Я, Городисский Илья Абрамович, родился в 1948 г. в СССР, Украина, г. Вознесенск, Николаевской области. До 27 лет прожил на Украине, окончил институт в Харькове и в там же отработал три года. Затем тридцать семь лет в г. Ухта, Республика Коми. В настоящее время живу в Беларуси, в Городке Витебской области.
Мои родители и родственники были участниками Великой Отечественной войны. К сожалению, при их жизни я воспринимал это как само собой разумеющееся и считал для себя достаточным книги и фильмы о войне. Там было всё ярко, выпукло, героически.
В 50 – 60 – 70-х фронтовиками были соседи, учителя, сотрудники и знакомые родителей. Во всех организациях висели кроме Досок почёта стенды с фотографиями сотрудников – участников войны. Все с орденами и медалями. Везде стояли памятники героям Великой Отечественной войны.
Только после выхода на пенсию я начал собирать материалы из архивов моих родителей, документы, справки.
В детстве, я помню, у нас в платяном шкафу внизу был большой выдвижной ящик с письмами – военными треугольниками. Спустя годы всё это пропало, к сожалению.
Я очень жалею, что документов мало, не всё в них понятно, а спросить уже не у кого. Отец умер в 2006 году, мама – в 2013 году.
К началу войны мои родители были вчерашними школьниками.
Отец – Городисский Абрам Хаймович.
Я увидел копию школьного аттестата отца, выданного 23 июня 1941 г. об окончании 10 классов в г. Одесса. Дата рождения 1924 г. исправлена вручную на 1922 г. Так как в армию не брали младше 19 лет – отец подделал дату, чтобы его взяли!
Увидел комсомольский билет отца, выданный в мае 1939 г. По билету видно, что он прошёл с отцом через войну. Узнал из его автобиографии, что отец был секретарём комитета комсомола школы и внештатным инструктором райкома комсомола.
Он собирался поступать в институт, но уже в августе 1941 г. их семья эвакуировалась из Одессы в Казахстан. Старший брат Эль был призван в армию в августе 1941 г.
Старшая сестра Мария, как медик, была призвана в медслужбу Черноморского флота примерно в то же время. Отца в армию не брали, возраст 17 лет и инвалид по зрению – 12.
До войны в Одессе жило 250 тысяч евреев. По разным причинам не смогли, не успели, не захотели эвакуироваться 90 тысяч. После войны из них осталось в живых около 600 евреев. Для их уничтожения в концлагерях очень «старательно» поработала румынская администрация Одессы с помощью эсесовцев и бандеровцев. Также было расстреляно множество военнопленных, семей коммунистов и красноармейцев.
У нас всегда были на слуху Освенцим, Дахау, Бухенвальд, Треблинка, Маутхаузен... Но лишь недавно узнал, что в Одесской и Николаевской области было много лагерей смерти, в которых уничтожено сотни тысяч людей, в том числе, много евреев.
В апреле 1942 года вернулось без ответа письмо моему брату на фронт. Письмо было склеено из казахских газет (не было бумаги), попало на фронт и вернулось обратно – некому было его вручить!
В июле 1942 года пропала без вести сестра Мария в боях под Севастополем. Перед этим 25 февраля 1942 года она отправила родителям свой армейский аттестат на 700 рублей – в эвакуации эти деньги были необходимы.
В июле-августе 1942 года начиналась Сталинградская битва. Многие понимали, что в этой жестокой войне наступил переломный момент, решалась судьба страны. Много людей шло добровольно на фронт. Как мне рассказывал отец, он обманул врачей, выучил таблицу проверки зрения наизусть и пошёл воевать. Сейчас я думаю, что вряд ли врачи могли не заметить, что он без очков ничего не видит. Когда решается судьба страны и врачи закрывали глаза.
Из автобиографии отца.
«В августе 1942 года, когда фашистские войска подступали к Сталинграду, я скрыл от медицинской комиссии свою близорукость, и добровольно пошёл в действующую Красную Армию, не сообщив об этом даже родным. Я участвовал в ударной группе войск, осуществлявшей прорыв фронта на Среднем Дону, был рядовым 1180 полка 280 дивизии. (Это была операция «Уран», контрнаступление под Сталинградом.) 15 декабря 1942 года я был ранен в левую руку, пробыл в госпитале г. Липецк 15 дней и снова попал на фронт, прошёл с фронтом в 5-ой Особой Гвардейской (!!!) мотострелковой бригаде, 3-ей Гвардейской (!!!) армии до Ворошиловграда и 22 февраля 1943 года под Ворошиловградом был тяжело ранен в грудь разрывной пулей, и находился на излечении в госпитале до ноября 1943 года, после чего был демобилизован инвалидом Отечественной войны 2 группы».
Отец рассказывал как курьёз, что когда у него разбились очки – 12, то ему товарищи бойцы подобрали две пары очков слабее от убитых фашистов, и ему пришлось одевать две пары одновременно.
Вместе со всей страной отец одержал и свою победу, остался живым, хоть и инвалидом. А во время Сталинградской битвы средний срок жизни рядового составлял один день. Отец воевал с 1 сентября 1942 г. по 22 февраля 1943 г. в гвардейских частях, и получил два ранения.
А ведь гвардейским войскам, в которых воевал отец, противостояли отборные гитлеровские части – дивизии СС «Дас Райх», «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Тотенкопф», панцергренадёрская «Рейхсфюрер СС», полк СС «Дер Фюрер», мотодивизия СС «Викинг». Они по приказу Гитлера изо всех сил пытались сорвать окружение армии фельдмаршала Паулюса. В этих сражениях, погибших с каждой стороны, было примерно по 500 000 и столько же раненых и попавших в плен.
Это не считая десятков тысяч гражданского населения, погибших во время военных действий в самом Сталинграде и огромных пространствах вокруг него.
Армия фельдмаршала Паулюса вместе с ним сдалась в плен – 300 000 немцев.
Немного о работе медиков во время войны – они и в плен попадали, как сестра отца и погибали, но делали всё что могли и даже больше.
По описанию раны отца, в наше время, если раненого очень срочно не доставить на стол хирургу, то он в течение получаса умрёт от потери крови. В разгар тяжелейших боёв, зимой, отца успели донести до хирургов, которые сделали сложнейшую операцию и спасли ему жизнь.
Из автобиографии отца.
«Я находился в очень тяжёлом состоянии, сильно ослабел и потерял память. Первые несколько недель я даже не мог вспомнить, где мои родители и имена моих сестёр».
Рана, госпитали… Война далеко ещё не окончена, и отец использует все возможности получить профессию.
«Находясь в госпитале г. Читы летом 1943 года я оформился в Читинский педагогический институт заочником, одновременно в госпитале окончил курсы Директоров домов культуры.
Из госпиталя я поехал к родным. Они в эвакуации страшно голодали. Я же был немощным – у меня на груди была открытая рана. Я побыл у них две недели и уехал в г. Ташкент, где с 11.XII.43 года поступил на 1-ый курс юридического института, одновременно стал работать охранником в артели «Лакокраска», так как на пенсию (200 руб.) и стипендию мне было тяжело заниматься. В связи с тем, что рана на груди у меня была открыта, от сильного переутомления в начале февраля 1944 года я снова слёг в госпиталь г. Ташкента, пролежал там 2,5 месяца и продолжал заниматься в институте. Там же в госпитале я окончил кратковременные бухгалтерские курсы. Когда был освобождён мой родной город Одесса, в августе 1944 года я выехал в Одессу, оставив институт. В г. Одессе в сентябре 1944 года я поступил на 3-х месячные курсы прокурорских работников при Одесской Облпрокуратуре, окончил их на отлично и с 15.I.1945 года начал работать следователем прокуратуры.
В 1945 году я поступил в Киевский филиал Всесоюзного Заочного Юридического института, который закончил в 1950 г.»
В разгар войны получали образование по разным специальностям, работали филиалы вузов, платили стипендию, можно было учиться заочно.
Папа с гордостью носил свой институтский знак. Получить заочно юридическое образование, работая следователем, было совсем не просто. У него после ранения часто болела голова.
В 1947 году он женился, в 1948 году я родился. Мама рассказывала, что они проживали в одной комнатке вместе с её родителями и со мной. Моё место жительства было в оцинкованном корыте для стирки белья. А отец занимался учёбой в общем коридоре – в комнате было просто негде. Питание было очень скромное – пайки. На рынке буханка хлеба стоила как ползарплаты.
Дед вспоминал об американской тушёнке – это было деликатесом. Во время войны и сразу после неё с очень скромных зарплат все добровольно-принудительно ежемесячно покупали акции займов 1942-1944-1947 гг. Займы были на закупку оружия, после войны на восстановление разрушенного.
Помню, что у нас дома их были целые пачки, а окончательно они были погашены где-то в 70-х. Многие не дожили, много акций было потеряно.
Очень интересно читать реальные исторические документы.
Есть справка, что отцу не смогли выдать денежное довольствие в госпитале из-за отсутствия денег. Есть документ, как семья отца приехала в эвакуацию.
Есть документ, как семья отца выехала из эвакуации.
Есть разрешение на въезд в Одессу.
Есть решение суда о вселении семьи в их старую квартиру и выселении тех, кто её занял с предоставлением равноценного жилья.
Есть телеграмма от 1/8/45 г., в которой отца приглашают приехать в Одессу, потому что вернулась из плена (концлагеря) сестра Мария, которую считали погибшей с июля 1942 г.
Она попала в плен во время боёв под Севастополем, а потом в концлагерь, но, тем не менее, выжила. Меня в детстве всегда поражало, что у неё и её мужа на руках были крупно и неаккуратно вытатуированы многозначные номера – это были номера из концлагеря смерти. Учитывая, что она еврейка, вряд ли было просто выжить.
А брат отца так и пропал без вести. Где он похоронен так и осталось неизвестным.
Фамилия Городисский Имя Эль Отчество Хаимович
Дата рождения/Возраст – 1909
Дата и место призыва 20.08.1941 Кагановичский РВК, Украинская ССР, г. Одесса,
Кагановичский р-н
Воинское звание красноармеец Причина выбытия – пропал без вести
Дата выбытия - 05.1944 Название источника донесения ЦАМО
В семье его очень любили. В 1932 г. был голод по всей России и Украине. И он – молодой парень 23 лет несколько раз съездил с контрабандой в Аргентину (Одесса – портовый город) и тем самым, возможно, спас семью от голодной смерти. Отцу тогда было 8 лет.
Отец получил одну лишь медаль «За победу над Германией» в декабре 1945 г., хотя он участвовал в Сталинградской битве и стал инвалидом войны. Думаю, не он один остался без наград, да ему было не до того, и стране было не до него. Выжили, победили, остались живы, и то хорошо.
А уже в июле 1946 года – ещё медаль «За доблестный труд в ВОВ»
Уже через годы его начали догонять награды юбилейные и не только. В том числе и медаль «60 лет освобождения Республики Беларусь».
Отец любил юмор: Райкина, Жванецкого, собирал книги писателей-юмористов. Но с удивлением обнаружил, что ещё в 1945 г. у него была заведена записная книжка с анекдотами и смешными цитатами. Мне казалось, что Иван Тёркин – это литературный персонаж, но оказывается и в очень тяжёлые военные и послевоенные времена люди про юмор не забывали.
А законы были очень жесткие – мальчишка 12 лет украл на рынке луковицу или на поле подобрал колоски – огромный срок заключения, до 25 лет.
Отец несколько лет проработал следователем в прокуратуре, затем перешёл работать адвокатом. По характеру ему больше подходило защищать людей, а не карать. И затем 40 лет отработал адвокатом. Он гордился тем, что множеству пенсионеров помог правильно оформить пенсию. В начале 60-х люди, проработавшие всю жизнь в колхозе, получали пенсию 10 рублей. И они были счастливы, что он помог пенсию увеличить до 30 рублей. Много лет проработал юрисконсультом в передовом колхозе имени Кирова Вознесенского района, которым руководил Н.Н. Рябошабко – Герой Социалистического Труда.
Имея плохое зрение отец, много лет работал юрисконсультом в Вознесенском отделении Украинского общества слепых. Гордился своим первым делом адвоката – смог доказательно переквалифицировать дело молодого парня о драке с убийством на непредумышленное убийство по неосторожности и тем самым уберёг от его от приговора крайней меры – смертной казни. Много лет был лектором от общества «Знание», хотя это никаких доходов не приносило.
Жили мы очень скромно в 50-х – 60-х годах. Вшестером в двухкомнатной квартире. Я помню, что мать перелицовывала свои платья – распарывала и сшивала их заново обратной стороной – такие обновки, обувь тоже обновляли, пришивая новые подошвы, порванные носки штопали, используя лампочку. Одевались скромно, мебель была старая. В моём детстве ни холодильника, ни телевизора, ни стиральной машины, ни телефона в доме не было, только небольшой старый радиоприёмник АРЗ-49. Печное отопление, уборная на улице, вода – колонка через дорогу, примус и керогаз для готовки летом. Печка на ночь гасилась, и утром в квартире было прохладно. Иногда отключали электричество, и мне уроки приходилось делать при свете керосиновой лампы. Воду в дом я носил вёдрами, набирая из колонки. За керосином ходил на базар, отстаивая очереди. Деньги на кино, семечки, мороженое зарабатывал, отмывая бутылки и сдавая их в пункт приёма. Конфеты, печенье, колбасы, сыры, торты – это была далеко не повседневная пища. Но никто не жаловался.
Из еврейских праздников помню только Песах, потому что от родственников из Одессы получали мацу, которую с большим удовольствием ели.
В школе уборная тоже была на улице, зимой это особенно ощущалось.
Зато в школе давали натуральное молоко и вкусные булочки.
После такой жестокой войны осталось множество инвалидов. Хорошо помню в 50-х годах на базаре безногих на самодельных тележках на подшипниках. Помню одноклассника отца, который на пляже отстегнул протез, допрыгал до воды на одной ноге и поплыл, отталкиваясь одной ногой.
Сколько я помню, отец всегда работал по вечерам дома с бумагами. Никому не отказывал в консультациях. В отличие от псевдо коммунистов, свой партийный билет не выбросил. Он считал, что не партия (её рядовые) виновата в развале СССР, а её прогнившая верхушка.
***
Моя мама Городисская Хая Менделевна окончила школу в 1940 г. в Крыму, г. Евпатория. В школе была комсомолкой, пионервожатой. Учителя у неё были хорошие. Когда я в школе начал изучать алгебру и геометрию, мама мне очень помогла. При этом она говорила, что у неё был прекрасный учитель математики – Иван Иванович Иванов по прозвищу Иван в кубе.
Любила Есенина, я помню у неё тетрадку с его стихами – до войны Есенин был запрещён.
У нас дома все читали – папа, мама, дедушка, бабушка. И я по сей день читаю книги.
Мечтала поступить в медицинский институт, стать врачом. Начинала работать в поликлинике машинисткой, с началом войны преобразованной в госпиталь. Но уже в августе 1941 года их семья эвакуировалась в Узбекистан. С детства я помню, что у нас дома были узбекские коврики, и я, и младший брат носили тюбетейки – их привезли из эвакуации. Там мама устроилась на железную дорогу. Работала и нормировщицей, и машинисткой, и в отделе кадров. За отличную работу была награждена знаком «Ударник Сталинского призыва», что было серьёзной наградой. Остались воспоминания о том, что её отец, мой дед, ходил в степь, ловил ящериц, и они их ели. В эвакуации жизнь была нелёгкой и голодной.
Но тем, кто не смог эвакуироваться, досталось страшнее.
Как я узнал совсем недавно от родственников мамина бабушка, которой было 80 лет, не стала эвакуироваться, понадеялась на «цивилизованных» немцев и «добрых соседей» и погибла.
Во время войны железнодорожники были полувоенизироваными, на них упала просто колоссальная нагрузка – эвакуация людей, огромных заводов, доставка грузов на фронт и с фронта. Приказы о поощрениях мамы подписывались генералами, полковниками.
Она себе переделала имя отчество, как и многие другие евреи, так как бытовой антисемитизм был развит сильно. При оформлении пенсии ей потом пришлось через суд доказывать, что это её документы.
Антисемитизм на Украине затронул и моего отца – он в быту и на работе числился Александром Яковлевичем. А также и меня – я в школе был записан как Илья Александрович, хотя это меня не уберегло от издевательств одноклассников и соседских детей. При том, что среди учителей и врачей было много евреев.
После окончания войны мама была награждена медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны». Она никогда её не носила. А потом я обнаружил, что оказывается её награждали и другими медалями в годовщины Победы – она никогда этим не хвалилась.
Сохранились партбилет, служебное удостоверение и листок по учёту кадров. Там есть интересные пункты. Уже в 90-х годах Германия решила выплатить денежную компенсацию и тем, кто был угнан в Германию и тем, кто был в эвакуации – и отец, и мать что-то даже получили. Опять же – сколько людей до этого просто не дожило. Да и могли ли эти деньги компенсировать потерю жилья, голод, смерть родных...
После развала СССР жизнь на Украине стала очень тяжёлой. Моя тётя Мария из Одессы уехала в США, где ей как участнику войны предоставили квартиру, сиделку и приличную пенсию.
Мои родители вместе с братом и его семьёй уехали в Израиль, где получили все положенные льготы и хорошую медицинскую помощь. В их возрасте это было очень важно.
Все семейные документы для меня сегодня – это самое дорогое, что у меня есть. Для меня это ценность, которую ничем не заменить.
Собирайте все памятные документы ваших семей, храните их, не забывайте своих родных и близких, пострадавших или погибших во время войны.
Мой брат Евгений Городисский сделал стенд в память о наших родителях. Память о наших родителях увековечена на стеле в г. Сдерот в Израиле, где они похоронены.
Илья Городисский
