По страницам «Кулинарного романа в рецептах» Марата БАСКИНА
Это не просто кулинарные рецепты – это память о наших родителях, дедушках и бабушках. Это память сердца. Это вкус времени. Вкус нашего непростого местечкового детства.
Лэках – сладкий медовый пирог, мы пекли всегда к Рош-а-Шону, к еврейскому новому году. Чтобы сладкий был год!
Пекла его всегда мама. Как она говорила, научила её печь пирог бабушка Цырул. Для выпечки лэкаха мама всегда брала липовый мёд, который нам приносил из соседней деревни папин друг, учитель биологии. Приезжая в Краснополье на районную учительскую конференцию в августе, он всегда заходил к нам, и вручал маме баночку мёда. Разговаривал он по-белорусски, очень красиво, намного лучше, чем наша учительница белорусского языка. Мне всегда нравилось его слушать. И может быть, благодаря нему, я начал писать первые рассказы на белорусском языке. Кстати, он очень похож был внешне на еврея. И однажды, во время поездки на курсы в Минск вместе с папой, а это было время разгула "Дела врачей", их обоих приняли за евреев, точнее его, так как папа и так был евреем, и к ним начал цепляться в поезде, подсевший на какой-то станции пьяный мужчина. Как мама рассказывала, с большим портфелем в руке. И надо сказать, особенно он цеплялся к папиному другу, называя его ”жидком в шляпе”.
– Ишь, белорусом прикидывается. По-деревенски разговаривает! А морда жидовская!
В общем, разыгрывалась шолом-алейхемская история. Вместе с папой ехала и мама, которая была совершенно не похожая на еврейку, кстати, как и сама бабушка, и все её братья и сестры. И мама, разыграв из себя русскую, подняла в вагоне такой крик, что пьянице пришлось ретироваться из их вагона и всю дорогу провести в тамбуре.
– Анзэльмаўна, мая выратавальнiца, – с этого случая он так всегда называл маму, и, вручая ежегодно ей баночку с мёдом, не забывал начать разговор с этих слов, а дальше его монолог мог длиться до бесконечности, – даю цябе, рукi у рукi, сапраўдны лiпавы мед! Каб яны не чапалi яго. Мёд кожнаму да спадобы! Асаблiва Iсааку Маркавiчу! Я яго ведаю: ён ласы на кiлбасы, – шутил дядя Янка и, заговорщицки подмигивая папе, продолжал: – А я ведаю, што ён цябе трэба да пiрага! У гэтым годзе не шмат яго было: лiпа дрэнна квiтнела. Маразы прыхапiлi. Але цябе назбiраў! (Анзельмовна, моя спасительница, даю тебе, руки в руки, настоящий липовый мед! Чтобы они ни трогали его! Особенно, Исаак Маркович! Я его знаю, он любит сладкое! Ибо мёд всем нравиться! А я знаю, что он тебе к пирогу нужен. В этом году не много его было: липа плохо цвела. Морозы прихватили. Но, я собрал! – перевод с белорус.)
Начиная готовить лэках, мама брала большую миску, просеивала в неё через сито три стакана муки. Потом заливала туда большой, гранёный, стакан мёда, четыре яйца, которые предварительно взбивала в блюдечке вилкой, пока они не вспенивались, засыпала чайную ложку соды, добавляла стакан сметаны и две столовые ложки подсолнечного масла. Потом делала стакан крепкого чая. Продавали у нас в то время только грузинский чай. И его мама засыпала в стакан ложки две. Чай стоял в стакане где-то полчаса. Потом мама его процеживала сквозь марлю. И жидкость выливала в тесто. И всё перемешивала руками, образуя коричнево-красноватое тесто.
Пекла мама лэках на большом прямоугольном противне. Прежде, чем переложить туда тесто, мама смазывала его тряпочкой, обмакнутой в масле. И лэках вплывал в печь. Ставили его не близко от огня, а где-то посредине между огнём и печной заслонкой. И через полчаса пирог вынимался из печи. Мама проверяла его готовность спичкой, вталкивая её в лэках: если к ней ничего не прилипало, значит лэках готов!
Надо честно сказать, что этот лэках почти весь по кусочкам расходился по всему Краснополью, и нам от него оставались крошки и ножки, как шутил папа. Мама разрезала его на квадратики, каждый квадратик заворачивала в дедушкину папиросную бумагу, и я разносил эти кусочки по всем нашим знакомым, вручая их с пожеланием сладкого года. Они мне в ответ давали кусочки своего лэкаха. И к вечеру, к праздничному новогоднему столу, у нас получался лэках из кусочков, принесённых со всего местечка. От маминого лэкаха оставалось три-четыре кусочка: а вдруг к нам кто-то принесёт лэках, и, конечно, ему надо будет дать кусочек от своего. Но так всегда получалось, что я разносил лэках раньше всех! И эти три кусочка маминого лэкаха доставались мне.
