Чтобы ты жил в эпоху перемен!

(Пожелание своему врагу)

Конфуций

Очередная эпоха перемен разворачивает свой узор. Геополитическая тектоника, усмирённая чудовищной кровью жертв Второй мировой войны, вновь приходит в движение.

Локальные войны, подобно извержениям вулканов в тектонически активных зонах, предвещают начало новой эпохи. Кажется, что ещё не пришли в движение литосферные плиты «континентов», но неотвратимость тектонических трансформаций ощущается всё отчётливее.

Одна из самых древних форм жизни – вирусы, – ознаменовала начало глобальных изменений, а возможно, и спровоцировала их, став спусковым механизмом. Распространяясь, мутируя, осваиваясь в теле своих новых хозяев, они разрушили хрупкое равновесие сложной социальной системы. Технологическое развитие, казавшееся благом (современная логистическая и информационная связность) катализировали и усилили влияние вируса.

Цивилизационный стресс достиг своего критического уровня.

Дисциплинирующая память страшного кровопролития отступила, и пришло в движение что-то невидимое, бессознательное, годами сдерживаемое негласными нормами социума.

Подобно магме в недоступной глубине недр земли, стремительные потоки которой приводят в движения континенты, движения глубоких слоёв психики запустили тектонические социальные трансформации.

В таком контексте начался мой «разговор» с дедом – свидетелем и активным участником нескольких предыдущих периодов тектонической активности.

Мы никогда не были знакомы. Он ушёл значительно раньше моего рождения, но каким-то невообразимым образом его опыт пришёл в мою жизнь и заполнил в ней доселе пустое, как будто специально ожидавшее его, место.

История, которой автор этих строк располагал к началу исследования, обрывалась на дедовых родителях. Это была многодетная семья, из мещан: отец – портной, мать – домохозяйка. Ни имён, ни фамилий, ни родни – ничего не было. Были семейные предания, что семья была еврейская, и дед старался эту информацию скрывать.

Караим

Начиная приблизительно с XIV века Польша была основным прибежищем для всех европейских евреев. Евреи, изгнанные из других стран (Германии, Австрии, Испании, Португалии, Франции, Венгрии), находили прибежище в Королевстве Польском. Там целой чередой законов были обеспечены их интересы и безопасность.

Вероятно, одна из этих волн подобной эмиграции и принесла на территорию Польши наших предков.

Эта ветвь семейной истории стала доступна благодаря сохранившимся в семейном архиве воспоминаниям деда – Соколова Бориса Михайловича, а также благодаря поиску в архивах Беларуси и России по оставленным дедом (порой незначительным, но едва ли случайным) следам.

Конкретные гипотезы об истоках эмиграции наших предков ещё предстоит выдвинуть и проверить.

Как минимум одну зацепку оставляет документ, найденный в Российском государственном архиве Социально-политической истории (РГАСПИ) – регистрационный бланк члена ВКП(б) за 1936 год. В графе «Национальность» указано: «Еврей» с припиской в скобках «Караим».

Существует две теории, объясняющие появление караимов в Восточной Европе. Согласно первой, Великое Княжество Литовское заселялось крымскими караимами. Согласно второй, предки восточноевропейских караимов происходят не из Крыма, а с захваченных монголами территорий Ирана и Византии[1].

Тут стоит сказать, что во всех официальных документах местом рождения деда значится город Железноводск. Однако, как будет показано далее, множество косвенных фактов указывают на другое место – г. Могилёв, находящийся на территории, что отошла к Российской империи после первого раздела Речи Посполитой в 1772 г.

Зачем деду понадобилось скрывать свое место рождения (равно как и настоящие имя и фамилию), мы можем только гадать. Возможно, причиной этому стали еврейские погромы, свидетелем которых он был в детстве в Могилёве, а может быть, что-то ещё.

Отметим пару моментов из приведённого выше документа, которые выглядят странно в контексте официальной биографии:

«Два года городского начального училища в 1909–1911 годах, город Могилёв».

Как и почему восьмилетний ребёнок мог попасть на учёбу в другой город, вдали от указанного в официальной биографии места рождения – Железноводска?

Семья мещан-евреев – и вдруг в городе Железноводске, далеко за пределами черты оседлости!

Явление, достаточно экзотическое по тем временам. Справедливо будет отметить, что для караимов такой сценарий выглядит более реалистично, т.к. ограничения на их перемещения в империи были сняты задолго до описываемых событий.

Братья

Самым полным документом в семейном архиве является письменная автобиография деда, написанная им от руки в последние годы жизни.

В отличие от сухих машинописных версий, которые в изобилии представлены в архивах, письменная автобиография написана живым литературным языком и содержит подробности его детства.

Вот некоторые из них:

…У подмытого берега Дубровенки, густо заросшего плакучими ивами, весенним погожим днём прогуливались мы с братом Юрием, увлечённые охотой на земноводных…

Заметив у самого края берега старую консервную банку, я восторженно кинулся за нею. Подмытая почва обвалилась, и я с банкою в руках пошёл на дно.

Реки с названием Дубровенка в Железноводске нет, а протекает речка с таким названием в Могилёве.

Сложно представить, что, прожив всю жизнь в СССР и сделав успешную партийную карьеру, дед мог случайно допускать такие ошибки – скорее, он оставлял потомкам «метки», чтобы при желании можно было восстановить семейную историю.

Из воспоминаний о подработке в типографской мастерской:

Я был направлен помогать брату Александру, работавшему в типографской мастерской.

Это занятие было для меня особенно привлекательным, так как оно давало возможность участвовать потом в расклейке этих афиш по городу и получать за это бесплатную контрамарку в биоскоп «Чары»

Кинотеатр «Чары» есть на плане Могилёва за 1918 г. и расположен он недалеко от пристани.

Из описания приезда старшего брата Сергея:

Старший брат Сергей был лет на двадцать старше меня. Был он гордостью, чтобы не сказать кумиром и настоящей опорой семьи.

Летом 1909 г. приняв высокий пост главного врача земской больницы в Черкассах, Сергей решил навестить нас затем, чтобы отметить с семьей это знаменательное событие. Встречали мы его на пристани.

В городе Железноводске, располагавшемся в предгорьях Кавказа, конечно, никакой пристани не было и быть не могло (в отличие от Могилёва).

Поездка к брату на воспитание:

За обедом было решено, что Сергей берёт меня на своё воспитание.

И вот я в новом, добротном, специально для меня сшитом костюмчике, в новых с блеском начищенных ботинках впервые на настоящем пароходе, да ещё в каюте первого класса.

Не знаю, то ли специально затем, чтобы показать мне величие мира сего, то ли потому, что у него там были свои дела, Сергей решил сделать двухдневную остановку в Киеве, который лежал на нашем пути в Черкассы.

Если, не замечая противоречивых деталей, придерживаться официальной версии о рождении в Железноводске, то выбор маршрута в Черкассы на теплоходе через Киев выглядит достаточно странно.

А вот из Могилёва теплоход идёт как раз в Черкассы через Киев по реке Днепр. Так окончательно становится очевидным, что события происходят в черте оседлости, на территории современных Беларуси и Украины.

Заведующий уездной земской больницы – должность по тем временам достаточно заметная.

Чтобы узнать имя и фамилию выдающегося родственника, обратимся к справочным книгам: в «Адрес-Календаре г. Черкасс за 1913 г.» заведующим уездной земской больницы и её хирургического отделения значится доктор Август Викторович Бискупский. Ни Соколова, ни Сергея мы там не находим.

Выходит, не туда ведут нас дедовы подсказки. Возможно, он придумал эту историю или что-то перепутал – всё-таки мемуары написаны через полвека после описываемых событий.

Но не будем раньше времени делать выводы: наша гипотеза о еврейском происхождении семьи ведёт нас к другой статье того же справочника.

Отметим, что заведующим Еврейской больницей значится «д-ръ. Влад. Исаев. Гольдманъ», а фельдшером работает некто «Сам. Марк. Израилевъ».

Еврейские имена, которые давались детям при рождении, редко использовались в русскоговорящей среде. Часто использовались созвучные русские «аналоги».

Влад[ислав/имир] Исаев[ичь] Гольдман от указанного в мемуарах брата Сергея совсем далёк. А вот «Сам. Марк. Израилевъ», кажется, ближе – тут и имя на «С» и отец Марк, который вполне мог впоследствии превратиться в Михайловича.

Поиск в Национальном Архиве Республики Беларусь увенчался находкой «Дела Могилёвской губернской управы по делам Земского хозяйства “О службе фельдшера Самуила Мееровича Изроилева”»

Из формулярного списка «О службе», содержавшегося в этой подборке, мы узнаем, что Самуил Меерович Израилев – фельдшер 20 лет от роду, иудейского вероисповедания, из мещан, воспитывался в Могилёвской Центральной фельдшерской школе.

Также из переписки, содержащейся в Личном деле, мы можем узнать домашний адрес фельдшера: г. Могилёв, Шемиловка, дом Тывина. Даст Бог, когда-нибудь получится навестить эти места.

Таким образом, на момент составления формулярного списка (1906 г.) фельдшеру Самуилу 20 лет, т.е. он 1886 года рождения.

Поиск в метрических книгах синагог Могилёва за 1886 год позволил обнаружить запись о рождении мальчика Шмуела (Самуила) в семье Меера Матусовича Израилева и Рохли Шмуеловны.

Предположив, что Самуил/Шмуел Израилев и есть тот самый фельдшер он же старший брат деда, получаем, что 14 марта 1901 года в семье Меера и Рохли должен был родиться дед, т.е. мальчик с именем Борис…

И вот что находим в метрической книге далее:

Запись №82 сообщает о рождении у могилёвского мещанина Меера Матусовича Израилева и Рохли Шмуеловны 14 числа 1901 года мальчика по имени Беръ.

Так Борис Михайлович Соколов из Железноводска становится Бером Мееровичем Израилевым из Могилёва.

Примечательно, что родилась двойня, и вместе с дедом появилась на свет девочка Матля. В своих воспоминаниях дед упоминает младшую сестру Марию:

Младшая сестра, Мария, целиком посвятила себя больной матери, ухаживала за матерью, стряпала, мыла посуду и заменила собою хозяйку дома.

Здесь имеется некоторое противоречие, т.к. наряду с упоминаниями младшей сестры он говорит, что был последним ребёнком в семье. Теперь это, кажется, разъяснилось: ведь разница составляла часы или даже минуты…

Маня также упоминается и в одной из телеграмм семейного архива, приведённой далее. По воспоминаниям мамы, Маня Марковна приезжала на похороны деда.

 Брат Соломон

В семейном архиве сохранились две телеграммы от родственников деда из Ленинграда. В одной из них поздравления с юбилеем, в другой – соболезнования в связи с кончиной.

Обе подписаны одинаково: «Фрида и Элла».

По семейным воспоминаниям, в Ленинграде жил один из братьев деда с семьей. Но он пропал без вести в блокадном Ленинграде, а в живых остались его жена Фрида Клячкина и дочка Элла, с которыми дед до самой смерти поддерживал общение.

В семейном архиве сохранилась и фотография, на которой дед запечатлен вместе с братом и женой брата Фридой.

Имени брата никто из членов семьи к тому времени не помнил, но поиск во всеведущем интернете по запросу «Элеонора Израилева» позволил найти статью от 2020 года о передаче в библиотеку Большой Хоральной Синагоги книг из собрания Элеоноры Соломоновны Израилевой[2].

Это сразу позволило предположить, что имя брата – Соломон. В статье было также указано имя подруги Элеоноры Соломоновны – Веры Кнорринг. Библиотека Синагоги любезно предоставила контакты Веры Вадимовны, и таким образом удалось связаться с ней. А благодаря её содействию была получена копия содержимого жесткого диска домашнего компьютера Элеоноры Израилевой.

Среди многочисленных заметок и фотографий из путешествий Элеоноры Соломоновны, конечно, были и израильские впечатления, а среди них – мемориальный комплекс истории Холокоста «Яд Вашем».

Как известно, в комплексе ведётся база данных имён жертв Холокоста, и посетители оставляют информацию о свои родственниках, погибших в жерновах Второй мировой войны.

Так поступила и Элеонора Соломоновна, потерявшая в годы блокады вначале отца (умер от голода в феврале 1942), а затем и младшего брата Феликса (в марте 1942 ушёл из дома и не вернулся).

После того, как определились имя брата Соломона и дата его рождения, отыскать в архивах Санкт-Петербурга личное дело студента Политехнического института Израилева Соломона Марковича было уже делом техники. Да и фотография в деле не оставляет сомнений:

Также в деле содержится выписка из удостоверения личности Израилева Соломона Марковича:

Из выписки мы также узнаем дату и место рождения: 13 декабря 1897 г., город Могилёв.

Обратившись к метрическим книгам синагог в архивах Беларуси, обнаруживаем запись о рождении 1 (13) числа 1897 г. в семье Могилёвского мещанина Меера Матусовича Израилева и Рохли Шмуеловны мальчика Залмана.

Кстати, архивное дело с фотографией Фриды в архивах тоже нашлось:

При сопоставлении всех собранных материалов становится очевидным, что Борис Михайлович Соколов, Самуил Маркович Израилев, Соломон Маркович Израилев и Маня Марковна Израилева – братья и сестра, иудеи из Могилёва из одной и тойже семьи мещанина Меера Матусовича Израилева и Рохли Шмуиловны, записанные при рождении в метрических книгах как Бер Меерович Израилев, Шмуел Меерович Израилев, Залман Меерович Израилев и Матля Мееровна Израилева.

Соколов

Ещё один интересный эпизод из биографии деда связан с семейными традициями:

Свободные долгие зимние вечера проводили мы часто в «семейных сумерках». «Семейные сумерки» были своеобразной традицией нашей семьи.

Папа достает из кармана свой камертон, который он зачем-то всегда носил при себе, снимает со стены свою старую скрипку и долго настраивается.

Растапливается трёхгранная голландская печь, которая даёт тепло вместе с бликами тусклых жёлтых просветов, заменяющих освещение. Кто-либо, чаще из соседей, затягивает одну из многих давно разученных всеми песен.

Особенно стройно и удачно получались у нас протяжные грустные напевы, в которых звучали мотивы одиночества и тоски. Такие, например, как «Среди долины ровные» или наша фамильная «Песня о Соколе…». Это не та знаменитая горьковская «Песнь о Соколе», а другая – старинная, народная, лирическая. Начинается она так: «Как на дубе на высоком, над Великою рекой одиноко думал-думал Сокол ясный молодой….» Есть в этой песне строфы, которые часто навещали и преследовали меня, особенно в периоды беспризорных скитаний. «Али скучно. Али грустно. Жить тебе в родных краях, али нет тебе приволья на родимых берегах…

Вот полный текст этой песни:

Как на дубе на зелёном, Над Великою рекой, Одиноко думал думу Сокол ясный молодой. Что ты, Сокол быстрокрылый, Призадумавшись, сидишь, Зорко ясными очами В даль безбрежную глядишь? Али скучно. Али грустно. Жить тебе в родных краях

Али нет тебе приволья На родимых берегах… Взвился сокол быстрокрылый, В даль широку полетел Зорко ясными очами В даль широкую глядел. Буря грянет, гром грохочет… Сокол в небе высоко Сокол борется с волнами, Улетает далеко.

 

Похоже, что именно этой народной лирикой «заколдована» наша фамилия Соколовы.

Сложно передать мои ощущения, когда мне открылись эти строки фамильной истории.

На тот момент – больше года прошло с момента моей спонтанной эмиграции. Такая чужая «зима» в вечнозелёных тропических джунглях другой бесконечно далёкой страны. Без языка, без друзей и знакомых, вдали от близких и родных. Сейчас трудно выразить те ощущения, но столько всего перевернулось и зашевелилось внутри в тот вечер…

Словно какой-то иной угол обзора истории открылся. Угол, с которого казавшийся раньше разрозненным узор предстал связным и гармоничным. Происходящее сегодня получило своё подтверждение и поддержку из глубины прошлого. Тёплый привет от деда, пришедший в самый правильный и нужный момент через заботливо оставленные им подсказки.

Кажется, он подсказывает нам, что жизнь в эпоху перемен требует подвижности: нужно всматриваться вдаль, лететь, искать, пробовать, меняться и узор жизни будет продолжать ветвиться дальше.

Спасибо!

Конечно, выполнить этот поиск было бы невозможного без живого участия и воспоминаний родственников-потомков, заставших деда. Рассказы и содействие дочки Соколовой Татьяны, внучек Соколовой Елены и Горбатовой Анны существенно помогли путешествию.

Отдельно хотелось бы поблагодарить исследователя Елену Владимировну Волк (Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.) за её высокопрофессиональную работу с архивами и терпеливые консультации. Её искренний интерес и любовь к своему делу внесли в мои поиски вклад, который сложно переоценить.

И тебе, читатель, спасибо за проявленный интерес к страницам нашей семейной истории!

Василий СОКОЛОВ

 

[1] Если говорить о моих субъективных ощущениях, то посещение караимского кладбища в Крыму (под г. Чуфут-Кале) – одно из самых сильных впечатлений, разительно отличающееся от прочих эмоциональных опытов, связанных с подобными же местами. Причём было это задолго до того, как я начал погружаться в тему семейной истории, на первом курсе университета, и никаких мыслей о возможных еврейских корнях у меня тогда не возникало.

[2] https://sinagoga.jeps.ru/novosti/v-biblioteku-sifriya-postupili-knigi-iz-sobraniya-eleonoryi-izrailevoj.html