Читатели нашего журнала знают Семёна Шойхета, как автора небольших рассказов.
Он также пишет философские эссе и даже пробует себя в поэзии.
Но только его близкие друзья помнят и знают ещё одно увлечение Семёна –
альпинизм, которому были посвящены годы.

 

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ

Сегодня погода тёплая, безветренная, а буквально вчера, в ущельях висела непроглядная мгла. Низко клубились свинцовые облака, закрывая макушки елей, не переставая, лил дождь, а наверху валил снег. Но для Алтая, это нормально. Здесь всегда, даже в самый разгар лета, хорошая погода, стабильно чередуется с непогодой.

Перевал Нижнешавлинский – самый простой в районе, и его, практически, «ходят все». У нас он первый – мы через него забрасываем продукты для основной части маршрута.

Мы, это группа из Витебска. Три студента медика – Серега Поляченков, Ира Тимофеева и Игорь Михеев. Остальные – Галка Бурова, Миша Пипкин, Витя Орлов, Олежка Разбоев и я – это те, кто свои студенческие годы, уже успели порядком подзабыть.

…Закончилось узкое ущелье. Впереди, на крутом скалистом гребне, нарисовалась седловина перевала. Зоны леса и альпийских лугов остались внизу, под ногами ровный, как футбольное поле, ледник, у края которого высится здоровый чёрный валун.

– Мужики, может, перекурим? – подал голос Орлов. – Смотрите, удобный камушек, облокотиться можно, и рюкзак поставить. И даже, с плеч снимать не надо.

Витю услышали все, даже некурящие. Остановились, Бурова достала из рюкзака и разделила на восемь частей шоколадку. Пипкин съел свою долю и косо глянул на неё.

– Галка, тебе же фольга не нужна? Отдай мне.

– Зачем тебе, Миша, фольга? У меня туалетная бумага есть.

– Ладно, давай, сейчас увидишь, зачем.

Мишка сложил фольгу вдвое, запрокинул голову и высыпал в рот оставшиеся там шоколадные крошки. Но неожиданно, так и застыл с задранной головой.

– Что это с ним?

– Наверно, от радости такой в зобу дыханье сперло.

– Смотрите, смотрите! – совершенно неожиданно заорал Пипкин. – А вон там, случайно, не люди?

Общее внимание, с Пипкина, переключилось на его указательный палец, а затем на борт ущелья, куда этот палец показывал. Там на снежном склоне, где-то под самым гребнем чернело пятно, практически точка.

– Может и люди, а может скальный выход – высоко, не видно отсюда.

– А, по-моему, там что-то шевелится.

– Ладно, ребята, кончай базар, пойдём потихоньку.

Перевал был рядом, через полчаса мы уже были в начале подъёма. Но всё это время внутри копошилось какое-то неприятное чувство и что-то тупо тянуло повернуть назад.

Когда остановились у подножия, я не выдержал.

– Ребята, давайте вернемся, вдруг действительно люди?

Несколько человек меня поддержали – похоже, не один я этим мучился.

– Ну, хорошо, люди, что ты предлагаешь? – Спросил Пипкин.

– Как что? Может, помощь нужна.

Мишка глянул на склон и оценивающе прикинул.

– Лезть туда, где-то часа четыре. Представляешь? Залезли, а там сидят альпиняги и пьют чай.

– А что им там делать? На гребне ни вершины, ни перевала. А вот если туда каким-то образом забрели «чайники», то у них явно проблемы.

– По крайней мере, с головой, – резонно дополнил мою мысль Олег.

– Мужики, чего спорите? – Вмешалась Ирина. – До ночевок, от силы, три часа хода. Вернёмся, посмотрим – нет ничего, ну потеряем час. А если люди?.. Тогда уже другой разговор.

Не успели мы сбросить у камня рюкзаки, как увидели, что это действительно люди. Словно нашло какое-то прозрение. Кто-то насчитал три, кто-то четыре человека, кто-то заметил, что они подают сигналы, чем-то машут. Вопросов не было – там люди и им нужна помощь.

Но возникли другие вопросы – сколько их, и в каком они состоянии? Если трое или даже четверо, и все целы, то спустить их больших проблем не составит. Но, если хоть один не в состоянии двигаться, то нам и в ввосьмером не справиться – нужны дополнительные силы, дополнительное снаряжение.

Времени для размышлений, как и большого выбора вариантов не было, поэтому все решилось быстро. Девчонки остались на леднике разбивать лагерь. Виктор с Олегом отправились вниз за спасателями – у входа в ущелье мы видели их палатку. Я с Сергеем и Игорь с Мишкой двумя связками, прихватив с собой всё имевшееся снаряжение, аптечку и фляги с водой, двинули наверх.

Поначалу шёл не слишком крутой фирновый склон, но с набором высоты становилось круче, появился открытый лёд. Мы спешили, но, несмотря на все старания, подъём к ледовой полке под гребнем занял без малого четыре часа. Что было на ней, мы не видели до последнего – саму полку закрывал карниз. Первым к ней вышёл Михеев. Он вылез на край карниза, затем обернулся и растерянно уставился на нас.

– Ну что там, Игорь? – крикнул я снизу, – Сколько их?

Помолчав, Михеев прокричал.

– Это дети!.. Их четырнадцать человек!.. И, похоже, никакого снаряжения у них нет!

Такую информацию трудно было переварить сразу. У меня никак не укладывалось в голове, каким образом там могли оказаться дети, да ещё безо всякого снаряжения. На крылышках залетели, что ли, как ангелочки? Ещё в меньшей степени, я представлял, как мы вчетвером, сможем спустить эту ораву с четырехсотметровой высоты.

Впоследствии выяснялось, что это группа школьников из Бийска. Одиннадцать детей, от десяти до пятнадцати лет, и трое взрослых. Вёл их преподаватель физкультуры, в горах до этого, никогда не бывавший. В тумане они приняли за перевал боковой отрожек и по нему полезли вверх. Когда выбрались на лёд, стали рубить топором ступени, и так двигались вдоль склона, постепенно набирая высоту. Уже затемно они вышли на злополучную полку, где и заночевали.

А проснувшись утром, с ужасом обнаружили, куда занесла их нелёгкая, и поняли, что спуститься им оттуда не удастся никакими судьбами. На крутых, ледовых склонах, спуск без верёвок, в принципе, невозможен. Они там сидели уже вторые сутки без воды, горячей пищи, без тёплой одежды и ждали чуда, которое и явилось им, в конце концов, в образе четырёх небритых, обвешанных верёвками, карабинами и крючьями мужиков.

– Сенька, принимайте их там! – прервал мои размышления Пипкин – Мы с Игорем будем спускать по одному.

Действительно, светлого времени оставалось часа три от силы, и каких-то других вариантов у нас просто не было. Мы с Сергеем навешали перила, вырубили во льду площадки и начали принимать спускаемых сверху, пока все четырнадцать не оказались внизу, пристрахованные к перильной веревке. Потом ушли на длину веревки ниже, и вся процедура повторилась заново. Так мы прошли три веревки, в общей сложности около ста двадцати метров. Это был самый крутой и самый опасный участок открытого льда.

Ниже шёл фирн. Я попробовал ногой наст. Он был довольно прочный, но со второго удара поддался. Можно было бить ступени и спускаться по ним, это было бы быстрее. Игорь, а с ним ещё пятеро детей находились наверху, все веревки были заняты. Идти без страховки было опасно, тем более что обувь у детей явно не соответствовала обстановке – кеды, кроссовки, сапоги. Если бы кто-то сорвался, внизу его пришлось бы собирать, как мозаику. Но время поджимало – уже начинало смеркаться.

– Серёга, мы пойдём потихоньку. Спускайте остальных и догоняйте.

И мы двинули вниз. Впереди мы с Пикиным били ступени, а за нами, осторожно, след в след, ещё девять человек. Конечно, с моей стороны это было авантюрой, и последствия её не замедлили сказаться.

Я обернулся на крик. Прямо на меня, пытаясь растопыренными пальцами зацепиться за шершавый и жесткий, как наждачка наст, скользила девочка.

Соображать было некогда.

– Всем стоять! – Заорал я, и грохнулся на склон, вогнав своим весом в фирн клюв ледоруба, буквально за полсекунды до того, как девчонка сползла на меня. Подбежал Мишка, вырубил для неё площадку. Я передал вверх ледоруб.

– Всё, приехали! Ждём остальных. Рубите по очереди ступени.

Стемнело. Начало подмораживать.

– Сенька, слышь, похоже, у меня ноги прихватывает – пожаловался Пипкин.

– Этого ещё не хватало. Вали вниз и гони сюда спасателей, если они пришли.

Пипкин ушёл, а мы остались ждать. Я время от времени сигналил фонариком. В темноте ребята запросто могли проскочить мимо. Но опасался я зря, по нашим следам они чётко вышли на нас. Из трёх имевшихся у нас веревок, мы навешали вертикальные перила и по ним спустили наших подопечных ещё на сто двадцать метров.

И тут подошли спасатели. Их было трое. Оказывается, пришли они давно. Выпили чая, поставили палатку, глянули мельком в нашу сторону – хорошо, мол, ребята работают и завалились спать. Виктор с Олегом идти наверх были не в состоянии – им и так пришлось за день трижды пройти из конца в конец всё ущелье. А бравые парни из контрольно-спасательной службы сладко спали себе, пока не спустился Мишка и не пробудил в их сонных душах чувство стыда. К счастью, они принесли наверх ещё одну верёвку. Четырех верёвок оказалось достаточно, чтобы провесить перила до самого ледника.

Мы с Сергеем ушли со склона последними – снимали веревки. Был уже третий час ночи, когда мы спустились в лагерь.

– Обмороженных нет?

– Поразительно, но все целы, – успокоила меня Ира.

Всё дальнейшее, происходило в каком-то нереальном времени. Я где-то отсутствовал, когда девчонки освобождали меня от страховочной системы, расстегивали смерзшиеся ремни кошек, стаскивали вибрамы. Потом нам с Серегой вставили в промёрзшие, плохо гнущиеся пальцы кружки со спиртом и заставили чокнуться во здравие спасённых.

Одну нашу палатку мы уступили детям, свою они потеряли где-то на спуске. Так что нам ввосьмером, пришлось устраиваться на ночлег в одной палатке. Но, несмотря на это, сон был здоровый и крепкий.

Проснулся я в одиннадцатом часу. Вовсю светило солнце. Лагерь на леднике был наполнен шумом, гамом, и напоминал цыганский табор. Дети по-своему восприняли происшедшее – для них это было настоящее большое приключение. Один веснушчатый пацан, тыча пальцем в сторону склона, восторженно заявил мне

– Представляешь? А, мы туда, безо всякого снаряжения залезли!

– Ага, а потом, четыре здоровых дядьки чуть вас оттуда сняли, – не преминула заметить, стоявшая рядом Бурова.

Ко мне подошёл их руководитель, хотел поблагодарить. Но я, все ещё находясь под воздействием вчерашних впечатлений, довольно эмоционально высказал ему свою точку зрения, и по-моему при этом, не слишком следил за своей речью. Потом я пожалел об этом – парень, и без того, был убит и раздавлен случившимся. Да и не специально же он завёл их – где-то переоценил возможности, недооценил обстановку, от этого никто не застрахован.

Мы быстро собрались и начали прощаться. Пожилой мужчина, наверно тоже учитель, подошёл ко мне.

– Когда вы ушли, я подумал – если они вернутся, Бог есть. И видите – вы вернулись...

Тогда я не придал особого значения этим словам, осознание сказанного пришло значительно позже. Действительно, если вдуматься – не слишком ли много случайностей? Ведь нужно было именно нашей группе пройти в это время по этому ущелью. Те, кто обычно там ходит, вряд ли смогли бы это сделать – как правило, у них нет для этого ни опыта, ни снаряжения. Почему, именно в этом месте, Вите захотелось курить, а Мишке доесть остатки шоколада? И непонятно, что нас заставило вернуться назад, и как вчетвером нам удалось спустить четырнадцать человек с крутого ледового склона, во что, честно говоря, и сегодня с трудом верится.

Вот уж воистину, неисповедимы пути Господни. А Тот, кто ведёт нас этими путями, никогда не бросает детей своих в беде. Что ж, спасибо Ему за то, что не дал пройти мимо, помог сделать то, что сделали. И слава Ему, во веки веков, ибо велика милость Его к нам. Амэн.

Семён ШОЙХЕТ