военнопленных. Вместе с беглецами из Красного они создали партизанский отряд «За советский народ» под командованием некоего Ильюшева. Среди прочего, отряд пытался помочь оставшимся евреям. Так, с их помощью отец и брат Ицхака также бежали из лагеря и стали партизанами (в другом отряде). Ицхак попытался спасти мать, сестру и семью своей тётки, но из этого, увы, ничего не вышло, и все они были убиты.
После освобождения Белоруссии Ицхак принял участие в параде партизанских отрядов в Минске, затем воевал в рядах Советской армии, дошёл до Германии, был тяжело ранен и чудом остался жив. Среди боевых наград Ицхака (Азика Лазаревича) Ноля – орден Славы III степени. После войны переехал в Минск, женился на еврейской девушке из Ракова. В конце 50-х Ицхак Ноль с семьей уехал в Польшу, а оттуда в Израиль. Через некоторое время семья перебралась в США.
Совсем по-другому сложилась судьба другой еврейской семьи из Городка – семьи раввина Арье Лейба Рудельсона и его жены Рахили, в девичестве Зайчик. Раввин Городка Арье Лейб Рудельсон происходит из очень известной раввинской династии Рудельсонов. Его отец – Хаим Шимон Рудельсон был раввином во многих местечках Витебской губернии. По стопам отца пошли и сыновья. Михель Рудельсон с 1900 по 1929 год был раввином в местечке Борисов, а в 1933 уехал в Палестину. Иосиф Бер Рудельсон также непродолжительное время служил раввином в местечке Борисов, а затем долгие годы был духовным раввином в местечке Сиротино. Евхонон Хаим Рудельсон был духовным раввином в местечке Ильино. По некоторым данным, сам Арье Лейб до возвращения в Городок также успел послужить раввином в Смиловичах и Плисе. Его жена Рахиль – дочь известного белорусского раввина Бецалеля Зайчика из Смиловичей и родная сестра Аврома Зайчика – раввина Юровичей, Смиловичей , а затем в 1920-1940-е годы – раввина Московской хоральной синагоги. Другой брат Рахили – рав Ури Зайчик, женившийся на Двойре Вайшенгольц из Городка, уже известен читателям «Мишпохи» (см. статью Бориса Зайчика «История одной семейной фотографии или рассказ о том, как Берка Вайшенгольц из Городка снова объединит семью» в №44 журнала).
У Арье Лейба и Рахили было четверо детей. Старшая дочь Хая (Рая) родилась в 1923 году в Плисе, Хаим Шимон (Ефим) родился в 1921 году в Городке, а затем в октябре 1922 года в Городке родились близнецы Иосиф и Гирш (Григорий).
В семейных архивах есть разная информация о том, когда Рудельсоны уехали из Городка. Однако можно совершенно точно утверждать, что семья в середине 1920-х переехала в Минск, а затем в Москву. В Москве Рахиль устроилась на работу счетоводом. Арье Лейб также работал счетоводом. Родственники из Америки прислали Рахиль швейную машинку, и она стала подрабатывать портнихой. В 1928 году Арье Лейб скоропостижно скончался от сердечного приступа, и Рахиль осталось одна с четырьмя детьми на руках. Отдадим должное мужеству и стойкости этой женщины, которая, несмотря на все трудности, вывела детей в люди. До начала Великой Отечественной войны все дети Рахиль получили рабочие профессии, стали комсомольскими активистами. Осенью 1941 года Ефим, Иосиф и Григорий ушли добровольцами на фронт. Григорий Рудельсон был тяжело ранен под Вязьмой, а Иосиф и Ефим прошли всю войну и отмечены боевыми наградами.
К сожалению, объём журнальной статьи не позволяет подробно рассказать о жизни этих достойных людей. Отметим лишь главное. Все дети Арье Лейба и Рахили получили высшее образование. Хая вышла замуж за ответственного работника Наркомата земледелия СССР Степана Раннева. В их семье было двое детей. В последние годы Хая работала заместителем директора павильона «Юные натуралисты» на ВДНХ СССР.
Григорий Лейбович Рудельсон был руководителем крупного строительного треста в Подмосковье. Лев Рудельсон, единственный сын Григория Рудельсона и Фриды Рудельсон, работал программистом – сначала в Москве, а затем в Израиле.
Кандидат технических наук полковник Ефим Лейбович Рудельсон ушёл на пенсию с должности районного инженера. Районный инженер – это руководящая должность в аппарате военной приёмки Министерства обороны СССР, он руководил работой военных представителей группы (куста) предприятий военно-промышленного комплекса. Супруга Ефима, Клавдия Ивановна Рудельсон (в девичестве Булычева) – профессор, доктор исторических наук – внесла значительный вклад в развитие теории советского архивоведения. Дети Ефима и Клавдии: Марина Рудельсон – известный российский историк-архивист, кандидат исторических наук, Лев Рудельсон – доктор технических наук, профессор Московского государственного технического университета гражданской авиации.
Иосиф Лейбович Рудельсон многие годы был заместителем Генерального конструктора академика РАН А.И. Савина в ЦНИИ «Комета» и внёс значительный вклад в разработку глобальных космических информационно-управляющих систем и ракетного оружия. У Иосифа Рудельсона и его супруги Раисы было двое детей: Любовь и Александр работали инженерами на оборонных предприятиях Москвы.
У евреев Городка и их потомков разные судьбы. Но для историков все факты их биографий обладают несомненной ценностью. Ибо в них, как в капле воды, отразились все альтернативы, которыми могли воспользоваться те немногие евреи белорусских местечек, которым повезло пережить Холокост. Альтернатив этих было не так уж много: «атомизация» привычного уклада еврейской жизни на уровне семьи, ассимиляция (в том числе, духовная и культурная), эмиграция, или эмиграция после ассимиляции. Ибо шансов возродить традиционное еврейское местечко после войны уже не было.
Борис ЗАЙЧИК
Алексей ЖАХОВЕЦ
