Существовало некое «дистанционное уважение», но с ним мы никогда не сотрудничали: музыку к моим ранним спектаклям и фильмам писал Евгений Глебов, позже Владимир Солтан и Геннадий Ермаченков. Генрих Матусович не очень охотно писал песни, к чему некоторое время имел склонность я. Но именно песня свела нас в 1999-м, за год до ухода композитора.

ИНТРИГУЮЩАЯ СПРАВКА

Начав работу над сценарием джазового спектакля «Вместе с песней Леонида Утёсова», я искал некие цепочки, связывавшие корифея эстрады с Беларусью. Нашлись три: наш пианист Аркадий Эскин пару лет в 60-е играл в утёсовском оркестре; песней наших авторов Исаака Любана и Адама Русака «Будьте здоровы!» Утёсов заканчивал последнюю предвоенную программу «Песни нашей родины»; наш солист Виктор Вуячич на Всесоюзном конкурсе получил первую премию из рук председателя жюри, самого Леонида Осиповича. Он, рассказывал Витя, после официальной церемонии пришёл за кулисы, поздравил и посоветовал всегда иметь в репертуаре его песню «Спасибо, сердце». Об этом мог бы со сцены рассказать сам Вуячич, но мне хотелось найти ещё что-то.
Пересматривая комментарий к книге «Неизвестный Утесов», куда никогда не заглядывал, в фонографии увидел фамилию композитора: «Г. Вагнер». Она стояла под записью 1945 года: «Государственный джаз-оркестр РСФСР. «Студенческий вальс», текст Э. Утесовой, исполнители Эдит и Леонид Утёсов». Я позвонил композитору и услышал:
– Приветствую выдающегося режиссёра, знаменитого...
Этикет требовал выслушать, не перебивая, всю приветственную тираду, произнесённую с неистребимым польским акцентом. А дальше – авторство песенки подтвердилось. При встрече я узнал историю её появления в репертуаре первого мастера советской эстрады, а заодно мне были поведаны трагические события в судьбе Генриха Вагнера.

СПАСИТЕЛЬНЫЙ ВОСТОК

Родился он в Жирардуве, пригороде Варшавы, в среде, как бы теперь сказали, творческой интеллигенции: отец – известный в любительских кругах скрипач, мать, как водится в примерных семьях, вела дом и досматривала детей. Склонного к музыке Генриха навещал учитель. В 1938 году юноша поступил в Варшавскую консерваторию, в класс профессора Джевецкого, известного в Европе наставника пианистов. Через тридцать лет они встретятся в ялтинском санатории, и седой сгорбленный профессор вспомнит воспитанника, тоже уже немолодого...
Предвоенная Варшава была хоть и восточной, но все же – Европой. Её граждане причастны к всемирным процессам в области искусства – не тем ли ещё объясняется поражающая эрудиция будущего белорусского композитора. После окончания первого курса несколько студентов подались на каникулы в восточную Польшу, в летний лагерь.
1 сентября услышали по радио, что напали немцы, начали войну. Генрих тут же позвонил домашним – связь каким-то чудом ещё работала. Родные торопливо сообщили, что Варшаву бомбят, город в огне, заклинали ни в коем случае не возвращаться!.. Любимые голоса он слышал в последний раз.
В 60-е Вагнер навестил отстроенную Варшаву, легко нашёл свой Жирардув, домик на улице Электоральной... Но там жили чужие люди. Старая соседка узнала Генриха и с болью сообщила, что всю семью Вагнеров – отца, маму, сестру – отправили в Освенцим, и дымом взошли к небесам скромные трудолюбивые люди. Необъяснимым чудом выглядит семейное фото, которое – единственное! – взял с собой Генрих на каникулы летом 1939 года. Может, пережитым и объясняется количество антивоенных произведений в его творчестве: оратория «Парни бессмертного Бреста», опера «Тропою жизни» по повести Василя Быкова «Волчья стая» с потрясающим «Хором жителей сожжённой деревни», оригинальный – без текста – хор «Вечно живые», музыка к фильму «Полонгез Огинского» о судьбах детей в лихолетье.
А четверо варшавян-консерваторцев, отступая от приближавшегося фронта, спешили на восток, навстречу Красной Армии. Кроме Вагнера ещё двое из них станут известными белорусскими композиторами: Лев Абелиович и Эдди Тырмант. Четвёртый – Матэк – прославится в Москве: это Матвей Вайнштейн, написавший много музыки для кино.
Пока советские «органы» выясняли личности беглецов, они работали на лесопилке под Барановичами. Однажды Генрих наткнулся в клубе на старенькое пианино. Услышав его игру, командир охранного подразделения направил Вагнера в Минск. Как похоже это на судьбы Ежи Петербуржского, автора танго «Утомлённое солнце» и песенки, известной у нас как «Синий платочек», Ежи Бельзацкого, пианиста и музыкального руководителя джаз-оркестра БССР, звёздного трубача Эдди Рознера, прославившего этот оркестр на весь СССР, гитариста того же оркестра Луи Марковича!

«НА КРАЮ ДОРОГ»

Так будет называться песня Вагнера на слова Светланы Евсеевой, так можно обозначить следующий этап его жизни.
Ну, а пока молодого пианиста и его сокурсников одели, накормили, поселили в Минске в общежитии на улице Лодочная, зачислили доучиваться в Белорусскую консерваторию. Генриха – в класс профессора Григория Ильича Шершевского. Молодой студент сразу же стал подрабатывать аккомпаниатором в филармонии – о, как поможет ему это в жизни!
Но не судьба, не судьба учиться: после года в стенах консерватории – снова война. С пылающего Минска девятнадцатилетний пианист-недоучка в потоке беженцев пешком двинулся в Москву.
«Родны дом я пакінуў,
Пажарамі i бомбамі гнаны –
Хто сказаў, што мой горад загінуў,
Што ён зруйнаваны?»
Так напишет о тех днях Аркадий Кулешов, с которым свяжет Вагнера сотрудничество над телеоперой «Рассвет» по кулешовской «Поэме о славном походе».
В Саратове сошлись артисты московской и белорусской филармоний. В нашей работал певец-баритон Николай Пигулевский, с которым Генрих подружился. Перебрались в Душанбе – тогда Сталинабад. Там артистов «перетасовали» с группой из Театра сатиры, создав 1-й Фронтовой театр, состоявший из нескольких концертных бригад. Художественный руководитель театра артист Георгий Менглет предупредил Вагнера:
– На передовой не то что рояля, даже пианино нет – мы же туда таскать его не будем. Как будете аккомпанировать?
– Дайте аккордеон и неделю времени, – пообещал музыкант.
Через несколько дней он в концертах аккомпанировал артистам всех жанров – был ещё и гибким «слухачом». Способности и рвение заметили – и его назначают музыкальным руководителем театра.

«КОТЦЫК»

Так он произносил слово «котик». Это обращение учтивого аккомпаниатора запомнили все, с кем он работал в военные годы. Безотказный и приветливый с друзьями, с дамами это был галантный кавалер. Вскинув на спину футляр с аккордеоном, он подхватывал ношу артисток с костюмами и реквизитом, непременно сопровождая это улыбкой:
– Позвольте помочь, котцык.
При входе женщины вскакивал, предлагая место в землянке так, словно это был трон.
– Пожалуйста, котцык, садитесь.
Кто из наших суровых мужчин мог похвалиться таким обхождением, и чье женское сердце не растает от галантных ухаживаний!
Весёлый обаятельный музыкант стал центром бригады, куда входили белорусы: певцы Михаил Пигулевский, Лариса Александровская, цимбалисты Иосиф Жинович, Михаил Буркович. «Котцык Вагнер», как всеобщего любимца звали в театре, выступал как аккомпаниатор и как солист-аккордеонист перед военачальниками, которым вскоре предстоит стать маршалами Победы: Георгием Жуковым, Иваном Коневым, Константином Рокоссовским.
До конца своих дней каждое 9 мая Генрих Вагнер (умер в 2000-м) звонил в Москву Георгию Менглету (умер в 2001-м), поздравлял соратника по Фронтовому театру с Днём Победы. Когда же московский артист проводил в нашей филармонии свои творческие встречи, то на почётных местах сидела в зале семья Вагнеров, а потом долго, до утра «длилось застолье в гостеприимном доме белорусского композитора и, как говорится, бойцы вспоминали минувшие дни».
В те же последние месяцы войны начал «котцык Вагнер» сочинять музыку и время от времени включать в концерты.

ИГРИВАЯ МЕЛОДИЯ НА 3/4

В начале победного 45-го в Сталинабаде пересеклись пути белорусской бригады и популярного, особенно после фильма «Весёлые ребята», джаз-оркестра Леонида Утесова. Оркестру тоже хватило выступлений на передовой, где в глиссандо тромбонов врывалось «глиссандо» фашистских пикирующих бомбардировщиков.
Генрих пришёл к Леониду Осиповичу с нотами своих песен: играл, напевал мелодии – слов-то не было. Утёсов отобрал из них две – в репертуар дочери Эдит.
Перебирая фото молодого Вагнера, можно представить, как он выглядел перед Утёсовым: чуб жестких смоляных волос, густые чёрные брови, грустные глаза, не сходящая ироническая улыбка и необычный для русского уха, не исчезнувший с годами польский акцент. Близкие вспоминают, что в самые последние часы своей жизни, в безвозвратном беспамятстве заговорил он по-польски...
Так чем же в 45-м скромный, без текста вальсочек неизвестного фронтового аккордеониста заинтересовал открывателя авторских талантов Леонида Утёсова? А маэстро понимал, что война кончается, его сурово призывные «Бей врага, где попало», «О чём ты тоскуешь, товарищ моряк», «Одессит Мишка», «Заветный камень», «Тёмная ночь» становятся лишь воспоминанием о суровых годах, и скоро будут восприниматься как «ретро» – люди устали страдать, лить слезы, горевать, настаёт другое время, весна Победы потребует новых песен: светлых, мирных, вместо «неразлучного своего автомата» (песня «Сторонка родная») песенный герой должен держать в руках цветы, учебник, баранку легковой машины, ладонь ребенка. Вот тут мажорный вальсочек неофита и бы кстати!
Как все аккомпанементы песен в исполнении Эдит, этот также был легким, прозрачным, без «тутти» медных инструментов. Музыкальным руководителем оркестра в тот период был Аркадий Островский – в будущем популярный композитор, – и аранжировка «Студенческого вальса», скорее всего, сделана им. Как и другой песни Вагнера «Колыбельная».
9 мая 1945, в День Победы, на площади у Большого театра в Москве шёл продолжительный праздничный концерт, в котором участвовал и джаз Утёсова. Нет подтверждений, но не может быть, чтобы в тот день не исполнили бы отец с дочерью лирический вальс будущего классика белорусской музыки! Тем более что сохранилась – опять каким-то чудом! – программка концерта, который вскоре дал оркестр в Зеленом театре парка Центрального дома Советской Армии. Там пятым номером значится «Студенческий вальс» Г. Вагнера на слова Утёсовых – в справочнике указана Эдит, а в программке оба. Гастролируя с оркестром в Минске – в последний раз летом 1963-го, – Леонид Осипович не миновал дома Вагнеров. В один из приездов подарил Генриху Матусовичу свою книгу «Спасибо, сердце» с автографом, советовал композитору писать ему новые песни.
Но слава песенника Вагнера не манила.

НА НОВОЙ РОДИНЕ

Едва освободили Минск от фашистов, как из «эвакуационного выраю» потянулись артисты домой. По пути, где-то под Омском, на полном ходу состава отцепился последний вагон, в крушении погибли жена артиста-«купаловца» Глеба Глебова, артистка того же театра жена скульптора Заира Азгура, артист-«купаловец» Алексеенко. Уцелевшие в крушении сошлись во мнении: диверсия.
В разрушенном Минске пригодных для размещения мест было всего два: тыльная часть Оперного театра и, так называемая, 2-я Советская гостиница – двухэтажный дом на Комсомольской улице. В ней размещался во время выступлений в Минске весь джаз-оркестр БССР Эдди Рознера, тут была его база. Втиснули сюда и артистов филармонии.
Но Вагнер тут не задержался, а в третий раз приступил к учёбе в консерватории. Учился у того же профессора Шершевского – каждое 1 января, до самой смерти учителя поздравлял того с Новым годом. Спал студент-переросток в учебном классе, прямо под роялем. Проснувшись, шёл умываться, затем возвращался в класс уже с целью почерпнуть знания. Закончив в 1948-м фортепианный факультет, сразу же поступил на композиторский к Анатолию Васильевичу Богатыреву. В 1954-м в качестве диплома представил «Молодёжную сюиту» – светлое мажорное произведение. Дирижировал симфоническим оркестром сам Виктор Дубровский, а знаменитый маэстро слабыми творениями брезговал.

«ВСЁ ГЛЯДИШЬ ПАРЕНЬКОМ С ФОТОКАРТОЧЕК...»

Строчка из песни Вагнера «На краю дорог».
Любовь к искусству привела бездомного композитора в купаловский театр, благо, тот вблизи консерватории. На сцене приметил красивую артистку, расспросил о ней, узнал, что зовут её Татьяна, мать её – прима сцены Лидия Ржецкая, а отчим – ведущий актёр и режиссёр Леонид Рахленко. Общая знакомая, артистка Стефания Станюта, познакомила молодых людей – и создалась семья, вскоре дом огласился детскими криками: родились Юра и Галя. Дочь стала музыковедом, а Татьяна Михайловна после родов в театр не вернулась, многие годы режиссировала на радио детские передачи.
В семье всё ладилось – и у Генриха Матусовича начался плодотворный творческий период, родились опера «Тропою жизни», балеты «Подставная невеста» и «После бала» – спектакли шли и в Москве, в Большом, – создавалась музыка к спектаклям и фильмам, оратории, иногда песни, он выступал с симфоническим оркестром: как великий Рахманинов, играл свои фортепианные концерты. Более трех десятилетий Вагнер вёл класс фортепиано в Педагогическом институте имени М. Танка, стал там профессором. Уже после ухода композитора там проводится ежегодный конкурс имени Г. Вагнера, исследователь творчества отца Галина Генриховна – непременный член жюри.
И результаты работы, и вообще мировосприятие создавали хорошее настроение – и Вагнер смешно показывал в своей среде актёрские шаржи на коллег-композиторов Аладова, Богатырёва, Лученка. При встречах обязательно «угощал» свежим анекдотом – в поездках собирал их по регионам СССР.
Кроме таланта отличала его самоирония – черта, свойственная лишь мудрым и скромным личностям:
– Посмотрите на афишу нашего театра, – предлагал. – Опера «Лоэнгрин» музыка Вагнера. А дальше: балет «После бала» музыка заслуженного деятеля искусств БССР Вагнера. Этим званием меня обозначили, чтобы Генриха не путали с Рихардом.
– В среде композиторов таким качеством обладал ещё только Евгений Глебов. Они оба состояли в комиссии Министерства культуры по приобретению новых произведений. Обсуждая плоскую аранжировку композитора-баяниста Ивана Кузнецова, оба принимали серьёзный вид, обсуждали вслух, но безобидно:
– Ну, Ваня – крупный симфонист, у-у!
– А как умело сочетает виолончель с флейтой-пиколкой, у-у!
– Голосовали «за», но оба кисли от смеха. Имели на то право: самые трудолюбивые и эрудированные в Союзе композиторов, виртуозные мастера оркестровки. Но это не могло не вызвать между ними соперничества.
– И как-то так получилось, что часть членов Союза поддерживала Глебова, другая считала лидером Вагнера. Деление, существование группировок – какой мелочью видится это с отдалением времени! Ушли один за другим в 2000-м, лежат рядом на Восточном кладбище.

СЮЖЕТНЫЙ ВЫКРУТАС ДРАМАТУРГА ПО ИМЕНИ «ЖИЗНЬ»

Как пресно выглядела бы действительность, если б не жизненные неожиданности! У мамы Генриха Матусовича были сестры Ева и Берта, а у папы – брат. Из буржуазной Польши уезжали, куда угодно. Вот незамужние сестрички подались в то же время, что и племянник, на каникулы во Францию. А тут Гитлер принялся бомбить Варшаву, пути домой нет. Ева и Берта остаются во Франции, после войны выходят замуж, рожают детей, становятся бабушками. Их попытки найти родителей в Польше оказались, естественно, безрезультатными.
В 1966 году на празднование 1000-летия Панства Польского приглашается в город Кельцы уроженец Варшавы Генрих Вагнер. Там оркестр исполнил его «Симфоническую сюиту». Утренняя местная газета описала торжества, похвалила концерт и упомянула фамилию белорусского композитора.
Дальнейший сюжет, будь он экранизирован, вызвал бы недоверие и даже иронию: мол, «как в кино».
Газета случайно попадает на глаза парижанину, который владеет польским и которого невесть каким ветром занесло в тот день в Кельцы. Он вспомнил – откуда-то знал! – что его немолодые парижские приятельницы в девичестве носили фамилию Вагнер. Он не поленился позвонить в редакцию газеты, там его направили к корреспонденту, посетившему накануне концерт. Тот – опять же, случайно! – оказался на месте, о композиторе ничего не знал, но сказал, что тот ещё, кажется, не уехал в Минск и дал телефон отеля. Парижанин дозвонился до Вагнера, который, тоже случайно, ещё находился в своем номере.
Он, взволнованный, подтвердил, что Ева и Берта – его тетки. Неутомимый парижанин примчался в отель – Вагнер как раз паковал чемодан, чтобы ехать на вокзал. У парижанина случайно оказался телефон одной из теток; волнуясь, набрали номер... тетка случайно оказалась дома. Тут же выяснилось, что брат отца, дядя Генриха, живёт в Канаде...
Выезд за границу, да ещё в капстрану, в Париж, да ещё по личному приглашению был в СССР попросту невозможен. Помог секретарь ЦК компартии Белоруссии Сергей Притыцкий – «светлый человек», как называет его Татьяна Михайловна. Можно представить, как встретились родные, не видевшиеся 27 лет, и даже не уверенные в существование друг друга!
Когда французская родня с ответным визитом прибыла в Минск, Генриху было чем гордиться: в Большом театре шли его балеты, в концертах исполнялись симфонические произведения.

ПЕСЕНКА, УСЛЫШАННАЯ ЧЕРЕЗ 54 ГОДА

Премьера эстрадного обозрения «Вместе с песней Леонида Утёсова» состоялась в Театре музкомедии 9 марта 1999 года. Мы не подбирали даты, но и тут случайное совпадение: ровно 70 лет назад впервые выступил утёсовский теа-джаз. Может, потому судьба нашей постановки была долгой и счастливой: восемь аншлагов, участие в фестивале «Золотой шлягер-99»!
Генриха Матусовича привезли на премьеру, усадили на почётное место в зале. Первое отделение включало довоенные и песни военных лет. Во втором отделении, рассказывая о послевоенной судьбе знаменитого коллектива, ведущий Валерий Анисенко возвестил:
– Весной 45-го года молодой, красивый, никому не известный музыкант принёс Утёсову музыку песни. Сегодня, по прошествии более полувека, такой же молодой и красивый народный артист Беларуси, лауреат Государственной премии композитор Генрих Вагнер в этом зале! Сейчас он впервые за эти годы услышит свою песню, сочинённую в далекой молодости.
Луч прожектора высветил поднявшегося Вагнера.
Предупреждённый о таком ходе концерта, оператор развернул на него съёмочную камеру.
– К моей мелодии Эдит Леонидовна написала текст, и пока делалась аранжировка, переписывались и разучивались партии, я в нескольких концертах аккомпанировал ей и Леониду Осиповичу на аккордеоне. «Студенческий вальс» записали на грампластинку. Я не знал, что нашли запись, что возобновили... – Взволнованный Генрих Матусович поклонился залу, сел, стал ожидать в напряжении.
Дирижёр Петр Вандиловский взмахнул палочкой, и на сцену буквально выпорхнула в легком платьице Елена Сало. После предыдущего номера она успела переодеться, перечесаться как-то по-молодежному, игриво повязала волосы ленточкой.
«Мне неделя остается –
Ах, как холодно в груди,
Сердце бьётся, нос трясётся,
Сердце бьётся, нос трясётся –
Ведь экзамен впереди!»
Так не хочется студентке корпеть над учебниками... А тут, отложив кларнет, пригласил её на танец музыкант! И закружилась пара в легком вальсе. Но... она оставляет кавалера и вновь жалуется:
«Нет печальней песни этой –
Продолжать её нет сил:
Как Ромео и Джульетту,
Как Ромео и Джульетту,
Нас экзамен разлучил!»

Съёмка велась не только на концерте, но и на последовавшем застолье. Вагнеру оставалось жить год с небольшим, но кому ведомо Божье предопределение?! Вот он на экране: весёл, остроумен, вспоминает годы эвакуации в Сталинабаде:
– Кинорежиссер Юткевич Сергей – всё с палочкой ходил – был постановщиком утёсовской программы. В ней автор многих песен Анатолий Лепин – через десять лет станут шлягерами его песни из фильма «Карнавальная ночь». А художником – Николай Акимов, сценограф, режиссёр. Там же, в эвакуации, работали актрисы его Театра комедии Софья Юнгер и Ирина Зарубина – этой я аккомпанировал в концертах.
Появилась Лена Сало – Вагнер целует ей руку, расчувствованно обнимает Петра Вандиловского, поднимает бокал со словами:
– Нет у меня этой записи, не сохранились ноты, да и вообще я о том «Студенческом вальсе» забыл. – Подошёл ко мне. – Надеюсь, выдающийся режиссёр отжалеет бедному композитору запись его произведения?.. А кто аранжировал? Владимир Ткаченко? Тот, из «Песняров»? Чудесно сделал, с уважением к авторскому оригиналу!
– Генрих Матусович, расскажите про Утёсова. Тихо! Слушаем Историю!
– Скромнейший из скромных, доброжелательнейший человек, обаятельный, весёлый и очень эрудированный. Представляете: у него была масса книг – и это в эвакуации!.. Мы встречались почти каждый день, я бывал на его репетициях...
Вагнера наши ведущие представляли залу на всех минских концертах, его привозили и отвозили. Как-то возвращались домой – живём по соседству, – и я запел его популярную в 60-е песню «На краю дорог»:
«Не видать за окном
Наших ласточек.
Всё глядишь пареньком
С фотокарточек...»
Его взволновало, что кто-то помнит призабытую песню на текст Светланы Евсеевой, – кстати  мамы Лявона Вольского, – охотно подхватил:
«Помню, как среди дождя,
Ты стоял босой –
Стали рядом ты и я,
Мой немолодой».
И возвращенный из забытья вальсочек, и аплодисменты зала, и на банкете внимание музыкантов, сознававших, что Вагнер – классик, носитель истории, и организованная нами запись на радио его воспоминаний – всё это, хочется верить, хоть на пять минут продлило жизнь доброму скромному человеку, талантливому Мастеру. Хочется верить.

Владимир Орлов