Хочу рассказать историю дедушки своего мужа, Абрама Лейзеровича Гершковича. Даже не история, а описание того отрезка времени, который выпал на Великую Отечественную войну и послевоенные годы. Жизнь, которую прожил этот удивительный человек, была трудная и восхитительная. Но она не изменила его, не убила в нём романтизм и некоторую возвышенность (недаром его звали Дон-Кихотом). В своих стихах он частенько и сам себя так называл. Влюбчивый, отважный человек, он ушёл добровольцем 1941 году на фронт. И вернулся после взятия Берлина в 1945 году.
Чудак в старомодных доспехах
Бестрепетной жизнью он жил.
Он многим служил на потеху,
А мне бесконечно, так мил!
Ты, невзначай, Россинантом
Окрестила лошадку мою,
И я вспомнила чудного испанца
И смешную Кихота судьбу.
Но было насмешки не мало
В этой шутке твоей потому,
Что нечаянно ты отгадала
Сокровенную тайну мою.
Дорогая, смеяться ты рада!
Никакой я ни Дон, ни Кихот.
Признаться тебе, иль не надо?
Ты виновна, что я сумасброд.
1943 год
28 января 1902 года, в городе Маяки Одесской области в семье Лейзера-Мейера Гершковича родился сын Абрам. У Лейзера и Лизы Гершкович было всего шестеро детей: Иосиф, Фейга, Эстер, Соня, Мойша и Абрам. У семьи был свой маслосырзавод. Абрам в 1923 году окончил Одесский университет, социально-экономический факультет. Работать остался в Одессе у отца. Женился. У него родился сын Лёня. Но с женой Евгенией он вскоре расстался. И свою тоску по сыну изливал в своих стихах.
Вечерний сумрак приспустил гардины,
В ушах стоял неслышный дальний звон,
И лёгкой дрёмой, словно паутиной,
Оплёл меня внезапный в кресле сон.
И снится: в комнате тепло и чисто,
Вдвоём, склонившись над столом,
С тобою, маленьким филателистом
Разглядываем радужный альбом.
И снится: красочно и ярко,
Рассказываю мальчику о том,
Что в странах тех, откуда эти марки
Попали к нам в уютный дом.
Проснулся я. Был блик на стене зыбкий
Отсветом уличного фонаря.
Я в полутёмной комнате с улыбкой
Растеряно искал тебя.
1937 год
В 1939 году завод национализировали. Отец Лейзер-Мейер умер. А молодой Абрам уехал из Одессы и поселился в Могилёве. Построил дом в центре города (где мы семьёй и живём до сих пор), женился. В 1940 году у Абрама Гершковича и Лёли Бекаревич родился сын Мойша (мой свёкр).
Но началась война. Абрам Лейзерович, как очень решительный и твёрдый человек, ушёл добровольцем на фронт в первые дни войны. И когда в Могилёв пришли фашисты, в доме осталась молодая жена и маленький еврейский мальчик Миша. Соседи молчали о происхождении Миши, они понимали, чем это чревато. Немцы поселились прямо в этом доме. Он был самый добротный в округе. Но ушлая соседка, у которой сын был полицаем (второй сын был на фронте), решила воспользоваться бедственным положением жены еврея. И пошла на шантаж. Или они с сыном и семьёй забирают себе дом Гершковичей, или немцы узнают национальность красивого кудрявого мальчика Миши Гершковича и чья Лёля жена. Пришлось скрываться. Жилья было много пустующего, поэтому поселились в другом районе. Но из-за опасности разоблачения беглецы не показывались людям. Лёля прятала ребёнка и не могла работать. Как следствие голод, холод и Миша перестал от слабости ходить. Он встал на ноги в четыре года. Но донос на женщину с еврейским сыном всё-таки написали. Лёлю вызвал к себе городской голова, доктор Фелицин. Из уважения к их семье он приказал срочно сменить место жительства. И опять были скитания. До освобождения Белоруссии Мишу прятали. После войны он, наконец, увидел солнечный свет, а не стены.
Родовое гнездо Гершковичей уцелело. Соседка убралась из него вон. Её сына осудили.
Немецкие власти вели регистрацию жителей города, поэтому Елена в 1941 году записала сына на свою фамилию и он стал Бекаревич Михаил Андреевич. После освобождения всё стало на свои места – вернули дом, имя решением суда. Мой свёкр Михаил Абрамович был признан жертвой Холокоста.
Но вернёмся в то время. Абрам Лейзерович на фронте потерял связь с женой и сыном, на запросы – молчание. Думал, что их больше нет! Абрам Лейзерович состоял тогда на воинской службе в 283-й Краснознамённой Гомельской дивизии, где и познакомился с еврейкой военврачом Александрой Черномодик, коренной москвичкой.
И снова его поэзия.
«Тронутое руками – считается проданным»
(Объявление в кондитерской)
Как малоопытный хирург
Ты сердце взяла из груди
И, подержав, решила вдруг
Его назад снести.
А сердце, бывшее в руках
И нежных, как твои,
Уже спокойствия никак
Не будет знать в груди.
Руками тронуто – конец,
Оно уже твоё!
Не разрывай же двух сердец,
Двух, слившихся в одно.
1943 год
Александра родила Абраму сына Сашу. Но вернувшись в 1946 году с фронта, Абрам застал свою семью в Могилёве в целости и невредимости. Он не смог их оставить, слишком много пришлось пережить его семье за годы оккупации. Им он был очень нужен.
Абрам Лейзерович Гешкович, дед моего мужа, персональный пенсионер, награжден орденами Отечественной войны 1 ст., Красной Звезды, медалями «За взятие Берлина», «За взятие Кёнигсберга», «За Победу над Германией». Интеллигент с большой буквы, честный, мужественный человек. И всегда романтик… Всю жизнь общался со всеми своими сыновьями и поддерживал их.
Он умер в 1995 году. Прожил большую жизнь. Мечтал умереть на исторической Родине в Израиле.
Покоится на Еврейском кладбище в Могилёве рядом с сыном Михаилом.
Спи спокойно, последний Дон-Кихот.
Екатерина ГЕРШКОВИЧ
