В Бобруйске не было еврейской общины до конца XVII века. Христианское население было против поселения евреев в городе и только когда усилилось влияние помещиков, началось формирование в Бобруйске, как и в других маленьких городах Литвы и Беларуси еврейских общин.

 

Бобруйская община относилась к «верхнему краю» литовской стороны, который охватывал более 40 общин в округе Минска (кроме самого Минска). Вместе с Бобруйском относились к «верхнему краю»: Смиловичи (место пребывания главного раввина всего края), Игумен, Борисов, Долгиново, Гомель, Смолевичи, Хольмичи, Паричи, Пуховичи, Кайданово, Радошковичи, Речица и др.

В 1766 году в городе проживало 395 евреев-налогоплательщиков, кроме детей до года.  Для сравнения стоит привести число евреев к тому времени в 10 общинах соседних с Бобруйском: Слуцк – 1575, Гомель – 1658, Минск – 1382, Могилёв – 642, Несвиж – 1097, Кайданово – 500, Мозырь – 896,  Смиловичи – 462, Раков – 875, Борисов – 249.

По переписи 1879 года в Бобруйске проживал 281 еврей, что составляло 31 % общего населения. Бобруйские евреи в этот период занимались мелкой торговлей, арендой у помещиков постоялых дворов и мельниц, также, возможно, они занимались торговлей лесом.

***

С тех пор, как вышел в России закон о всеобщей воинской службе (1870 год), постоянно находилось в Бобруйской крепости несколько сотен еврейских солдат. Особенно много было их во время летних манёвров. Главы еврейской общины Бобруйска обратились к коменданту крепости и получили разрешение поставлять кашерную пищу еврейским солдатам и обеспечить их религиозные потребности. В газете «Гомелиц» (1888 г.) рассказывается про известного богача Хаима Буса Рабиновича, который молился с еврейскими солдатами во время манёвров.

Еврейские солдаты (около 500 человек) получили приказ накануне Рош-ха-Шоны выйти на 20 километров за город на манёвры, учиться воевать. Случилось так, что узнал филантроп о том, что будут солдаты страдать в дни в Дни трепета духовно и физически без молитвы и кашерной пищи, он попросил двух командиров – коменданта Голубева и командиров обеих полков, чтобы они разрешили ему принести еду и напитки для его еврейских братьев туда, где они будут стоять лагерем. Командиры пошли ему навстречу. Счастье для еврейских жителей города было видеть, как богач и его сыновья ходили по рынку и магазинам, закупая продукты. Загрузив много телег с большими кастрюлями, послал богач продукты солдатам, чтобы каждому выделить порцию там, где он находится.

Еврейские солдаты молились и изливали своё сердце в деревнях Михайлак и Бортники, ничуть не отступая от обычая, так же трубили в шафар и ели с радостью кашерную праздничную еду.

Еврейские солдаты внести в город новую душу. Были среди них знатоки и маскалим. Они приходили в еврейские дома. Часто эти посещения вели к дружеским связям и даже заканчивались сватовством – становились солдаты жителями Бобруйска.

Бобруйские богачи

Уроженцем Бобруйска был Авраам Зак, внук Симела Зимела Эпштейна, который женился на сестре Полины Венгеровой, своей кузине. Он хорошо известен своими делами. В 1871 году стал управляющим банком «Кредит и депозит» в Петербурге. Один из крупных специалистов в делах финансирования строительства ж/д линии Либава – Ровно.  Отдавал много времени общественным делам. У него в доме в Петербурге обычно собиралось высшее общество на вечеринки и концерты. Стоит вспомнить, что брат Авраама Зака – Исроэль Зак был учёным, который всю жизнь посвятил исследованию еврейского учения и философии.

Во времена Николая I в Бобруйске жил еврейский банкир  Мойше Файвел Фридман (родился в Слуцке в 1804 г., умер в Двинске в 1855 г.). Фридман жил Бобруйске 1830 – 1846 годах. 

Из Бобруйска происходит киевский богач Бениш Каценельсон, сын Нисана Каценельсона. Бениш Каценельсон был одним из лидеров религиозного еврейства в 1880 – 1890 годах. Делал большие пожертвования для благотворительных учреждений города. Один из богатейших евреев Киева – Давид Марголин, который построил в Киеве электростанцию и первый трамвай, выделял свои деньги на строительство городского политехникума, родился в Минске, но в молодые годы жил в Бобруйске и здесь начал вести дела в лесоторговле на Березине.

Религия и Тора в Бобруйске

Символом города может служить образ бобруйского аскета реб Мортхе Цви Манги. Почти 50 лет он сидел в своей комнате, которую богатый человек из семьи Рабиновичей построил возле синагоги, и был углублён в Тору и молитву, говорил только словами Торы и на святом языке и питался (когда не постился) несколькими картофелинами в день. Время от времени он прерывал занятия, чтобы ходить по городу и собирать пожертвования для бедняков, эмигрантов из Израиля и разорившихся евреев. По улице ходил с завязанными глазами, чтобы не встретиться взглядом с чужой женой. Поэтому в городе его называли «слепой Магет». Он имел духовное влияние даже большее чем раввины, которые так же почитали слепого Магета и обычно приходили к нему побеседовать, получить удовольствие от созерцания светлого образа праведника, и получить благословение. Его кончина в революционный 1905 год была для многих знаком, указанием на грядущие перемены.

Раввины Бобруйска

Первый из городских раввинов чьё имя дошло до нас – Борух Мортха Этинга, был раввином Бобруйска почти 40 лет, пока не переехал в Израиль (1851 год). Раввин происходил из Галиции и женился на дочери рав Шмуэля из Вильно, был учеником рав Шнеур Залмана из Ляд, основателя Хаббада, но шёл своим путём. Он пользовался в городе большим уважением у ортодоксальных евреев.

Сыновья раввина, носили фамилию Этингер, жили в Бобруйске и их семьи считались знатными и богатыми.

После эмиграции рав Боруха Мортке Этинга в Израиль в Бобруйске постоянно были два раввина, один для ортодоксов, второй для хасидов. Хорошее отношение между ортодоксами и хасидами сохранялись. Если возникали расхождения во мнениях сторон в вопросах веры и Галахи (закона), всегда находились люди среди знатных евреев города, которые восстанавливали мир среди спорящих. Так это случилось, когда в 70-х годах начался спор о кашерности городской миквы и о требовании ортодоксального раввина открыть отдельную мясную лавку и установить для них отдельного шойхета (резника скота). Один из лидеров ортодоксов богач Михол Марголин договорился с шойхетом хасидов рэб Тувье, он взял на себя убой скота для ортодоксов и пообещал со всеми возникающими вопросами обращаться к их раввину, таким образом, дальше продолжался совместный убой скота в городе.

Из хасидских раввинов были известны рав Гилель из Паричей, был раввином в Бобруйске с 1851 года до своей кончины в 1864 году. С 1870 года до кончины в 1923 году целых 53 года стоял во главе хасидской общины Бобруйска рав Шмирьягу Ноах Шнерсон. Довоенным раввином хасидов в городе был рав Шмуэль Беспалов, который родился в Полтаве. Он вынужден был отказаться от своей должности в 1929 году, но продолжал оказывать влияние на общину, пока не умер как святой, когда немцы захватили город. Из ортодоксальных раввинов известен рав Илияу Гольдберг из Капули, большой знаток учения, который был раввином в Бобруйске в 1852 – 1875 годах и предоставлял право стать раввинами многим ученикам иешивы из Бобруйска.

Несколько лет (1876 – 1883) был раввином Яков Давид Вилавский. Он был сложным человеком, Бобруйск в его глазах выглядел слишком свободным городом.

У раввина Вилавского были конфликты по вопросам убоя скота с раввином Шмирьягу Ноах Шнеерсоном. Бобруйск был одним из пунктов скитания рава Вилавского из общины в общину, включая Америку и заканчивая Израилем.

Начиная с 1886 года раввинами ортодоксов в Бобруйске были выходцы из семейства Шапиро, которые происходят из Литвы и изучали Тору в Воложинской иешиве. Первым был рав Рафаэль Шапиро (1886 – 1899), зять нацива из Воложина. Рав Рафаэль Шапиро был своеобразной личностью: скромный, к тому же очень молчаливый. Не было сомнений, что когда Гаскала и другие движения вокруг неё, только начали проникать в Бобруйск, он не был подходящим человеком, чтобы занимать должность раввина в этом бурлящем городе. «Как раввина и лидера поколения его почти не чувствовали», – пишет его родственник рав Меер Берлин. В 1899 г. рав Рафаэль Шапиро вернулся обратно в Воложин и стал во главе иешивы. Он уехал из Бобруйска вопреки просьбам его приверженцев и их обещаниям увеличить его содержание. На его место был назначен ортодоксальным раввином его младший брат рав Шмуэль Моше Шапиро. Он, как и его брат  относился с симпатией к сионизму и даже стоял во главе движения «Мизрахи» в городе. После его кончины в 1917 году должность раввина принял его сын рав Хаим Цви Шапиро, который прибыл из местечка Лапичи.

Кроме главных раввинов был рав Хаим Городенский раввин для городского квартала «Минский план». После него раввином был его зять рав Мортхе Залман Рошевский. В 1878 году богач Ицхак Рабинович пригласил рава Натана Рубина из местечка Халуи и сделал его раввином в своей личной синагоге. После разорения Рабиновичей рав Натан Рубин продолжал своё служение. После его смерти это место унаследовал рав Цви Драпкин, который в 1929  году отправился в Эрец Исроель.

В 1860 годах правительством в еврейских общинах была введена должность, которая называлась «казённый раввин». Первый казённый раввин Бобруйска Дов Бер Виленский отличался душевными качествами и знаниями, большой учёностью, знанием святого языка, а также русского и немецкого языков. Он представлял общину перед властями в течение 28 лет до своей кончины в 1888 г. На место казенного раввина был назначен его племянник с условием, чтобы половину своего содержания он отдавал вдове Дов Бера Виленского и её детям, чтобы он женился на его дочери, прежде чем займёт эту должность. Виленский не занимался изучением Торы и благотворительными делами, а его поведение среди людей и в своём доме перешло все допустимые границы и привело к общественному скандалу. У Виленского были хорошие отношения с властями, и благодаря этому он держался на своей должности, пока не был переизбран в конце 1911 года, благодаря усилению сионистского влияния в общине.

Изучение Торы и иешивы

Основатели иешив в Литве, которые основали иешиву «Эц Хаим» в 1803 году были склонны создавать иешивы в маленьких городах и местечках, чтобы ученики отдавались полностью учёбе, чтобы им не мешала шумная торговая и деловая жизнь, и можно было следить за их воспитанием и поведением. Иешивы в средних и больших городах были на более низком уровне, скорее это были подготовительные учреждения для больших иешив в Воложине, Мире и т. д. Они опирались на преподавательские силы, которые были в городе, и на состоятельных людей, которые давали деньги и приглашали учеников иешив, в большинстве бедных юношей из других городов и местечек, «кушать дни» у них. Дух Воложина вначале внесли в Бобруйск несколько учеников р. Хаима Воложинера, а именно р. Йосеф Грайэвер из Слуцка, р. Дави Табеле из Турца (будущий раввин Минска). Раввин Давид Табеле был приглашен в 1817 году изучать Гимару с сыновьями богача р. Шимона Зимел Эпштейна. Его ученик р. Иегуда Эпштейн вспоминает о нём с похвалой.  «Он был один из первых и лучших учеников в иешиве Воложина». Его преподавание было ясным и глубоким.

Первую иешиву в Бобруйске создал р. Акиба Альтшулем из Слуцка в 1823  г.  

Бобруйские профессии

Общая картина Бобруйска – город ремёсел и мелкой промышленности. Вместе со своими семьями все жители, которые жили от ремесла и промышленности достигали 7900 душ (39 % всего еврейского населения).

В транспортной отрасли очень заметна часть еврейских извозчиков (289 против 54 неевреев). Вместе со своими семьями они насчитывали 1121 душ. Напротив, среди железнодорожных рабочих их было совсем мало (18 из 148 чел), ещё меньше было на почте (1 из 45 работников). И это не удивительно: ж/дорога и почта принадлежали государству.

Из других профессий надо упомянуть еврейских печатников – в городе было 96 человек. Число еврейских рабочих в текстильной отрасли – 69 мужчин, в табачной отрасли – 12 мужчин. Число было незначительным, хотя эти отрасли в нескольких других городах черты оседлости были развиты.

1034 человек обслуживающего персонала и поддёных рабочих из евреев представляли пролетариат. Самый бедный слой из них 732 женщины, большая часть из которых прислуга в богатых домах и у среднего сословия. Большая часть из 562 христианских домработников тоже были связаны с еврейскими семьями, хотя многие из них работали у военных начальников и у христианской интеллигенции.

Корреспондент газеты «Гацфира» рассказывал, что в 1881 году один из помещиков начал культивировать хмель недалеко от Бобруйска. Через несколько лет засаженная площадь охватывала четыре квадратных версты (свыше 400 га). Ему требовались 1000 рабочих рук особенно весной, летом и осенью, 150 человек из нашего народа мужчины, женщины, парни и девушки пишет бобруйчанин в «Гацвера» встают рано на рассвете и выходят на свою тяжёлую работу, они стараются работать аккуратно и понравиться господину.

70 еврейских семей занимались сельским хозяйством. Надо принять к сведению, что большинство были арендаторами, которые на своих маленьких участках сажали овощи, или садовники, которые арендовали сады и продавали фрукты.

«Бобруйск, – рассказывает А. Ахимеер в своих воспоминаниях, – славился своими яблоками. Антоновские яблоки, из Бобруйска, имели славу в Москве и Петербурге. Этот сорт яблок созревал поздно, сохранял вкус и аромат до конца лета. Садовники экспортировали эти яблоки в обе российские столицы».

Торговля почти полностью была в еврейских руках. Евреи составляли 95 % купцов. Были отрасли торговли (зерно, уличная торговля) в которых не было неевреев совсем, или встречались несколько неевреев (строительные материалы, скобяные товары и одежда). 39 евреев продавали крепкие напитки против 5 неевреев. Хотя только четверть из еврейских кормильцев занимались крупной и мелкой торговлей. Они со своими семьями насчитывали около 7000 душ, свыше трети еврейского населения в Бобруйске.

В Бобруйске было 378 купцов – это значит людей, которые платили особые налоги, дающие им звание купца первой или второй гильдии. Предполагается, что почти все они были евреями, (неевреи не нуждались в правах,  которые им давали гильдии). Это были богатые и зажиточные семьи Бобруйска.

Число евреев свободных профессий было небольшим. К ним принадлежали так же служители культа (приблизительно 57 человек), занятые в школьном и воспитательном деле (259 человек), из которых значительная часть были меламеды. По другим источникам число меламедов в Бобруйске в конце XIX века достигало более чем 100 человек.

Значительная часть из 90 русскоговорящих евреев принадлежало малому кругу медицинских работников, адвокатов и т. д., только 31 из 125 указали идиш как обиходный язык.

Процент тех, которые кормились из непродуктивных источников (10%) кажется на первый взгляд высоким, но после того, как мы прибавим зависимых от этих людей членов их семей, число вырастет до 1310 душ – это значит 6,45 процента всего еврейского населения города, процент равный тому, который приведён к переписи для всего еврейского городского населения черты оседлости.

Лицо Бобруйска конца XIX века – лицо каждого еврейского города в черте оседлости с его купцами, ремесленниками, извозчиками, меламедами, прислугой и т. д. Этот состав не менялся, пока не наступил в начале XX века большой переворот и всё изменилось.

***

На трёх основах стоял мир старого Бобруйска, который начал понемногу исчезать с приходом XX века: на Торе, служении Богу и добрых делах.

Бобруйск XIX века жил полной еврейской жизнью: религиозные традиции, изучение Торы, соблюдение заповедей – это формировало образ еврейского мира, который сохранял духовную самостоятельность и своеобразие в нееврейском окружении. Это еврейство воплотило в себе духовную цельность и большую внутреннюю силу, которая удивляла даже тех, которые удалялись от него.

Исроель Копилов – бобруйский еврей, который эмигрировал в Америку в 1880-х годах и был активным анархистом и воинствующим атеистом в Нью-Йорке, пишет в своих воспоминания про тоску о «той глубокой, чистой, душевной набожности наших местных евреев, которые готовы были принести жертвы за своего Бога и его любимый народ Израиля, и у которых самосознание, что они евреи, наполняло их особой возвышенной гордостью».

Этот Бобруйск Торы и заповедей был под влиянием двух духовных центров Литвы: с одной стороны на Бобруйск влияло движение с центром изучения Торы в Слуцке и Воложине, а с другой стороны – хасидское  движение, главным образом течение ХАББАД, лидеры которого находились в местечках Восточной Белоруссии – это Ляды, Любавичи.

Причиной этого были великие раввины и их приверженцы.

40 домов учения и синагог Бобруйска были полны верующими. Из Талмуд Тор и Хедера весь день доносились голоса еврейских детей. Большинство бобруйских евреев изучало Тору и занималось благотворительностью.

Дома учения в то время были центром общественной жизни в городе. Там молились, слушали выступление заезжих проповедников, изучали Тору, собирались после молитвы и между дневной и вечерней молитвами, домовладельцы, свободные от дел.

Субботний день был посвящён молитве и изучению Торы.

В XIX веке служки синагоги имели обычай ходить в канун Субботы по улицам и рынкам, стучать в двери домов и магазинов, извещая, что уже  время прерывать торговлю в честь Субботы. В более поздний период  сигнал, что суббота наступает, подавался гудком одной из еврейских фабрик, владелец которой брал на себя осуществление этой миссии.

В то время как в Вильно и Минске были уже заметно расшатаны основы традиционного мира, в Бобруйске его основы не были разрушены.

Из книги «Бобруйск» Иегуды Слуцкого,
перевод с идиша Соломона Гороша

Редакция благодарит Ларису Рябову (Бобруйск) за помощь в подготовке материал