В Америке случился скандал. Алла Ивановна Кторова (29 декабря 1926, Москва – 3 июля 2023, США), автор десятков книг повестей и рассказов, а также книг по ономастике (именологии) – прочла доклад о великом Пушкине, который вызвал дипломатический – в прямом смысле слова – скандал: атташе по культуре посольства России в США демонстративно покинул её лекцию.
«ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЁМ?» (А.С. Пушкин)
Результаты исследований Аллы Ивановны в области ономастики были опубликованы в книге «Сладостный дар», которая вышла двумя изданиями – в США и России – в 1990 и 1993 годах. «Сладостный дар» посвящён происхождению имен, их истории и всему тому, что связано с именами и фамилиями. В своих выступлениях Алла Кторова подчеркивала, что ономастика не ставит своей задачей «раскрытие национальности» или охоту на «безродных космополитов», чем усердно занимались советские социологи и историки в 40-50-годах XX века. Её лично «ономастика настойчиво заставляет при знакомстве с любым человеком прежде всего оценить отношение этого индивидуума к другим людям по тому, как он воспринимает это “иное” лицо не только по форме его носа и трансфигурации речевого акцента, но и из звучания его и его родителей имени и фамилии».
В американской прессе вышло её исследование «Сквозь тайны имён и фамилий некоторых известных россиян». Среди них потомки викингов – Рюриковичи и Гедиминовичи, Михаил Лермонтов, Николай Мартынов, Павел Нахимов, Пётр Шафиров, Пётр Вяземский, Сергей Трубецкой, Афанасий Фет, Феликс Юсупов-Сумароков-Эльстон, Алексей Толстой…
Но опасная всё-таки наука – ономастика. Мало ли на что наткнёшься и что раскопаешь! Для некоторых услышать нечто ономастическое – всё равно, что дать подержать в руках бомбу с часовым механизмом. Сошлёмся на мнение самой Аллы Кторовой. В своём письме старинному московскому другу – в то время уже иерусалимцу Давиду Фудиму, она пишет: «Вкладываю только два маленьких отзыва, – тут насчёт того, что я провозгласила на одном из вечеров, посвящённом Пушкину, разгорелся скандал по эмигрантским масштабам совсем не маленький. Сама эта работа – а в ней 20 страниц – о предках Пушкина пока никуда не устроена, да и я почти никуда и не отдавала, представь себе, большинство редакторов БОИТЬСЯ!!! Ну можно ли СЕБЕ ЭТО ПРЕДСТАВИТЬ! – есть ли возможность послать ли куда-либо к Вам? ХОЧУ ТЕБЯ СПРОСИТЬ НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ, если здесь очерк мой не устроится, можно ли мне послать его в Израиль и если да, то куда».
К этому письму Кторова приложила вырезки из американских газет. Одна из них была озаглавлена «На 200-летии А.С. Пушкина в Балтиморе» («Каскад», 11.06.1999).
Вот что сообщалось в той заметке: «…6 июня Пушкина поздравляла русскоязычная община «Большого Вашингтона» и Балтиморы в зале JCC (парк Хайтса). Был замечательный вечер, подготовленный Сергее Кузнецовым – главным редактором журнала «Большой Вашингтон» и Лилией Тросман, руководителем русскоязычных программ еврейского общинного центра. Всё было красиво и к месту. И дивная выставка миниатюрных изделий, собранных В.Я. Бялым, и стенды с марками и конвертами пушкинианы. Участниками вечера, славящего Пушкина, были представители всех возрастов и убеждений: от очаровательных деток – воспитанников русского лицея Галины Ходорковской – до учителя литературы с 70-летним стажем Михаила Сапиро. Вечер открывал атташе по культуре Российского посольства Анатолий Иванович Зубихин, а в зале сидели представители Украины и Беларуси, русскоязычные жители Балтимора и Вашингтона. Пушкинское слово и слово о Пушкине звучало в музыке и стихе, на английском языке – устами Джима Паттерсона, – и на иврите в чтении Альберта Плакса. Говорили и пели, танцевали и шутили о Пушкине, из Пушкина. И это было хорошо.
Конфуз произошёл почти в конце вечера. Когда на сцену вышла писательница Алла Кторова и в своём оригинальном выступлении высказала предположение о допустимости еврейских корней у Пушкина: через эфиопов к царице Савской и царю Соломону, с библейскими именами и другими гипотезами на эту тему…
А вот атташе по культуре оно не понравилось, он демонстративно вышел из зала. Все догадались, что представитель российской культуры обиделся за великого русского поэта, «негоже, мол, осквернять его светлую память еврейскими корнями».
А вот в вырезке «Скандал в Балтиморе» («Новое русское слово» от 25.06.1999), также вложенной Кторовой в конверт, авторы Анна Дашкова и Захар Гинзбург сообщали, что «…по окончании концерта атташе Зубихин вернулся в зал и резко выразил своё недовольстве выступлением А. Кторовой и работой организаторов концерта. Его пытались урезонить, но тщетно… Зрители уходили с чувством обиды и унижения».
ИМЯ АЛЛЫ
Алла Кторова – литературный псевдоним, который писательница взяла в честь великих актёров МХАТа Аллы Тарасовой и Анатолия Кторова. О последнем – своей первой романтической любви – она даже написала книгу воспоминаний «Артист и девочка».
Алла Кторова, урождённая Виктория (Вика) Кочурова. Её детство и юность прошли в Москве. Она окончила Московский педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза. Вышла замуж за Джона Шандора, лётчика ВМФ США. Напомним молодым читателям, что в ту пору такой брак расценивался советской общественностью и компетентными органами как поступок, несовместимый с высоким званием советского человека. После долгих «бесед» в КГБ, куда её вызывали на протяжении полутора лет, в 1958 году – с разрешения самого Никиты Хрущёва, Алла Кторова уехала к мужу в Америку. Её муж – Джон Шандор – участник Второй мировой войны, награждён тремя медалями «Пурпурное сердце».
Почти через сорок лет жизни в Америке – 13 мая 1995 года – известная писательница Кторова посещает свою родину – Россию. Здесь издана её первая (а по сути – десятая!) книга «На розовом коне» (издательство «Весть», Москва). Презентация проходила в октябрьском зале Дома Союзов. Как вспоминал Давид Фудим (в то время – москвич), который был на презентации, формально устроенной Союзом писателей Российской Федерации.
Представители этой организации, присутствовавшие в зале, хотели сделать из вечера антисемитское собрание, а из русского писателя дальнего зарубежья Кторовой – символ своих идей. Ведь Алла Кторова (Виктория Ивановна Кочурова) – истинно русская, дворянка (по одной линии), внучка ямщика и правнучка крепостного (по другой линии). В своих выступлениях они это подчеркивали. Но известная писательница русского зарубежья во всеуслышание (и, по всей видимости, в пику её российским коллегам) заявила о своей любви к еврейскому народу. Представителей Союза писателей РСФСР ждала ещё одна неожиданность. На этом вечере выступил и блестящий публицист, писатель Александр Лацис, сотрудничавший в те годы с «Литературной газетой». На вечере случилась очередная скандальная история, связанная с великим русским поэтом Александром Пушкиным и его еврейскими (не корнями, как по ономастике от Кторовой), а ветвями (по исследованиям от писателя Александра Лациса). Отрывки из его выступления я приведу по записи Давида Фудима, который на том вечере присутствовал.
«АЙ ДА ПУШКИН!»
«Александр Лацис начал с того, что обратил внимание собравшихся, что в России почему-то было принято прилизывать, подчищать, а фактически искажать подлинную и очень образную речь великих предков, например, Пушкина. Он сразу же привёл пример, что теперь о беременной женщине говорят, что она находится в «положении». В России прежде такого выражения не было и в помине. Например, Пушкин употреблял в этом контексте только один глагол – «брюхатить» и производное от него – «она брюхата» … Лацис тут же сделал паузу и, ощутив интерес зала, посетовал на то, что пушкинская тема исследована в российском литературоведении крайне недостаточно. Возможно, из-за того, что большинство его писем, написаны на французском языке, и находятся вне России, в Париже, и, следовательно, недоступно русским. А вот сам он, продолжил рассказчик, сидя в читальном зале Парижской национальной библиотеки, читал эти письма.
Значительная часть пушкинских писем адресована одному из ближайших друзей – Вяземскому. Так, описывая другу пребывание в селе Каменка у Раевских, Пушкин сообщал о том, что он «обрюхатил» понравившуюся ему дворовую девку. В другом письме, написанном уже после рождения мальчика (от этой дворовой. – Я.Т.) великий поэт просит Вяземского позаботиться о его, так сказать, внебрачном сыне, и т.д.
А далее эта история (по рассказу Лациса. – Я.Т.) развивалась следующим образом.
«Прошли годы… Мальчик превратился в красивого юношу с пушкинскими чертами лица. Поэта уже не было на свете, но друзья его продолжали опекать молодого человека, побочного сына поэта А.С. Пушкина. Ему помогли получить образование. А потом он был утверждён на какую-то служебную должность. Он женился, причём, как оказалось, на еврейке…
От этого брака родился на свет мальчик (т.е. внук Пушкина), которого нарекли Давидом. И он, в свою очередь, получил образование с помощью старых пушкинских связей, устроился управляющим большим поместьем, кажется, в Херсонской губернии. Он носил фамилию жены…».
А далее у них родились дети и один из них был… (Связь озвученных далее имен была настолько фантастической, что поверить в неё невозможно!). В ответ на многочисленные вопросы Александр Лацис сказал, что он уже подготовил к печати обширное исследование на затронутую тему и с этим трудом можно будет вскоре ознакомиться в одном из академических изданий…».
ПОД ВЫСОКИМ НАПРЯЖЕНИЕМ
И я, честно говоря, решил, что в конспектировании вечера мой друг Давид Фудим сделал ошибку или чего-то не расслышал?! И высказал ему свои сомнения: мне бы текст самого Лациса! И вскоре на моё имя приходит (от Александра Лациса или от Всевышнего?!) факс – дополнение к его докладу – статья «Из-за чего погибали пушкинисты» (Александр Лацис «Время и мы», №125, 1994. С указанием первоисточника «Альманах «Кольцо А»). В ней приводятся (косвенные, с моей точки зрения!) выдержки из его исследования, в котором он фокусирует внимание на ещё одном факте: странной гибели величайших умов России – пушкинистов.
Один из них – Сергей Гессен «успел зарекомендовать себя статьями о декабристах, а также о Десятой, то есть об утраченной, зашифрованной и сожжённой главе «Евгения Онегина»…
Следующий Лев Модзалевский: «Прошло без малого 12 лет. В поезд «Москва-Ленинград» сел очень известный пушкинист, обычно его именуют Модзалевский-младший, Модзалевский-сын. Лев Борисович до Ленинграда не доехал – выпал из поезда, разбился насмерть».
Оба погибшие ленинградские пушкинисты были, разумеется, меж собой знакомы. Мало сказать «знакомы». Они ещё и соавторы. Под их именами – С. Гессен и Л. Модзалевский – выпущена книжка «Разговоры Пушкина».
Так из-за чего погибли пушкинисты? Из-за писем Пушкина на тему внебрачного ребёнка? Или – куда вероятнее – из-за их (пушкиноведов) «нежелательных» (в те годы и при том «литературоведении») разговоров о ПУШКИНЕ?» Или о его «нежелательных» корнях?!
Информация, которой обладали эти пушкинисты находилась под высоким напряжением. (Хотя ныне письма-признания великого поэта о связи с девушкой-крестьянкой вошли в собрании сочинений). И об этом знал Александр Лацис и всё равно взялся за исследование. Не знаю, вышла ли его работа в академическом издании, в которой обязательна ссылка на документы, подтверждающие факты, приведённые автором.
Под высоким напряжением работала и Алла Кторова. За годы жизни в США (в Америке с 1958 года) она издала много книг. Среди них – «Лицо Жар-птицы», «Крапивный отряд. Дом с розовыми стеклами», «Мелкий жемчуг», «На розовом коне», «Экспонат молчащий»… Одну из своих книг – «Пращуры и правнуки» была подарена автором Русской библиотеке в Иерусалиме.
Предваряя текст, писательница сообщает, что эта книга «о тех, у кого революционный ураган, ворвавшийся в Россию в 1917 году, отнял жизнь или навсегда изгнал с родной земли».
А мне – Алла Ивановна Кторова – подарила свою книгу и доклад, тот самый – о еврейских корнях Пушкина, который «вызвал скандал по эмигрантским меркам совсем не маленький».
Ян Топоровский
