Бабушка мамы Голда Цлаф (урожд. Вольфсон) с внуками Вульфом и Беллой Цлаф, жившие в Витебске и погибшие там же в гетто.Мне довелось родиться в семье выживших в Катастрофе.
В детстве я не совсем осознавал это, относя некоторые поступки папы к чудачествам.
Например, его беспокойство при виде нашей редкой фамилии в газетах.

Он тут же начинал искать автора статьи, выясняя адрес фигуранта. Выяснив, он садился за письмо очередным Лиснянским, созванивался с ним, а то и встречался, что не всегда было легко (Советский Союз был страной немаленькой) и, в очередной раз, убедившись в том, что это не родственник, возвращался разочарованным. Он не мог поверить слухам, что выживших нет.
– Ну не могли же они убить мою бабушку, она же была совсем старенькая! И детишки... Наверное, просто потерялись, война всех рассеяла. Надо искать!
Мама его никогда не отговаривала и не успокаивала. Она, будучи человеком рациональным, хорошо знала судьбу своей семьи, своей бабушки и дяди с тётей, оставшихся в Витебске, своих двоюродных брата и сестры. И никаких иллюзий в отношении папиных родственников не питала.
Их семьи не менее двух веков жили на одной территории, которая частенько меняла название: то – Полоцкая губерния, то – Белорусская, то – Витебская. Она сейчас раскинулась на три страны. Мамины корни из Двинска (ныне Даугавпилс, Латвия) и Беларуси (Ляды и Витебск), а папины – из местечка Юховичи Россонского района, Полоцка (все Беларусь) и, ныне российских, Себежа и Великих Лук.
Восемь лет тому назад я получил письмо от жителя Риги С. Смоткинаса. Его отец, майор, уроженец м. Юховичи, во время войны оказался в родных местах и узнал о страшной судьбе оставшихся там родственников. Узнал он и имена двух местных жителей, пособников немцев, одного из которых, к ужасу сослуживцев, застрелил на месте. Узнал и то, что активистов среди соседей было не так много и немцам для своих целей приходилось выписывать «специалистов» из соседних Литвы и Украины. А после войны он поднял архивные данные и напечатал поименный список убитых евреев местечка Юховичи. Вот этот список я и получил от его сына, однофамильца моей бабушки, Нихамы-Эстер Смоткиной, с латышским окончанием – «ас».
Увы, мой папа оказался неправ. В перечне расстрелянных (никогда в жизни не видел свою фамилию в таком количестве) были и старики, и младенцы. Были и мои прабабушки и те, чью степень родства я так и не смог определить.
Они никому не вредили, не мешали, их нищенские состояния, их земли и дома никому были не нужны (факт, что никто их не занял), ничего рационального в их уничтожении не было, но все они были убиты, согласно плану – странной фантазии, пришедшей в голову любителям фантастики. Таким вот образом чьи-то мечтания вошли в мою жизнь. И не только в мою.
Мне странно, что сегодня некоторые израильтяне, в том числе, и русскоязычные, не понимают разницы между неизбежной и, чаще всего, нежеланной гибелью людей на войне и систематическим, заранее спланированным, тотальным уничтожением народа – исключительно по признаку его национальной принадлежности.
Похоже, постмодернистская драматургия, в которой нет «своих-чужих», затуманила им здравый смысл, позволяющий отделить фантастику от реальной жизни.
А в реальной жизни есть таки чужие, которые тоже любят литературу, и смело ставят свои пьесы под открытым небом Беларуси, Польши и Румынии. Поставили бы и в Израиле, да реалии не позволяют.
Возможно, они, любители постмодернизма, никогда не получали «списка майора Смоткина» со своими фамилиями. Возможно, им неизвестна судьба их прабабушек.
Нам известна.

Илья Лиснянский,
Израиль

Бабушка мамы Голда Цлаф (урожд. Вольфсон) с внуками Вульфом и Беллой Цлаф, жившие в Витебске и погибшие там же в гетто. Нихама-Эстер Смоткина (бабушка отца), жившая в м. Юховичи и, погибшая в Россонском гетто.