К 100-летию ликвидации Черты еврейской оседлости в России

На протяжении многих столетий евреи жили на белорусской земле. Кто-то утверждает, что этой истории шестьсот лет, кто-то берёт значительно большие цифры. Но, так или иначе, не одно поколение евреев родилось, выросло здесь и нашло последний приют на кладбище. Беларусь сыграла огромную роль в еврейской истории.
 В этом очерке мы расскажем о времени, когда здесь проходила Черта еврейской оседлости. Её полная ликвидация произошла 100 лет назад, после Февральской революции 1917 г. 20 марта 1917 г. Временное правительство приняло постановление, которым отменялись все «ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности».

1.

Конечно же, для принятия указа о введении Черты оседлости для евреев у российской императрицы Екатерины II был целый ряд причин: политических, экономических, социальных, касающихся религии и культуры, и даже мистических. И за каждой причиной стояли лоббисты из влиятельных христиан: одни боялись конкуренции практичных и не знавших устали еврейских купцов, других пугал иудаизм, который мог «расползтись» по святой Руси, третьи – просто остерегались всего нового и всех новых, и не хотели менять привычный образ жизни.
За последние двести лет в причинах подобных конфликтов мало что изменилось. Но, как в каждой исторической драме на знакомой нам сцене (территории) обязательно должен появиться еврей без права решающего голоса, но участвующий во всём происходящем или невольно подталкивающий к принятию решений. Причём, повторяя известные слова, он, безусловно, хочет как лучше, а получается у него, как всегда.
И введение Черты еврейской оседлости не стало исключением. Во всяком случае, по мнению многих историков, оно формально, (повторяю, именно формально) стало итоговой реакцией императрицы Екатерины II и петербургского правительства на ходатайства витебского еврейского купца Цалки Файбишовича.
И поскольку личностью он был чрезвычайно интересной, осмелюсь предположить, что и сегодня подобные типажи среди еврейских олигархов вхожи во многие властные кабинеты, пользуясь правом автора, расскажу о своём забытом земляке подробнее.
С одной стороны купец второй гильдии Цалка Файбишович злостный неплательщик налогов, хотя его финансовое положение было отнюдь не плачевным. В 1772 году его недвижимое имущество в Витебске состояло из трёх деревянных домов, нескольких каменных погребов, сараев-лавок, амбаров и прочих хозяйственных построек. Однако, на следующий год, при перестройке Витебска, все принадлежащие купцу строения были снесены для устройства городской рыночной площади.
Файбишович переносит свою коммерческую деятельность в соседнюю Могилёвскую губернию, где губернаторская канцелярия передала ему на откуп конские сборы за 2420 рублей в год, несмотря на то, что месяцем раньше эти сборы на официальных торгах были отданы на откуп другому купцу. Жалобы последнего по указанию императрицы рассматривались в Первом департаменте Сената в 1776 году. Файбишович тоже не терял зря времени и к этому моменту был известен в присутственных местах Петербурга со своими настойчивыми ходатайствами.
В итоге… чиновников губернской канцелярии и самого могилёвского губернатора М.В. Кахоновского оштрафовали, а откуп был оставлен за Файбишовичем.
К тому времени Файбишович снова получил должность в витебском кагале (где в своё время за какие-то неизвестные нам проступки лишился высокого поста). Он стал секретарем кагала и хранителем пинкоса (то есть владел всей информацией о доходах и расходах кагала), причем пинкос хранился у Файбишовича дома.
Давно известно, кто владеет информацией – обладает властью. И в 1778 году Цалка Файбишович снова избран одним из двух глав Витебского кагала, несмотря на то, что пару месяцев назад он снова оказался в центре ещё одной громкой истории.
Витебский кагал обратился с протестом к полоцкому губернатору Нарышкину А.В., чтобы дела о долговых обязательствах между христианами и евреями в нижних земских судах рассматривались в присутствии поверенных от кагала. Ходатайство было удовлетворено. И когда витебский еврей Литман Беркович отправился в суд с жалобой на своих должников, Файбишович сопровождал его в качестве представителя кагала.
В зале суда евреи вдруг почувствовали себя равными среди равных и даже попытались занять стулья рядом с судьями, которые принадлежали к шляхетскому сословию. Они возмутились такому нахальству и такой дерзости евреев и выгнали их из зала суда. Ещё бы – меры не знают! Еврей позволил себе сеть рядом со шляхтичем.
Беркович и Файбишович по разным версиям то ли сопротивлялись этому, то ли вели себя вполне спокойно и дальше на конфликт не шли. Но по распоряжению вице-губернатора Берковича взяли на сутки под арест, а Файбишович отделался выговором.
Но в глазах витебских евреев Цалка Файбишович стал, несомненно, героем, сумевшим постоять за честь нации.
Вот такой человек был удостоен аудиенции в марте 1785 года императрицей Екатериной II. Причем, как «поверенный белорусского еврейского общества».
Вместе с ним на аудиенции был Абрам Еселевич, тоже из Витебска. Поданное ими прошение является одним из первых сохранившихся прошений еврейских представителей на высочайшее имя.
Поверенные просили равного представительства в местных выборных учреждениях, или, по крайней мере, участия еврейских заседателей в тяжбах между евреями и христианами, тогда как внутренние еврейские дела просили оставить для разбирательства в еврейском суде. Поверенные жаловались на помещиков, требующих с евреев арендную плату, выше, чем было определено первоначальными договорами. Беспокоила поверенных принудительное переселение евреев из деревень в города. Одним из пунктов прошения стал вопрос о производстве и продаже алкоголя. Запрет отдавать это на откуп евреям, лишал тех, кто занимался этим доходным делом, средств к существованию.
Еврейские представители подписались под прошением еврейскими буквами, скорее всего не потому, что очень любили свой язык и письменность, а потому что не знали русского письма.
На заседании Третьего департамента Сената, который обсуждал это прошение были допущены Цалка Файбишович и Абрам Еселевич. И хотя это было обычной практикой, для белорусских евреев, отправлявших их в Петербург, это был особый повод для гордости.
Ведя большую общественную или общинную деятельность, Файбишович не забывал о себе. Императрица Екатерина II материально поддерживала витебского купца, дабы тот был ещё послушнее в решении вопросов. Практика, тоже не меняющаяся на протяжении столетий. 27 сентября 1788 года Екатерина II лично распорядилась выплатить Файбишовичу из витебского городского бюджета 5 000 талеров (около 6 000 рублей).
Влияние Файбишовича среди белорусских евреев растёт ото дня ко дню. С ним уважительно общаются государственные чиновники, хотя при случае напоминают, что они христиане, а он – еврей.
И когда случилось «московское изгнание» защитником или уполномоченным белорусских евреев снова выступил Цалка Файбишович. Он представлял интересы белорусских еврейских купцов.
В 1790 году московское купечество, почувствовав реальную угрозу конкуренции, начало борьбу с еврейскими купцами, которые вели дела в городе. Причём московские купцы обратились к московскому главнокомандующему с хитрым посланием: мол, мы не против их религии, а потому что они обманывают и не по совести ведут дела, просим нас защитить. Да и того страшнее, привозят незаконно в Москву своих соплеменников, отчего их с каждым днём становится все больше.
В чём же были ухищрения еврейских купцов, по мнению их московских коллег? Продавали товары в розницу в неразрешённых местах, продавали свой товар дешевле, якобы потому, что был он контрабандный, незаконно вывозили монеты за границу.
И вообще, – уверяли московские купцы, – закон не дает им никаких оснований жить в Москве. А раз еврей всё же приписан к московскому купечеству, значит, сделал он это с помощью незаконных ухищрений. Читаешь, и думаешь, что всё это было не двести лет назад, а как будто вчера. Другие фамилии, национальности, вероисповедания, а суть – прежняя.
Обвинения встревожили московские власти, которые наверняка и раньше знали об этом, но сейчас, получив обращение, решили на него отреагировать и запросили данные о численности евреев в Москве, об обстоятельствах их включения в купечество.
Евреи решили защитить себя, и снова депутацию евреев в Сенат возглавил проверенный в подобных боях Цалка Файбишович.
Подписавшие петицию купцы не только отстаивали свои коммерческие интересы, но и свою честь, осуждая русских конкурентов за употребление оскорбительного слова «жид». Они утверждали, что законы позволяют жить и торговать евреям по всей Российской империи. И вообще от евреев России только польза, а без них торговля и финансы могут понести серьёзный ущерб.
Разрешить возникшие проблемы императрица поручила председателю Коммерц-коллегии графу А.Р. Воронцову. Сей государственный муж согласился с негативной оценкой экономической деятельности евреев. (Было бы странно, если бы он принял другое решение). Кроме того, за спинами евреев, утверждал Воронцов, стоят все контрабандисты и фальшивомонетчики Российской империи. И поэтому речи быть не может, чтобы пустить этот народ в сердце Российской империи.
Никакие доводы еврейских уполномоченных, многоопытного Цалки Файбишовича на сей раз не помогли.
Так появился указ 1791 года о введении Черты еврейской оседлости. Указом были оговорены населённые пункты городского типа – местечки, разрешённые для жительства евреев. Проживание в сельской местности не дозволялось.

2.

Что же собой представляла белорусская часть Черты еврейской оседлости? Земли, которые отошли к Российской империи по первому разделу Речи Посполитой в 1772 году – то есть восточная часть Беларуси с территорией в 92 000 квадратных километров и населением в 1 300 000 человек, включая около 100 000 евреев. Они жили в разных городах и местечках, но самые большие кагалы были Витебске, Полоцке, Могилеве и Гомеле. (В 1775 году Сенатским указом узаконено существование кагалов).
Так в Витебске проживало 1227 евреев, что составляло 25 процентов от городского населения.
В Полоцке (первый раздел Речи Посполитой прошёл по городу, разделив его на левобережный и правобережный) проживало в 1787 году 1155 евреев, в 1815 – 2600 евреев или 56,3 процентов городского населения.
В Могилёве и окрестных деревнях в 1776 – 642 еврея – плательщика подушного налога (подушный налог взимался с каждого еврея государства, которому исполнился один год).
По окладным книгам 1801 года в Могилёвском уезде насчитывалось купцов-христиан 112, купцов-евреев – 68, мещан-христиан – 2822, евреев-мещан – 3607.
В Гомеле в 1765 году проживало 658 евреев, общее население города в 1775 года составляло примерно 5000 человек.
Второй раздел Польши произошёл в январе 1793 года. Россия получила центральную часть Беларуси с городами Минск и Слуцк, восточное Полесье с городом Пинск. Раздел прошёл по линии Динабург (Двинск, Даугавпилс) – Пинск. К Российской империи отошли земли со значительным еврейским населением.
В Минске плательщиками подушной подати были 1322 еврея, численность население в 1790 году составляла 6 500 – 7000 человек.
В Бобруйске в 1808 году – проживали 504 еврея.
Слуцк того времени – одна из крупнейших и наиболее влиятельных еврейских общин Беларуси. В 1761 году именно в Слуцке состоялось последнее заседание Литовского ВААДа (центрального органа еврейского самоуправления) перед его упразднением. Согласно легенде, бытовавшей здесь, основатель хасидизма Ба,ал-Шем Тов пытался в середине 18 века в Слуцке проповедовать своё учение. Но был подвергнут телесному наказание во дворе главной синагоги города «Калте шул» (Холодной синагоги). В 1800 году в Слуцке проживало 1584 еврея или 71 процент от всего населения.  Евреи занимались мелкой торговлей, различными ремёслами, садоводчеством, огородничеством.
Пинск – столица Восточного Полесья. По окладным книгам 1801 года в Пинске и его уезде проживали 4 христианина-купца, 8 евреев-купцов, христиан-мещан 1367, евреев-мещан 1592. Евреи занимались различными ремёслами, торговлей лесом, хлебом, поташом.
В 1794 году была узаконена расширенная Черта оседлости. Евреям разрешено было отправлять купеческие и мещанские промыслы в белорусских губерниях: Минской, Полоцкой (Витебской), Могилевской.
Река Днепр по двум его берегам стал центральной рекой Черты еврейской оседлости. По территории белорусской Черты еврейской оседлости протекали из крупных рек также: Западная Двина, Неман, Березина, Сож, Припять. Здесь, особенно в Витебской и Минской губерниях, были сотни больших и малых озёр. И, наверное, это определило, что в Беларуси «водные профессии» можно безо всякого преувеличения отнести к еврейским. Часто встречаются, особенно в хасидских историях, упоминания о евреях-рыбаках. К этому ещё и подталкивали особенности нашей кухни, когда на субботнем столе центральное место занимала фаршированная рыба. Евреи держали лодочные переправы, паромы, сплавляли по рекам лес. Хорошо известна картина И.Е. Репина «Бурлаки на Волге». Подобные бурлаки были и на Западной Двине. Только назывались они «лайбовники». И таскали огромные гружённые лодки – лайбы. У Ильи Ефимовича Репина, который немало времени провёл в своей усадьбе «Здравнево» на берегу Западной Двины, есть рисунки, выполненные карандашом, на которых лайбовники на Западной Двине. Лайбовниками в белорусской Черте оседлости тоже были в основном евреи.
По третьему разделу Польши в 1795 году к России отошли земли Западной Беларуси с городом Гродно и Западного Полесья, к востоку от реки Буг, с городом Брестом.
Гродно считался одним из крупнейших еврейских центров Польши, а позднее стал одним из центров Черты еврейской оседлости. В 1816 году здесь проживало 8422 еврея, что составляло 85 процентов от населения города. Большой город в центре славянского мира практически весь говорил на идише. Поляки и белорусы, которые жили здесь, тоже прекрасно понимали и разговаривали на еврейском языке.
В 1795 году в Гродно открыта шляпная фабрика Михеля Янкелевича Бурды – одно из старейших предприятий города. В 1799 году типографию открыл Борух Ромм. К типографскому делу евреи всегда были особенно предрасположены. Первая в Черте оседлости еврейская типография была открыта именно в Гродно 20 октября 1803 года Зимелем Нозимовичем, в дальнейшем её хозяин получил фамилию Типограф. Здесь издавались религиозные книги на иврите, а также хозяйственные календари на русском языке и книги на польском.
В городе Лида и уезде в 1797 году проживало 4361 человек, что тоже составляло значительную часть населения города.
В Бресте в конце 18 – начале 19 века жили 2840 евреев, что составляло 70,9 процента населения города. В 1802 году пожар истребил большую часть еврейского квартала в Бресте. Но вскоре евреи отстроили заново свои дома, хозяйственные постройки и мастерские. К концу первой четверти 19 века еврейское население Бреста увеличилось до 4522 человек, подавляющее большинство из трудоспособного населения были ремесленники.
После третьего раздела Польши белорусская часть Черты оседлости приросла Гродненской губернией. Часть территории Виленской губернии, также вошедшей в Черту оседлости, составляли земли сегодняшней Беларуси.

3.

Хотя евреев в то время ещё не брали на действительную воинскую службу, немалое число белорусских евреев приняло активное участие в Отечественной войне 1812 года на стороне русской армии. Они были искусными разведчиками и умелыми снабженцами.
Только недавно была введена Черта оседлости, которая в очередной раз ограничила права евреев, указала им, что они не такие как все, а, скорее, люди второго сорта. Евреи были не только недовольны, но и озлоблены многими петербургскими указами. Но как только началась война с Наполеоном, встали на сторону русского государства. И в этом один из парадоксов нашей истории. В тяжёлое время, как бы к нам не относились, если только не изгоняли и не убивали, мы становились патриотами той страны, в которой жили. Примеров множество со времён стародавних и до нынешних.
Шнеур-Залман, больше известный, как Алтер Ребе, основатель династии раввинов Шнеерсонов, основоположник Хабада, чей двор находился в местечке Ляды, призвал хасидов поддержать русского царя. Шнеур-Залман говорил: «Если победит Бонапарт, положение евреев улучшится и богатство их возрастет, но зато сердца их отдалятся от Б-га». (Загадочная еврейская душа!)
Наступление французской армии вынудило Алтера Ребе покинуть насиженное место и скитаться по центральной России, где он и скончался. Могила основателя Хабада находится в украинском городе Гадяч.
Ну, ладно, Шнеур-Залман считал, что победа революционной Франции нанесёт большой вред еврейской традиционной жизни и опасался, что с победой Наполеона над Россией сокрушатся устои иудаизма.
Перед войной 1812 года, когда подозревали всех жителей западных губерний, вошедших в состав Российской империи после разделов Польши в том, что они могут перейти на сторону неприятеля, конечно же, в особую статью попали все евреи Черты оседлости. Минский губернатор сообщал в Петербург, что подозрительными являются «все жиды».
Польское население западных губерний действительно перешло на сторону Наполеона. Его называли «избавителем Польши», «нашим мстителем».
Путь наполеоновской армии пролегал через многочисленные еврейские местечки Черты оседлости. Война показала, что евреи не только не изменили русскому правительству, но и в большинстве своём были преданы ему.
Кто-то непосредственно участвовал в боевых действиях. Один улан, служивший у Дениса Давыдова, был награждён за храбрость Георгиевским крестом, но не мог носить его, потому что был иудейского вероисповедания.
Евреи приносили русской армии ценнейшие разведывательные данные. Среди особо отличившихся Гирш Альпер из Белостока. Он даже был награждён поездкой в Петербург к военному министру, который вручил ему от имени императора Александра I перстень и пятьдесят червонцев.
Евреи лазутчики Зелик Персиц, Захарий Фриденталь, Меер Марковский, Лейба Медведев, Гирш Гордон, Ицхак Адельсон и другие добывали ценные сведения нередко с риском для жизни.
В деревне возле Бобруйска казаки разбили французский отряд, потому что им своевременно сообщил о неприятеле Нисан Каценельсон. Отступая, французы замучили его до смерти.
В городе Шклов французы повесили Эйтингона за то, что тот отказался показать им путь на Могилёв.
Возле Витебска на занятой французами территории, евреи захватили в плен и привели в русский штаб французского курьера с депешами, которые он вёз из Парижа лично Наполеону.
Возле Мозыря Рувиму Гуммеру пришлось разыграть настоящий спектакль с переодеваниями и изменением внешности русского фельдъегеря, чтобы спасти его от погони. Рувим укрыл его в своем доме, переодел в еврейское платье, обрезал пряди волос у дочери и приделал фельдъегерю пейсы, так что французы приняли его за местного жителя. А потом Рувим отвёз фельдъегеря с важным донесением в русский штаб. Французы, узнав об этом, сожгли дом Рувима, избили его детей, а жену повесили.
Часто евреи совершали свои героические поступки бескорыстно, отказывались от вознаграждения. Больше того, общины жертвовали деньги на нужды армии.
Французы, захватив Лепель, выбросили русских раненных из больницы, а евреи, взяли их под своё попечение и спасли жизни. В том же городе французы сожгли при отступлении один из шлюзов Березинского канала, но евреи его потушили, и русские войска перешли на другой берег.
Будущий император Николай I путешествовал после войны по губерниям белорусской части Черты оседлости и записывал в свой дневник неодобрительные характеристики, которые давали его сопровождающие местным евреям, тем не менее, отметил:
«Удивительно, что они в 1812 году отменно верны нам были и даже помогали, где только могли с опасностью для жизни».
Казалось бы, после таких слов наследника, ставшего императором, отношение к евреям поменяется. Но ничего не изменилось в жизни евреев. Их, как и прежде считали неблагонадежным элементом…

4.

Первый президент государства Израиль Хаим Вейцман писал в своих воспоминаниях: «Городок‚ где я родился‚ Мотоль (или Мотеле‚ как его любовно называли евреи) стоял – да‚ возможно‚ ещё и сейчас стоит – на берегу небольшой речки‚ в болотистой местности‚ занимавшей большую часть Минской и соседних белорусских губерний‚ на плоской‚ открытой равнине‚ угрюмой и однообразной... Весной и осенью всё вокруг превращалось в море грязи; зимой здесь царствовали лед и снег‚ летом неизменно висело облако пыли. И повсюду на этой равнине‚ в сотнях городков и местечек‚ жили евреи‚ жили уже давно – крохотные еврейские островки в чужом океане...»
Местечки, штетеле, как с любовью называли их сами евреи, были действительно островками в чужом, зачастую очень неспокойном, грозящем различными катастрофами, океане.
Появились местечки задолго до исследуемых нами событий, на границе 15 и 16 веков в Польше, где представители местной знати приглашали евреев селиться в принадлежащих им селам и городам на сравнительно благоприятных условиях. Во-первых, евреи были старательными и аккуратными работниками, учили своих детей, а грамотные лучше овладевают ремеслом, были практичные люди, понимающие толк в коммерции. И, что немаловажно, вновь прибывающие люди всегда покорны и покладисты.
Многие из таких населённых пунктов постепенно превращались в еврейские городки, большинство жителей которого по роду своей деятельности (аренда помещичьих имений, скупка сельхозпродуктов, коробейничество, различные ремёсла), а также образу жизни были тесно связаны с деревней.
Возникшие в них еврейские общины поначалу подчинялись кагалам крупных городов, но со временем становились всё более самостоятельными и получали возможность отделяться.
Так продолжалось довольно длительное время, вплоть до разделов Польши. На территории Российской империи самобытный уклад местечка развивался в пределах Черты еврейской оседлости.
Царское правительство то разрешало евреям, но чаще запрещало жить в сельской местности. В 1823 г. могилевскому и витебскому губернаторам был дан указ о запрещении евреям селиться на казённых землях и о переселении их из сельских местностей в города и местечки. Согласно докладам губернаторов, в результате выселения евреев из сельских местностей Могилевской и Витебской губерний, растянувшегося на восемь лет, «до сорока тысяч душ бродило вдоль дорог целыми семьями, с малолетними детьми».
В 1827 г. был издан императорский указ о выселении евреев из сельских местностей Гродненской губернии.
Наступали и более лояльные по отношению к евреям годы и даже десятилетия, но затем возвращались времена жесткого государственного антисемитизма.
Наступившая после прихода к власти Александра III (1881–94) эпоха реакции сопровождалась резким усилением антисемитских настроений в правительственных кругах России. Одним из главных проводников нового курса был сам император. В эти годы принимались законы, ещё более ограничивавшие перечень населённых пунктов, в которых евреи могли жить.
3 мая 1882 г. были введены «Временные правила», согласно которым евреям по всей территории империи было запрещено селиться в сёлах и деревнях. Причём это ограничение распространялось и на категории еврейского населения, которым раннее было разрешено проживание на всей территории России (на вышедших в отставку нижних чинов, купцов первой гильдии, ремесленников).
Евреям запрещалось приобретать недвижимое имущество вне местечек и городов в Черте оседлости, арендовать земельные угодья, торговать в воскресенье и христианские праздники. Фактически Черта оседлости сократилась без изменения границ – за счёт внутренних ограничений, мобильность еврейского населения была вновь уменьшена.
Часто положения толковались произвольно в сторону ужесточения. Местечки переименовывали в деревни, чтобы сократить переселение туда еврейского населения.
В 1887 году евреям, всё же сохранившим возможность жить в сельской местности, запретили переезжать из одной деревни в другую.
Евреи, лишённые возможности жить в сельской местности искали приют в местечках. Работы здесь не было, но хотя бы рядом были родственники, или люди, говорящие на одном с ними языке, отмечающие те же праздники, была синагога, хедер, еврейское кладбище.
Население местечек росло, дома строились, из-за недостатка земли, буквально вплотную друг к другу, и иногда казалось, что всё местечко можно пробежать по их крышам.
Вот данные по некоторым местечкам белорусской Черты оседлости. Населённые пункты взяты автором произвольно. Кубличи, в начале 20 века из 1800 жителей – 1600 евреи, Ляды в 1897 году здесь проживали 3763 еврея, что составляло 83,93% населения, в Шумилино – 1766 евреев – 88,38% от всего населения, Шарковщина – 1007 евреев – 87,48%, Браслав – 1234 еврея – 82,21%, Дрибин – из 1200 жителей – 900 евреев, в Березино проживал 4871 человек, из них 3377 евреев.
Со временем выработались довольно строгие правила жизни в местечке. Жизнь еврея ограничивалась домом (мастерской или лавкой внутри дома), синагогой, рынком (лавкой или торговым местом).
Дом (то есть семья с её патриархально-традиционными устоями) был основной социальной единицей местечка. Здесь в полной мере проявлялись такие черты еврейского характера, как любовь к детям, гордость за их успехи, чувства единства. Еврейское слово «мишпоха» невозможно точно перевести на русский язык. Это семья в очень широком смысле слова, в это понятие входят двоюродные, троюродные сёстры и братья, тёти, дяди, их жены и мужья, и т. д. Это слово даже приобрело иронический оттенок, потому что в еврейском родстве легко запутаться. Но для местечкового еврея «мишпоха», было, может быть, самым значимым словом. В трудные минуты он мог рассчитывать только на помощь родственников.
Семейные события – рождение ребёнка, брит-мира, бар-мицва, свадьба, смерть – становились событием для всего местечка. Оно выражало одобрение или порицание любому поступку человека. И это становилось главным регулирующим фактором. Говоря сегодняшними словами, самое важное было «Что люди скажут?».
Синагога – играла центральную роль в жизни евреев местечка. Была не только домом молитвы и изучения законов веры, но и местом собрания общины.
Синагога – это повседневные молитвы, сюда шли с плохими новостями, чтобы раввин помог мудрым словом, а община разделила горе, сюда спешили с радостью, которая переполняла людей, чтобы сообщить об этом миру, а, возможно, и просто утереть нос зазнавшийся соседке. И, несмотря на строгие нравы синагоги, здесь было место юмору, конечно же, с особым национальным колоритом. Этот юмор никто не придумывал, его рождала сама местечковая жизнь.
Расскажем историю, связанную с местечком Щедрин. "Положением о евреях" 1835 г. разрешалось евреям покупать землю для создания сельскохозяйственных поселений. В частности, еврею, который купит участок земли и поселит там не менее 50 своих единоверцев, присваивалось звание личного почётного гражданина, а если численность созданной таким образом колонии составит 100 человек, то это звание становилось потомственным.
Но самой важной льготой было освобождение от поставки рекрутов (в частности – кантонистов) евреев, перешедших на землепашество.
Наиболее многочисленной группой среди желающих обосноваться на земле были "ишувники", то есть жители сёл и деревень, а не еврейских местечек. Над ними "дамокловым мечом" висело периодически приостанавливаемое и вновь возобновляемое постановление правительства от 1804 г. о выселении. Им была знакома деревенская работа – многие имели сады и огороды, они и без того были оторваны от основной массы еврейства, но главное – они более других страдали от ужасов "кантонизма".
Так в 1842 г. сорок семей ишувников из деревень и сёл вокруг Бобруйска, не дожидаясь, пока правительство переведёт их на казённую землю, купили у местного помещика 600 десятин земли и деревушку Щедрин, жители которой были переселены их хозяином в другую деревню. Документ о купле-продаже нужно было оформлять между помещиком и представителем покупающих. Новоявленные земледельцы были хасидами, и покупку они оформили на Любавического ребе, ставшего тем самым потомственным почётным гражданином.
Часть щедринцев взялась за землепашество. Сюда же переехали евреи-ремесленники. В это время в Беларуси начала бурно развиваться лесная отрасль. Щедринцы активно занимались продажей леса, а разбогатевший на этом купец по фамилии Голодец со своими домочадцами даже застроил целый район, получивший название "Двор". При "Дворе" работали десятки жителей местечка – плотники, столяры, специалисты по лесу, служащие конторы.
Наивысшего уровня развития Щедрин достиг на рубеже 19 и 20 веков. Согласно переписи населения России 1897 года в местечке проживало 4022 души. В это время щедринцы делились на три группы: потомки первых поселенцев, продолжавшие заниматься земледелием; потомки первых поселенцев, отошедшие от земледелия и прибывшие позднее, когда Щедрин стал торговым и ремесленным центром округи.
В 1913 году по всей России торжественно отмечали 300-летие дома Романовых. И, конечно, евреи местечка Щедрин не могли остаться в стороне от такого события. Что подумают о них власти? Да и урядник встретил раввина на улице и намекнул, что в церкви славят царя, и в костёле за него молятся, а синагога как-то в стороне осталась. Надо бы разобраться по какой причине это происходит.
И хотя к царю-батюшке, евреи из Щедрина особой симпатии не испытывали, решили провести торжественный молебен. На синагогальную биму поднялся урядник, стражник. Сабли наголо. В жизни бы не пошли к евреям в логово. Однако за царя молятся. Раввин произнёс молитву за здоровье и благополучие царя и всей его семьи. Синагогальный староста сказал речь. И хор с кантором дружно запели на идиш «Боже царя храни…»
Благотворительность была одной из основ жизни местечка. Были самые разные общества, которые заботились и детях-сиротах, о распространении знаний, о невестах, у которых нет приданного. И здесь местечко не обходилось без забавных историй.
В Браславе было общество, собиравшее деньги для евреев, которые не могли заготовить на зиму дрова. Активист общества Ульман зашёл к богатому еврею Даговичу, собственнику двухэтажного дома, и попросил внести вклад для покупки дров неимущим. Дагович сказал:
– Дать денег не могу, сам замерзаю.
Ульман отправился на рынок, купил за свои деньги два воза дров, привёз во двор Даговича в отсутствии хозяина и сказал, что тот передал натопить все печи в доме. Топили, пока печи не стали красными. В доме было, как в парной бане, дышать нечем, спать невозможно.
С Даговича все смеялись в общине. А смех бывает оружием очень сильным.
Рыночная площадь обычно являлась архитектурным центром местечка. Она находилась на возвышенном месте, на этой площади или рядом часто стояли церковь, костёл и синагога. От рыночной площади в разные концы расходились улицы. Ближе к рыночной площади селились наиболее зажиточные люди, посреди улицы – люди среднего достатка, на окраине жили бедняки.
Рынок, рыночная площадь была для местечка не только источником заработка торговцев, ремесленников, здесь проходила встреча местечкового жителя с неевреем-крестьянином.
Во всех белорусских местечках один, а то и два раза в год проводили большие ярмарки. Знаменитая на всю Россию ярмарка в Борковичах проходила в четверг за девять недель до Православной пасхи (на Девятник). На ярмарку собирались люди из местечек, городов и деревень, причем не только близлежащих. Купить, продать, обменять конскую сбрую, глиняные кувшины, медную посуду, обувь и платья, льняные ткани, сельскохозяйственные орудия, бочки и телеги на дары полей, огородов и садов, крупный рогатый скот, птицу – краткий перечень того, что давали ярмарки. А ещё и десятки нужных встреч, различные договорённости и даже сватовство…
В конце XIX века в Колышках жили 1568 человек, из них – 1127 евреев. Здесь были 853 деревянные постройки, из них 252 – жилые. Люди выращивали картофель, лён, овощи. Делали плетёную мебель, бочки, ложки. Работали кожевенники, портные, сапожники. Со сбытом было туго. Выручали ярмарки, которые проходили в начале февраля и конце сентября на православные праздники Здвиженье и Стреченье. А также возили колышане товары в Витебск и Смоленск, в другие города. Много людей занималось извозом. А значит, и для скорняков, и для кузнецов находились дела.
На Спаса – это 19 августа – ежегодно в Добромыслях была большая ярмарка. Съезжались отовсюду: из деревень, местечек. Продавали, покупали, приезжали узнать новости, поговорить. Праздник был большой. Ярмарка была на улице, на площади рядом с пожарной каланчой. Это считалось центром местечка.
Недавно услышал: евреи хитрые, селились в местечках, где проходили большие ярмарки, поближе к торговле. Всё это так и ровным счётом наоборот. Сначала в местечках поселились евреи, а потом там стали проходить ярмарки. Причём склонность евреев к торговле, ремёслам, их деловая хватка сделали местечковые ярмарки существенным моментом всей экономики края, одним из важнейших событий года.
В местечках Черты оседлости привычным были теснота, безработица, семьи с большим количеством детей с трудом сводящие концы и концами. И в тоже время тяжёлые условия стали для энергичных, не опустивших руки людей, стимулом – стремиться к лучшей жизни, к реализации своих возможностей. И многие находили эти пути, одни с помощью эмиграции, другие разворачивались на месте, никуда не уезжая из родных мест.
Совершим небольшую экскурсию по белорусским местечкам Черты оседлости того времени.
Дисна. В 1904 году здесь жило 9113 жителей, в том числе 4687 евреев. Среди еврейского населения были купцы: богатые и среднего достатка. В общей сложности с учётом тех, кто торговал на дому и специализированных магазинов в городе, насчитывалось около 350 торговых точек.
Среди евреев Дисны было немало ремесленников, причём высокой квалификации: сапожников, портных, мастеров гончарного дела. Создавали артели по трепанию льноволокна, умели довести льноволокно до хорошего товарного качества, которое имело высокую цену. Занимались сбором вторсырья: тряпок, костей, свиного, конского волоса. Были отличные мастера стекольщики, разъезжающие по деревням и оказывающие услуги людям. Только в 1891 году купцами евреями было закуплено у населения 10000 берковцев льноволокна и продано за границу. (Один берковец равен 10 пудам, или 160 кг.)
 По переписи 1897 г. в Пропойске (нынешний Славгород) жителей – 4351, из них евреев – 2304. В конце 19 в. здесь работало несколько десятков небольших промышленных предприятий. Большинство из них принадлежало евреям: пивоваренный завод Янкеля Фрайфельда, маслобойки Шеина Левитина и Янкеля Розинова, канатные заводы Гирши Мовнина и Якова Левитина, круподёрки Гирша Цукермана и Янкеля Лесова, а также кожевенные, кирпичные и кафельные предприятия, которые работали, в основном для местного потребления. Известно, что часть продукции вывозилась за пределы Могилёвщины. Так, например, пропойскими изразцами облицованы стены Грановитой палаты московского Кремля.
В 1897 году в Лепеле проживало 3379 евреев, что составляло 53,8 процента от всего населения. Из них мужчин – 1566 человек и женщин – 1813. Еврейский язык (идиш) родным считали все евреи Лепеля. Евреи владели в Лепеле 4 библиотеками и книжным магазином. В 1913 евреям Лепеля принадлежали единственная аптека, 7 складов аптечных товаров, 2 гостиницы, ювелирный магазин, 3 парикмахерские, фото- и часовая мастерские и 59 лавок и магазинов (в т. ч. все 15 мануфактурных, все 12 бакалейных, единственный магазин электрических принадлежностей). Среди евреев было 8 лесопромышленников, 5 портных, 2 портнихи.
Еврейские местечки Черты оседлости – это целый мир, цивилизация, феномен мировой истории, ушедший в пучину времени. На карте Беларуси есть населённые пункты с теми же названиями, но в них давно другая жизнь. От местечкового прошлого остались старинные еврейские кладбища, чаще всего заросшие лесом, с поваленными или вросшими в землю мацейвами, фундаменты старых домов, на которых успешно сооружены новые, да случайно обнаруженные фотографии или документы того времени.
В конце 90-х годов теперь уже прошлого 20 века по всей Беларуси была запущена государственная программа создания агрогородков. Они должны были стать промежуточным звеном между городом и деревней, сблизить их. В агрогородках строились школы, больницы, предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, комбинаты бытового обслуживания со швейными, обувными мастерскими, парикмахерскими. Получается, что агрогородки должны были сыграть ту же роль, что когда-то местечки и создавались они на базе тех же населенных пунктов, которые когда-то и были местечками. Повторяли многое, только прежнего результата достичь не удалось. Чего-то не хватило…  

5.

Вторая половина 19 – начало 20 века – время интенсивного роста промышленного производства по всей Российской империи. В белорусской Черте оседлости на это существенно повлиял еврейский фактор. Промышленные предприятия – фабрики, заводы, мастерские – строились и открывались в основном в городах. В это самое время 50 процентов городского населения Беларуси составляли евреи.
Значительная часть еврейского трудоспособного населения традиционно были ремесленники. Кто-то довольствовался участью шить сапоги, платья и продавать их на воскресном базаре, перелицовывать старые пальто или ставить заплатки на сапогах, а кто-то стремился расширить свое производство, считая (зачастую справедливо), что он способен на большее, чем его соседи, родственники, родители.
К этому времени еврейские купцы, занимавшиеся торговлей лесом, хлебом накопили значительные капиталы и готовы были вложить деньги в развивающуюся промышленность.
Из многочисленных местечек Черты оседлости молодёжь стремилась в города, и потому что там была работа, и жить было куда интереснее. В городах скапливалось много невостребованной дешёвой рабочей силы.
Связи с родственниками, земляками, контакты с еврейскими общинами в европейских странах, позволяли не только внедрять новые технологии, заимствованные откуда, но и налаживать выгодный экспорт продукции.
Всё это способствовало росту промышленного производства в белорусской Черте оседлости.
В Минске в 1897 году проживало 47562 еврея, что составляло 52,3 процента от общей численности населения. Это была четвёртая по численности из еврейских общин Черты оседлости. В руках евреев была сосредоточена почти вся торговля лесом (важнейшая статья экспорта!). Минск был главным центром по торговле лесом в Беларуси. В руках евреев в Минске была, возникшая в конце 19 века фабрично-заводская промышленность. В 1886 году из 641 купца в Минской губернии – 543 евреи (что составляло 88 процентов). Среди евреев-ремесленников Минска насчитывалось в 1904 году мастеров 2360, подмастерьев – 2751, учеников – 1525. В основном это были сапожники, портные, шляпники, токари и столяры.
Значительная часть заводов и фабрик Минска в начале 20 века принадлежала евреям. Перечислим только некоторые из них, которые продолжают работать до сего дня. (По книге «Путеводитель по еврейским местам Минска», составитель Герасимова И.П., Минск, 2012 г.)
Дрожже-винокуренный завод братьев Раковщиков, основан в 1892 году. Был крупнейшим в своей отрасли в Беларуси. Сейчас это Минский дрожжевой комбинат.
Машиностроительный и чугунно-медно металлургический завод. В 1881 году купец Н. Якобсон открыл завод, который вырос из бывшей кузницы. К началу 1900-х годов завод выпускал оборудование для стекольных, лесопильных, кожевенных заводов, освоил выпуск пожарных насосов, паровых машин. Объединившись с «Торговым домом Г. Лившица», создали товарищество «Якобсон. Лифшиц и К». На заводе появились новые цеха, число работающих увеличилось до двухсот.  Продукцию продавали по всей России. В 1934 году на базе предприятия был создан станкостроительный завод имени С.М. Кирова, который работает в настоящее время.
Чугонолитейный завод «Энергия». Был построен в 1908 году. Принадлежал Ш. Поляку, Л. Дорскому, Д. Семеняку. В настоящее время – это один из корпусов Минского станкостроительного завода.
Обойная фабрика К. Канторовича. В 1901 году въехала в новое трёхэтажное здание. В 1913 году здесь работало 252 рабочих. В 1924 году фабрика стала выпускать обувь. В настоящее время здесь находится Минское производственное объединение «Луч».
Кожевенный завод Л. Сутина. Начал работать в 1896 году. Позднее, в 1906 году, завод перешёл к другому хозяину – И. Сальману и вскоре стал крупнейшим в городе. В 1927 году на его основе создан кожевенный завод «Большевик».
В 1860-х годах в Пинске насчитывалось 750-950 ремесленников-евреев. Во второй половине 19 века в Пинске было построено много заводов и фабрик. В 1914 году из 54 промышленных предприятий Пинска – 49 принадлежало евреям. Работали на них тоже главным образом евреи.
В Полоцке в 1897 году проживал 12 481 еврей (61,5 процента от общего числа жителей), а в 1910 году уже 19 252 еврея. В Орше в 1897 году – 7383 еврея. В Бобруйске в начале 20 века проживало 20 760 евреев, что составляло 60,5 процентов от всего городского населения. В Гомеле в 1897 году – 20385 евреев или 55 процентов от всего населения. В Лиде соотношение было следующим – 5294 еврея или 56,8 процентов, Волковыске – 5528 евреев или 53,5 процентов, в Борисове – 7722 еврея, а всего населения 15 063 человека. В Слуцке проживало 10264 еврея или 71 процент от общего населения.
В Могилёве в 1897 году проживало 21 539 евреев или 50 процентов от общего населения, в 1911 году – 36 634 еврея или 46,8 процентов. Кожевенное производство в Могилёве почти полностью находилось в еврейских руках. Евреям Могилёва принадлежали свыше 100 фабрик и заводов: спичечные, свечные, меховые и другие фабрики, кирпичный, колесный, пивоваренный, водочный и другие заводы.
В Бресте в начале 20 века проживало 30 608 евреев или 65,8 процентов населения. В руках брестских евреев было сосредоточено почти всё ремесленное производство, основными отраслями которого являлось обувное и швейное дело.
В Гродно проживало 27 684 еврея или 48,7 процентов от общего населения. В 1887 году евреям Гродно принадлежали 88 процентов коммерческих предприятий, 76 процентов фабрик и мастерских, 65,2 процента недвижимого имущества.
В Витебске в 1897 году проживало 34 420 евреев, что составляло 52,4 процента от общего населения. Евреи-ремесленники составляли свыше 80 процентов всех ремесленников и более одной трети всего еврейского населения города.
Среднее количество работников еврейской мастерской составляло три человека. Из каждых ста человек, занятых ремеслом мастеров было 34, подмастерьев – 36, учеников – 30. Половина мастеров совсем не имела подмастерьев и учеников и работала в одиночку.
Евреи были владельцами большинства промышленных и торговых предприятий Витебска. Наибольшим влиянием пользовались владелец кожевенного завода купец Эльяш Гиршевич Грилихес, владелец пивоваренного завода купец Адольф Григорьевич Левинсон, которые входили в состав Витебского губернского по фабричным и горно-заводским делам присутствия, будучи его членами от фабрикантов и заводчиков. Членом этого присутствия был также директор Витебского электрического трамвая Григорий Самуилович Чернявский.
Накануне Первой мировой войны управляющим пароходством «Гиндин и Рахмилевич» являлся Залман Беркович Струнский. Добрая слава шла о типографии Нохима-Ицки Лейбмана, Раси Айзиковны Ковнер, типографии «Труд» Хаима Мовшевича Рыбак-Рабкина, типо-литографиях Пинхуса Абрамовича Подземского, Меера Моисеевича Неймана, Экли Мееровны Офин.
(Э. Иоффе «Евреи Витебска в 1880-х – 1920-х годах». Шагаловский сборник, выпуск 2. Материалы VI – IX  Шагаловских чтений в Витебске (1996-1999), Витебск, 2004, стр. 27-33).
Работали промышленные предприятия и в белорусских местечках. Некоторые из них были известны по всей империи.
Кафельное производство в Копыси возникло ещё в середине 15 века и стало «визитной карточкой» этого населённого пункта на протяжении многих столетий. Высококачественная продукция пользовалась необычайным спросом. В середине XIX в. здесь были организованы первые кафельные заводы, на которых изготавливались терракотовые украшения для печей и каминов, статуэтки. Во второй половине XIX в. работало восемнадцать заводов, пятнадцать из которых принадлежали евреям. Завод И.Ш. Песельника возник в 1870-е годы. Здание завода поначалу было деревянным и работало в нём всего несколько человек. Только к концу XIX века были построены кирпичные здания завода. В 1898 г. на нём был занят 131 рабочий. Продукция этого завода в 1896 г. была отмечена бронзовой медалью Всероссийской выставки в Могилёве за высокое качество. Она продавалась по 1,5-5 рублей за пуд. В 1910 г. на этом предприятии было изготовлено продукции на 40 тыс. руб. На заводе купца И.Ш. Песельника производились также огнеупорные и печные кирпичи. Имеется несколько вариантов клейм с латинским и русским написанием фамилии, а также упоминанием "происхождения" сырья "KAOLIN FEUERFEST" (дословно "огнеупорный каолин"). Ицик Песельник имел также Торговый дом в Екатеринославе и представительство в Петербурге.
Местечко на берегу Днепра, недалеко от Орши, Дубровно было центром по производству талесов для всей России. В августе 1900 года был утверждён устав акционерного общества «Днепровской бумагопрядильной и ткацкой мануфактуры». Мануфактура начала действовать в 1902–1903 годах. Она явилась первой фабрикой с исключительно еврейскими рабочими и обязательным субботним отдыхом, первым опытом новой формы помощи нуждающимся ремесленникам. К началу 1904 года на фабрике числилось около 400 рабочих при наличии 168 станков, средняя заработная плата составила 9 рублей 71 копейку. К 1908 году число рабочих составило 559. Станков, станков 323, средний заработок составил 17 рублей 24 копейки. За 1907 год на фабрике было произведено 2009555 аршинов ткани. В 1910 году основной капитал составил 1020 тысяч рублей. При фабрике было потребительское общество, начальное двухклассное училище. До 1910 года управляющим «Днепровской мануфактуры» был Семён Герасимович Розенблюм. Корпуса фабрики сохранились в Дубровно до настоящего времени.
Евреи внесли огромный вклад в развитие промышленного производства в белорусской Черте оседлости.

6.

Литература и искусство зачастую становятся выразителями дум и чаяний народа именно в противоборстве с властью. Причем далеко не всегда это открытое противостояние или публичный спор.
Зажатая в Черту оседлости идишистская (ашкеназийская) литература и культура не только сформировались как самостоятельные, не имеющие аналогов в мире, но и дали потрясающие результаты.
Языком Черты оседлости, в том числе и белорусской, был идиш. Подавляющее большинство населения считало его родным. Дедушка Самуила Яковлевича Маршака – Бер Абрамович Гительсон был казённым раввином в Витебске. Будущий поэт и переводчик часто бывавший у него в детстве, в своих воспоминаниях писал: «В Витебске балагулы (извозчики – А.Ш.) со своими лошадьми говорили на идиш».
В Беларуси в ходу был северо-восточный или литовский диалект идиша.
Согласно переписи 1897 года на территории нынешней Беларуси проживало 910 000 евреев, 21 процент еврейского населения всей Черты оседлости Российской империи и 14,2 процента населения Беларуси. 14 процентов населения Беларуси родным языком считали идиш, то есть практически все евреи.
И именно в белорусском местечке Копыле Слуцкого уезда в 1836 году родился еврейский писатель, считающийся основоположником светской литературы на идише Шолом-Янкев Абрамович, известный под псевдонимом Менделе-Мойхер Сфорим (Менделе-книгоноша). Он начинал со статей и переводов на иврит. Но скоро пришёл к убеждению, что к народу следует обращаться на народном языке, как бы не называли его – жаргоном, «языком улицы и базара», и стал писать исключительно на идише.
В его повестях «Маленький человек», «Кляча» в романе «Фишка хромой» – люди Черты оседлости, жизнь, которую писатель проживает вместе со своими литературными героями в Копыле, Слуцке, скитания по местечкам на разбитой телеге, ночёвки в синагогах и ночлежках. Обобщённый образ еврейских местечек Менделе создал в своем Кабцанске (от еврейского слова бедняк, нищий). «Кабцанские обыватели, не про Вас сказано, – говорил писатель, – большие бедняки, не имеют ломанного гроша за душой, в самом Кабцанске для них нет никакого занятия, как только ходить с торбой по домам».
Менделе-Мойхер Сфорим описывая жителей Кабцанска, Тунеядовки (ещё одного вымышленного автором местечка) не только смеялся над ними, он плакал вместе с ними. В этой иронии и доброте величие поистине народного писателя.
Белорусская Черта оседлости – стала колыбелью идишистской литературы. Отсюда в большой мир шагнули  Шломо Ан-ский, Абрам Мапу, Перец Смоленскин, Лейб Найдус, Шмуэль Нигер, Гилель Цейтлин, Изи Харик, Моисей Кульбак, Зелик Аксельрод и другие. В 30-е годы уже 20 века в Союзе писателей БССР была идишистская секция, насчитывающая 60 писателей. Недавно (2004 г.) умер последний писатель Беларуси, родным языком которого был идиш. Он родился ещё в Черте оседлости в 1913 году в местечке Чашники – Гирш Рэлес.
В белорусской Черте оседлости было написано стихотворение, с которого, как считается, началась светская литература на иврите. Классик еврейской     литературы Хаим-Нахман Бялик учился в Волошинской иешиве, одной из крупнейших иешив мира. Правда, учёба его здесь продолжалась недолго. Но, именно в Воложине в 1891 году, он написал стихотворение «К птице», которое стало знаковым для всей литературы на иврите.
Писатели-евреи Черты белорусской оседлости писали и на белорусском языке. В местечке Куренец родился, а затем в местечке Долгиново учился классик белорусской литературы Дзмитрок Бядуля (Самуил Плавник). Во многих его рассказах описывается еврейский быт, действующими лицами являются люди Черты оседлости.
Но, наверное, самым народным из искусств у евреев был театр, предтечей которого стали пуримские спектакли – Пуримшпили, свадебные церемонии.
На Пурим участники представления ходили по домам местечка и разыгрывали сценки, связанные с сюжетом книги Эстер – одной из книг Ветхого Завета и Танаха. Нередко в сюжет инсценировки вплетались пародии на местные персонажи, делались красочные маски, костюмы, исполнялись песни, танцы. В Пуримшпилях принимали участие клезмеры, бадханы (свадебные артисты) и просто жители местечка.
История донесла до нас фотографию «Пуримшпиля в Бешенковичах». Фотографии сохранилась благодаря коллекции художника Соломона Юдовина (Бешенковичи – его родина). Сейчас находится в Санкт-Петербургском историко-этнографическом музее. Участники Пуримшпиля пришли в местечковый дом и в самой большой комнате разыгрывают известный всем сюжет о Мордехае, Эстер, Ахашвероше, Вашти. В руках у артистов деревянные мечи, на головах бумажные шлемы. Зрители, во всяком случае те, которые на фотографии – пожилая местечковая семья, десятки раз видели подобные представления, но каждый год с нетерпением ждут артистов. И уже готовы для них вкусные подарки, и накрыт стол с выпивкой. Это же Пурим!
Чтобы увидеть свадебное представление, настоящее веселье надо посмотреть картину живописца Лейба Аскназия. Написана она, скорее всего, под впечатлением о посещении родного местечка Дрисса (Внерхнедвинск). Ведут под руки красивую юную невесту, веселит народ бадхан, играют клезмеры. И где-то позади процессии видна хупа. Длиннобородые старики с библейскими лицами, любопытные женщины и много детишек… Целый безвозвратно исчезнувший мир…
Чтобы поближе познакомиться с бадханами белорусской Черты оседлости, надо вспомнить прекрасного еврейского писателя Изи Харика. Его дед Лейзер Шейнман был бадханом в Зембине, небольшом местечке недалеко от Минска. Он стал героем последней поэмы Изи Харика «На чужом пиру», написанной в 1936 году. (В 1937 году И. Харика репрессировали и расстреляли). О деде писатель пишет в очерке «Лейзер Шейнман – бадхан из Зембина». (На русском языке опубликован в альманахе «Евреи Беларуси. История и культура». № 3-4, 1998 г. Минск, перевод В. Рубинчика). «Его знали и любили не только в Зембине, но и во многих других местечках, во всей округе. Когда становилось известно, что Лейзер-бадхан будет где-то на свадьбе, туда стекался народ. Он ездил по местечкам со своей капеллой. Чаще всего бывал на бедных свадьбах, потому что хотел, чтобы невеста вышла замуж. Лейзер был коренастым, широкоплечим, всегда улыбался. Он очень любил детей. В праздник Симхат-Тора он брал заплечный мешок, собирал бедных детей, отводил их в микву, чтобы они немножко отмылись, затем выстраивал в ряд, и они ходили по богатым домам. Вся ватага вваливалась в дом, и Лейзер сметал в мешок всё, что видел на столе, а потом раздавал это беднякам. На свадьбах он, как и другие бадханы, выступал с рифмованными поздравлениями, которые отчасти носили сатирический характер. Вместе с музыкантами своей капеллы (иногда также и с другими) Лейзер давал представления, которые сам и сочинял. Среди них была пантомима «Дер гулме» (возможно, это Голем), или, например, сценка «Поп». Лейзер-бадхан показывал ещё сценку «Еврей из страны Израиля». Она заканчивалась танцем, на особый лад. Лейзер становился на ходули, благодаря чему выглядел небывало высоким, надевал длинный китл (парадная одежда), который закрывал ходули. К животу он привязывал подушки и становился толстяком. В таком виде он заканчивал «Еврея из страны Израиля» искусным танцем.
Община выбрала Лейзера-бадхана «мещанским старостой». На этой должности он провёл свои последние годы.
Он и до этого прикладывался к рюмке, а тут и вовсе прослыл пьяницей. Но народ его любил и не отбирал должность старосты. В 1903 году в возрасте 64 лет Лейзер умер.
После смерти Лейзера некоторые бадханы выступали с его стихами и пробовали играть сцены из «Дер гулме», но зрители говорили с сожалением «Эх, куда им до Лейзера…»
Раз мы заговорили о еврейских свадьбах, надо непременно сказать о клезмерах. Без них нет веселья, как свадебный стол без фаршированной рыбы или тейгелах, пустой.
Клезмерская (народная, фольклорная) музыка традиционно звучала на всех еврейских торжествах. Ансамбль обычно состоял из скрипки, контрабаса, аккордеона, кларнета или флейты, барабана. И, конечно же, клезмерская музыка и коллективы, которые её исполняли, были в каждом городе и местечке.
В «Списках за 1794-1795 гг.» указано, что в местечке Смиловичи, где проживает 53 еврейские семьи (111 мужчин и 181 женщина) было 2 клезмера, в местечке Погост, где проживали 82 мужчины-еврея и 133 женщины-еврейки, был 1 клезмер. В «Списках за 1811 г.»  значится, что в местечке Брагино Речицкого уезда, где проживало 259 евреев, было 2 клезмера, в местечке Клецк Слуцкого уезда (662 еврея) было 3 клезмера. Очевидно, указанное количество музыкантов было часто занижено, поскольку всё же статус и заработок музыканта в еврейской общине был достаточно низким и многие члены общины имели в качестве основной профессии другое занятие – (в основном это были ремесленники).
Одним из самых талантливых и известных белорусских клезмеров первой половины 19 века был Михаэль Иосиф Гузиков, чья жизнь и творчество обросли легендами и сегодня уже их трудно отделить от фактов биографии музыканта.
Его семья из белорусского местечка Шклов. Вместе с отцом и братьями он играл в клезмерском ансамбле на местечковых свадьбах, праздниках. Делал обработки народных песен. Гузиков усовершенствовал белорусский народный инструмент, состоявший из набора деревянных пластинок. Он создал принятую ныне повсеместно конструкцию ксилофона – звук извлекается ударами двух палочек. Имя талантливого клезмера было известно и в Москве, и в европейских столицах, где он с успехом гастролировал. Умер молодым в Германии, по легенде, во время концерта, не выпуская инструмента из рук.
Великий Николо Паганини назвал Гузикова «Гений польских израильтян».
В начале 20 века в Минске славился скрипач по имени Иче-Довид со своим оркестром из трёх человек. Известны также имена других минских скрипачей той поры, исполнявших клезмерские мелодии – И. Жуховицкого, Г. Соломонова, М. Альперовича.
Иегуда Жуховицкий родился в Острошицком городке в 1868 году. Он был из клезмеров, получивших классическое европейское образование. Жуховицкий закончил Венскую императорскую консерваторию по классу скрипки. Был прекрасным музыкантом и педагогом. Погиб вместе с семьей в Минском гетто.
Скрипка сопровождала жизнь евреев Черты оседлости и в радостные, и в горестные дни. И не случайно, одним из символов белорусской Черты оседлости стал шагаловский скрипач на крыше.
Евреи никогда не жили в условиях, которые бы способствовали развитию, как любых сторон деловой жизни, так и искусства, литературы. Причём, зачастую различные табу мы устанавливали сами себе.
Иудаизм запрещал рисовать лики людей. Поэтому большое развитие получило декоративно-прикладное творчество. Еврейский народный орнамент (растения, животные, птицы, рыбы) изображался на арон-кодешах, мацейвах, хакуниях, менорах. В начале 20 века витебские художники С. Юдовин и М. Малкин издали альбом «Еврейский народный орнамент», в основе которого были результаты этнографических экспедиций по Подолии, Волыни. Но также много Соломон Юдовин путешествует по родному Придвинью (север Беларуси). Еврейский народный орнамент белорусских мастеров мало чем отличался от орнамента в Украине. Пожалуй, только  на мацейвах на еврейских кладбищах в Украине орнаментального изображения больше. Но объясняется это, скорее не фантазией художников, а материалом, с которым они работали. Чем податливее был камень, тем больше разнообразного орнамента могли на него нанести каменотесы. Эта профессия чаще всего передавалась по наследству, у мастеров сохранялся их семейный почерк.
О богатстве выразительных средств еврейского народного орнамента говорят и росписи синагоги на Школище в Могилёве. По преданию её расписывал предок Марка Шагала – Хаим-Айзик Сегаль в середине 18 века. Кстати, этой же рукой были расписаны синагоги в местечках Койданово, Долгиново.
В начале 20 века художники Эля Лисицкий и Иссахар Рыбак побывали в Могилёве и сделали зарисовки росписей синагоги и их описание. «Это было поистине нечто особенное, подобно удивлению (из тех, что я испытывал), что охватило меня, когда я впервые посещал римскую базилику, готическую часовню, барочную церковь в Германии, Франции, Италии. Это как детская кроватка с изящно вышитым покрывалом, бабочками и птицами, в которой внезапно просыпается принц, – в окружении брызг солнца. Так ощутили мы себя внутри синагоги», – писал Эля Лисицкий после посещения Могилёвской синагоги.
Вторая половина 19 – начало 20 века многое изменила в жизни евреев. В том числе и в творчестве еврейских художников. Выпускники Петербургской академии художеств открыли в Беларуси свои художественные школы, воспитывая новое поколение еврейских художников. В 1892 году художественную школу в Витебске открыл Юдель Пэн, в 1906 году в Минске – Яков Кругер.
Выпускники этих школ, в основном это были евреи, очень часто в своём творчестве использовали богатство еврейского народного орнамента, но уже строго не придерживались ограничений, предписанных иудаизмом.
Среди учеников Юделя Пэна вспомним Марка Шагала, Соломона Юдовина, Давида Якерсона, Елену Кабищер и других. В их творчестве нашла своё отражение белорусская Черта оседлости в период её отмены, когда менялось само представление людей о мире, в котором они живут. В экспозиции этих художников и портреты, и жанровые сцены, и городские, местечковые пейзажи, синагогальная тематика, кладбища.

В очерке я постарался воссоздать картину белорусской Черты оседлости. Может быть, кому-то она показалось слишком оптимистической и жизнеутверждающей, кому-то наоборот – печальной и обречённой.
Черта еврейской оседлости – это огромная резервация, чувство неполноценности у её жителей, принуждение искать обходные, не всегда законные пути, или довольствоваться нищенством и унижениями перед сильными мира сего. И в тоже время Черта оседлости способствовала развитию языка идиш и всей еврейской культуры, помогала сильным, талантливым и способным становиться ещё крепче и уверенней в себе, сделала наш менталитет таким, как он есть сейчас и во многом спасла народ от быстрой ассимиляции.
Вся история евреев диаспоры строится «не благодаря», «а вопреки..».

Аркадий Шульман