Она всегда жила вместе с нами. Родители забрали её к нам на Колыму, когда в первый папин отпуск заехали к старшей маминой сестре в уральское село Бреды. Сестёр вообще было четверо. Ещё одна преподавала русский язык в Орше. Единственный их брат, Иосиф, – я часто рассказывал о нём – встретил войну в Брестской крепости, и, вырвавшись из окружения, погиб в лагере военнопленных около г. Бяла-Подляска.

Младшую мамину сестру звали Мина. Но в паспорте, а потом и на могильной плите написано "Мария" – под этим именем её знали на работе, и лишь у нас в семье, где говорили вперемежку на русском и идиш, она продолжала оставаться Миней – так, как нарекли её в 1924 году, когда она появилась на свет в Лядах, маленьком белорусском местечке Дубровинского уезда.

Вам, наверное, знаком этот тип женщины, которая всегда живёт для других, считая семью своей сестры родной, а к своим племянникам относится точно, как к родным детям.

В молодости она была очень красива. И я даже помню всех её ухажеров в Риге и на Колыме. Но до брака почему-то дело так и не доходило. Моя мама всегда оставалась главнее любого жениха, а мы с Элькой были дороже всех женихов на свете.

Когда мамы не стало, они остались вдвоём с моим отцом – уже совсем пожилые, и после того, как папа решил перебраться в Израиль, ей не оставалось ничего другого как последовать за ним – разве могла она поступить как-то иначе?

Больше всех, не скрывая никогда своей особой привязанности ко мне, она любила меня. Мне, честно говоря, может быть, в силу её возраста, бывало легче объясниться с ней, чем с мамой. Мы проводили много времени вдвоём и даже покуривали втайне от мамы, которую, как ни странно, побаивались, помня её острый язык и особенно – красноречивые взгляды.

Как удивительно работает генетика – не столько в смысле моей уникальной похожести на погибшего дядю или в прямом наследовании актёрских талантов моей матери.

Манина судьба мистическим образом повторилась в моей, буквально скопировав её основную сюжетную линию. Мне, как и Мине, никогда не приходилось жалеть о своей участи: вокруг меня родные дети и уже подросшие родные внуки, и для меня всегда дико звучит, когда кто-то намекает мне, что "они – всё же не ваши..."

Нохим Шифрин