Алла Левина – поэт, переводчик.
Родилась в Минске.
Закончила Минский государственный педагогический институт иностранных языков (ныне – Минский государственный лингвистический университет).
Преподавала английский язык, работала в библиотеке, занималась переводческой и экскурсионной деятельностью.
Печаталась в журналах "Нёман", "Новая Немига литературная" и др. С журналом "Мишпоха" сотрудничает на протяжении многих лет.
Автор книги переводов "Я буду петь..." и двух книжек для детей.
Живёт в Минске.

СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ

Живое ощущение весны,
Крахмального белья взмывают крылья.
Как наша память будоражит сны,
Спасает в час тревожного бессилья!
Вчера, давно, когда-то… Никогда???
Нет-нет, всегда, пока мы живы – с нами!
И этот день, и солнце, и вода,
Так радостно бегущая ручьями!
Двор. На верёвке плещется бельё,
В цветном тазу прищепок ожерелье.
И всё вокруг родное, всё своё.
И смех, и беспричинное веселье.
Как жизнь прекрасна, как ещё длинна!
Огромность солнца, чёткий контур тени,
Бездонность неба и голубизна,
И ветер, обнимающий колени!
Всё то, что с нами было – не прошло!
А всё, что с нами будет – разве важно,
Когда в душе и за окном светло,
И день плывёт корабликом бумажным!

***

А клубочки катятся, путаются ниточки,
Узелочки вяжутся, ткётся полотно…
Судеб кратковременных тоненькие свиточки,
Жизни разноцветное, вечное кино.
Если что нарушится, если что сломается,
Тотчас же починится, заструится вновь.
А клубочки катятся, нитки не кончаются,
То любовь, то ненависть, и опять любовь.
Широта надмирная, высота надзвёздная,
Песня наднебесная, голос внеземной…
Всё, как видно, вовремя – раннее и позднее,
И узор, не видный нам, в общем-то простой:
В узелок завяжешься, где-нибудь останешься,
А клубочки катятся, вертится кино…
Что же после станется – и не догадаешься,
Ткётся, ткётся вечное жизни полотно…

***

День печальных вестей,
За окном безутешная осень.
Мелкий дождь моросит,
И по окнам слеза за слезой.
Мы давно ничего
Для себя у природы не просим,
А земля всё плотней
Покрывается палой листвой.
Ах, как Время летит…
Пролетят, отшумят листопады,
Вновь наступит весна,
И проклюнется клейкой листвой
Чья-то новая жизнь,
Ну, а нам новой жизни не надо,
Только длилась бы та,
Что нам Небом дана и Судьбой.
Чтобы те, кого любим,
И те, кто родных всех роднее,
За опавшей листвой
Не бросались стремительно вслед.
Даже если дожди,
И ветра всё сильней и сильнее,
Даже если беда,
И надежды почти уже нет.

***

Знакомый запах, стен шершавость,
Наличников узор певучий,
Дверных замков старинных ржавость…
Какая ожидает участь
Деревья эти, эти крыши,
Крылечки, улочки, скамейки?
И воздух… Тот, которым дышишь,
Лишь только чуть прикроешь веки…
О, наша память, наша сила,
Равно и горечь в ней, и сладость,
Но только бы не изменила
Мучительная эта радость!
Но только длилась бы и длилась
Обманчивая бесконечность,
Рекою медленной струилась,
Втекая вместе с нами в Вечность.

К У Х Н Я

Исповедальня дней далёких наших!
О, сколько сокровенных дум и тайн
Ты слышала, а после сохраняла
И раскрывала щедрые объятья
Всем, кто нуждался в доброте твоей!
И кухонный уют казался миром,
И мир казался не таким уж злым,
Когда на газовой плите в кастрюльке старой
Пыхтела неизменная картошка,
На сковородке жарилась глазунья
С лучком зелёным, раздражая ноздри,
Рождая нетерпенье ожиданья
Своим неповторимым ароматом.
На кухне этой, маленькой и тесной,
Вмещавшей – непонятно как! – народу столько,
Что нам сегодня даже не представить,
Какие только речи не звучали!
И были все смелы и вдохновенны,
А молодость лишь только начиналась!
И ни к чему сегодня наши вздохи
И восклицанья наши, и восторги,
Так щедро пересыпанные – нет, не нафталином! –
А, всего вернее, приправленные щедро ностальгией
По молодости нашей невозвратной,
По песням, что звучали под гитару,
И по, как нам тогда казалось, братству,
Скреплённому строкою стихотворной,
Мазком широким и струной звенящей.
Ведь мы сегодня очень точно знаем,
Что Время мчит, не зная остановки,
И знаем, что строкой стихотворенья,
Мазком широким и струной звенящей
Возможно лишь запечатлеть мгновенье,
Что столь неповторимо, сколь прекрасно…

***

Каждый год повторяется это:
День короче, темней небеса.
Угасанье короткого лета,
Улетающих птиц голоса…

Незаметно вползающий холод
В одиночество хмурых квартир
И с трудом утоляемый голод
Душ усталых, истёртых до дыр.

Тишину разрушая ночную,
По-собачьи скулит за окном
Мелкий дождь, изливая глухую
Боль-тоску… Но о ком он? О чём?

Не о нас ли, что время распада
Проживать снова обречены,
Чтоб дождаться – как знать? – снегопада,
А затем, может быть, и весны?!

И опять, и опять всё по кругу,
Лишь достало бы сердца и сил,
Чтоб сквозь дождь или снежную вьюгу
Слышать сердцебиенье друг друга
И любить всех, кого ты любил.

МИНСК НА ФОТО 1941-го ГОДА

О, как это страшно: был город – и вот уже нет его!
И только руины, руины, руины…
И горы камней и песка, и стекла, и железных обломков…
Коробки домов, как скелеты,
Пустыми глазницами чёрных оконных проёмов
Глядят в почерневшее небо,
Глядят и не видят…
И пусто – зловеще!
И глухо – зловеще!
И немо – навзрыд, и беззвучно, бесслёзно и жутко.
И чёрное горе удушьем и хваткой смертельной.
Бессильем и острою болью и кровотеченьем…
Что станется, будет, что снова случится с тобою,
О, мой изувеченный и обезлюдевший город?
Смотрю и смотрю я на старый и выцветший снимок,
На город, где нет меня, но предстоит мне родиться
На улицах этих, названья которых остались
На картах старинных, на давних конвертах почтовых…
Мой город любимый, где я уже тоже успела
Прожить, как смогла, и почти что состариться даже…
А я всё дрожу и дрожу над тобой, как над малым ребёнком,
Гляжу, не дыша, и душою тебя обнимаю.

***

Сон не был изгнан мной, наоборот –
Меня изгнал он из своих владений,
Оставив лишь осколки сновидений,
Как зеркала разбитого, и вот
Теперь пытаюсь как-то их собрать,
Соединить в понятную картину,
Затем, чтобы хотя бы половину
Намёков скрытых всё же разгадать.
Ведь всё равно когда-то доплывём,
Иль добредём, дотащимся, домчимся
Туда, где мы уже не пригодимся,
Где сновидений нет – лишь вечный сон!
Но может быть, загадку разгадав,
Мы выиграем времени немного,
И чуть длинней окажется дорога,
Чуть радостнее и счастливей явь.

***

Что это было? Было иль не было?
Былью казалось. Теперь же вот – небылью.
Неудержимым и невозвратимым
Сном мимолётным, видением мнимым.

Чем это было? Родным, узнаваемым,
Тёплым, телесным, живым, осязаемым?
Несознаваемым счастья мгновением?
Краткою радостью и вдохновением?

Стало же даже не памятью – знанием.
Болью, бессилием, чёрным отчаяньем.
Чувством вины и мольбой о прощении,
Необратимостью оцепенения…

Было иль не было? Быль или небыль?
Солнце весеннее, синее небо,
Лёгкое облачко, звонкая стая…
Лишь на душе снег не тает, не тает…

***

“Я давно мечтаю поймать в слова эту музыку”.
Е. Кошкина

Силки расставлены. Слова –
Крючки, нажива.
А музыка всегда права,
Всегда не лжива.
И звук бесхитростно плывёт
В слова, как в сети,
Но как услышишь наперёд
Созвучья эти?
Как угадаешь, что они
Друг другу рады?
Ты затаись и не спугни
Их из засады.
И звук другой услышит звук,
Плывя навстречу,
И, наконец, сомкнётся круг
И станет речью.
Ты в ней биенье двух сердец
Услышишь точно,
И лишь тогда ты, наконец,
Запишешь строчку.