Первопроходцы из Могилёвщины

Поиск по сайту журнала:

В своё время я собирал информацию о Хае Ципоре (Ципе) Пинес, которая родилась в Могилёве в 1844 г. и оставила свой яркий след в развитие Иерусалима в конце 19 – начале 20 вв. Рассказ о ней достоин отдельного повествования. Но в данном случае хотел бы подробнее осветить связь с Землей Израиля нескольких её близких родственников, раввина из Шклова Гилеля Ривлина и двух богатых могилёвских купцов и благотворителей 19 в. Шмариягу Цукермана и Шмариягу Лурия.

Гилель Ривлин был дедом Хаи Ципы по материнской линии и одним из основателей и руководителей ашкеназского поселения в Иерусалиме (в последнее время историки оспаривают его первенство).

Отец её, Шмариягу Лурия, был государственным и военным подрядчиком, поставлявшим предметы первой необходимости русской армии в Крымскую войну 1854-1955 гг. Он посвящал своё время не только работе, но и Торе и отличался щедрой благотворительностью. Достоверно известно, что он около двух лет, с 1833 по 1834 гг., находился в Палестине. Благодаря своим деловым качествам и, в немалой степени, своему финансовому положению, здесь ему удалось достаточно плотно наладить сотрудничество с египетским наместником Ибрагимом-пашой и много полезного сделать на благо еврейской общины Иерусалима. Только после краха правления Ибрагима-паши Лурия вынужден был вернуться в Могилёв.

Дядей Хаи Ципы был богатейший могилёвский купец, банкир, меценат, Почётный гражданин города Могилёва, Шмарьягу Цукерман, чье имя известно в Могилеве и сейчас благодаря названию центральной синагоги (богатое надгробие из белого мрамора на его могиле сохранилось на еврейском кладбище Могилёва). Родство это прослеживается по многочисленным пересечениям – его мать была из рода Лурия, первая его жена была его родственницей по этой линии, и его родной брат Иосиф (Йосеф) был женат на родной сестре нашей героини. Шмарьягу Цукерман в середине 19 в. выкупил у города развалины бывшего дворца католического архиепископа Станислава Богуша-Сестренцевича, отремонтировал и подарил еврейской общине в качестве синагоги, которая и получила его имя.

Сведения о нахождении в Земле Израиля Шмариягу Цукермана более расплывчаты. Но существует множество рассказов о пребывании обоих Шмарьягу в Святой Земле. Повествуют они, как свойственно именно легендам, во многом об одних и тех же событиях, но часто относят к разным периодам времени.

Вот эти «личные похождения» двух Шмарьягу в Земле Израиля подводят нас к более общим сведениям, а именно, к историям или легендам о еврейской самообороне в Иерусалиме начала и середины 19 в. В различных источниках она называлась немного по-разному – «Габардия», «Гордиа» или «Гвардия». Нам привычно последнее название, на нём и остановимся.

Нужно сразу отметить, что историки пока не пришли к определённому выводу о реальном существовании такой организации. Была ли она на самом деле, сплошная ли это выдумка более поздних десятилетий, или некоторые преувеличения основаны всё же на реальных событиях? Разбираться в этом вопросе оставим самим историкам, а сейчас вернёмся к тем «правдивым» легендам, которые связаны с нашими героями. И, как оказалось, не только с ними…

Для начала немного остановимся на историческом контексте. К началу 19 в. общее население Палестины не превышало 300 тысяч, из которых большинство было мусульманами, около 25 тысяч – христианами, евреев же было совсем немного – менее пяти тысяч, из которых подавляющее большинство составляли сефарды – выходцы из Испании и Северной Африки. Но именно в это период начинается резкое увеличение ашкеназской общины (они получили название – прушим (фарисеи)) за счёт переселения сюда последователей Виленского Гаона. Три волны его последователей пришли в Землю Израиля из белорусских земель, осуществив мечту своего лидера уже после его смерти. И новый поток переселенцев (на самом деле совсем небольшой) положил начало существенных перемен в местной еврейской жизни.

Первая группа поднялась в Израиль в 1808 г., новая большая волна переселенцев пополнила их ряды уже в 1830 – 1840-х гг. И многие из прушим имели непосредственное отношение, если не всегда к Могилёву, то Могилёвской губернии.

Одним из основателей и руководитель общины «литваков» на Святой Земле был ученик Виленского Гаона раби Менахем-Мендл бар Барух из Шклова (умер в 1827 г.).

Он отправился на Землю Израиля в 1807 г. во главе группы учеников Гаона.

Прибыв на Святую Землю, они обосновались в Цфате. Здесь Менахем-Мендл стал общепризнанным главой цфатской общины, состоявшей из полутора сотен учеников. Позже, спасаясь от эпидемии, он переселился в Иерусалим, где, по словам одного из современников без Менахема-Мендла «ашкеназская община не смогла бы пустить корни в Иерусалаиме – в самые трудные времена Б-г послал его, чтобы основать ишув (еврейское поселение на Земле Израиля)». Ко дню его смерти в городе постоянно жило уже более тысячи евреев-ашкеназов.

Ещё одним из руководителей общины Земли Израиля был раби Исраэль бар Шмуэль Ашкенази из Шклова (ок. 1771 – 1839 гг.), так же ученик Виленского Гаона. Он был магидом (общественным проповедником) в Шклове. В 1797 г., в возрасте двадцати семи лет, стал приближённым к Виленскому Гаону и ближайшим учеником в последний период его жизни.

В Святую Землю раби Исраэль вместе со своей семьей и группой последователей отправился в 1809 г. Они тоже поселились в Цфате, где уже существовала община «литваков», основанная раби Менахемом-Мендлом. В 1816 г., после окончательного переселения раби Менахем-Мендла в Иерусалим, раби Исраэль был избран главою цфатской общины. В 1837 г., когда Цфат был разрушен землетрясением, а сам раби Исраэль находился в Иерусалиме, большая часть его семьи погибла. После этого трагического события он не вернулся в Цфат, а возглавил ашкеназскую общину святого города.

Одним из лидером общины иерусалимских ашкеназов и главой её первого бейсдина (бейсдин, бейт дин – иудейский религиозный суд, рассматривающий все религиозные вопросы, относящиеся к личному статусу евреев) около 1820-х гг. был Гилель Ривлин (1757 – 1838) (так же ученик Виленского Гаона) из Шклова. В 1782 г. Гаон назначил Гилеля Ривлина главой движения «Хазон Цион», которое занималось организацией переселения евреев из Беларуси в Израиль. Сам же он согласно семейной легенде переселился в 1809 г. во главе группы учеников. Современные же исследователи утверждают, что р. Гилель репатриировался в Страну Израиля существенно позже, однако не отрицают его лидерства.

Его сын, раби Моше Ривлин (1781, Шклов – 1846, Иерусалим) был проповедником в Шклове, приехал в Эрец-Исраэль в 1841 г. и возглавлял Иерусалимскую общину прушим в 1841 – 1846 гг. Внуки раби Гилеля продолжили дело своего деда, они были первыми поселенцами за пределами крепостных стен Старого Города.

Теперь самое время вернуться к истории Еврейской гвардии, с которой мы начали. Легенды связывают её создание и деятельность именно с приходом учеников Виленского Гаона. А одним из аргументов её реального существования выдвигается такой: «Если бы в тот период не было Еврейской гвардии, еврейское поселение не могло бы просуществовать и одного часа». И это действительно похоже на истину. Только силы вооружённой еврейской обороны могли помешать зарождающемуся еврейскому поселению стать добычей для бродячих банд бедуинов, которые не давали покоя в это время всему региону. А египетские и турецкие власти либо были не в состоянии, либо не имели особого желания разбираться с мародерами.

Деятельность Гвардии была условно разделена на два периода времени – первый в первое десятилетие деятельности фарисейской общины в Иерусалиме в основном в 1809-1820 гг., когда её, вероятно, возглавлял Натан Нета сын Менахема Менделя из Шклова (в одном из столкновений он был тяжело ранен и ослеп на один глаз), а затем рабби Йешаягу Бардаки (из Пинска), который женился на дочери раби Исраэля из Шклова и с годами стал его ближайшим помощником в деле управления общиной.

Вот тут и появляется одна из легенд, связанная с двумя Шмариягу, которая «кочует» из одних источников в другие. Вкратце она выглядит так.

Однажды рано утром 1820 г. к раби Гилелю Ривлину (по другой версии получателем письма был вовсе не он, а раби Менахем-Мендл) пришёл бедуин с письмом, в котором сообщалось, что арабской бандой была захвачена группа иммигрантов, за которую требовался выкуп в тысячу наполеонов. Письмо было заверено лидерами пленников Йосефом Лурия и Залманом Цейтлиным (так же имевших прямое отношение к Могилёвской губернии).

Срочным собранием лидеров общины и Гвардии был разработан план операции спасения. Арабский эмиссар, в сопровождении двух евреев с (якобы) деньгами отправились в лагерь бандитов, где содержались заключённые. Но члены Гвардии тайно следовали за ними. Им удалось проследить движение путников до лагеря бандитов в пещере на одном из склонов горы Скопус (по другой версии в районе нынешнего города Бней Брак, что вовсе малоправдоподобно). Внезапным нападением гвардейцы разрушили лагерь и освободили заключённых. Во время атаки был убит главарь банды, и многие её члены, тем самым была устранена постоянная угроза еврейскому населению Иерусалима. Конечно, успеху операции способствовали удачно разработанный план, жаркие молитвы и мужество бойцов Гвардии. Но весьма важным обстоятельством стало то, что Гвардия к этому времени успела вооружиться не только дубинками и ножами. Два лидера Гвардии, раби Шмарьягу Лурия и его шурин раби Шмарьягу Цукерман, смогли обеспечить гвардейцев весьма дефицитными в то время и в том месте пистолетами и ружьями, привезёнными из России. Именно тогда в честь двух Шмариягу ружья в Иерусалиме получили название «шмерелех» и назывались так в народе ещё много лет спустя.

Если история, рассказанная выше, действительно имела место, то более вероятно, что произойти она могла не 1820-х гг., а в 1830-х, что вполне соотносится с реальными биографиями наших героев. Тем более что похожие события описывают и в легендах, связанных со вторым периодом истории еврейской Гвардии – после 1830-х гг.

В эти годы евреи уже «вышли» за пределы крепостных стен Старого города, вне их были основаны новые районы Нахалат Шива и Меа Шеарим, совершенно открытые для нападения бандитов. Гвардии пришлось взять на себя новые и более опасные обязанности. Члены её были на страже этих районов днём и ночью, чередуя воинский долг с изучением Торы.

Именно второй период в течение нескольких десятилетий, с 1830-х по 1870-е гг., связан с ещё одним героем легенд Зеевом Вольфензоном (1818-1881) из Шклова. На этой замечательной личности остановимся подробней, хотя, не очень вдаваясь в детали и даже не пытаясь отделить предания от реальности.

Даже о месте и дате его рождения существует несколько версий. Его рождение связывают и с Цфатом, и с Иерусалимом, но современные исследователи всё же пришли к выводу, что он родился в городе Шклове в семье Авраама Вольфензона, двоюродного брата раби Исраэля из Шклова, и взошёл он в Сион вместе со своим отцом (ставшим после переселения даяном (даян – судья в иудейском религиозном суде) в общине Цфата около 1834 или 1835 г. Время, когда Волфензоны поселились в Земле Израиля, можно назвать худшим временем из возможных (хотя, с другой стороны, какие времена могли называться лучшими?) – бедствия в виде сурового климата, эпидемий, землетрясений, враждебного окружения следовали за ними по пятам. Зеев был тогда совсем молодым человеком, и, по семейному преданию, одним из первых юношей, пришедших в Землю Израиля с высокой целью её созидания, тогда как в тот период сюда «возвращались» в большинстве своем люди средних лет или старики. Согласно семейным легендам младшему Вульфенсону даже было предложено вернуться в родной Шклов: «Ты юноша, одарённый к труду и действию. Зачем тебе эта страшная земля? Зачем тебе хоронить себя здесь?» Ответ Зеэва был таким: «Молодые люди, такие как я, должны быть искуплением для этой земли… молодые должны быть готовы отдать свою жизнь ради восстановления и строительства Святой Земли». И всей своей жизнью он подтверждал свою искупительную миссию.

Легенды превозносят его как некий символ, былинного еврейского богатыря, спасавшего свой народ. Согласно ним он обладал большой физической силой и мужеством. Его описывают человеком высокого роста, широкоплечим, с горячими и большими глазами. Его патриархальная борода и восточная одежда добавляли ему красоты и достоинства и производили большое впечатление на всех, кто находился рядом с ним. И даже своим голосом, «который был подобен голосу льва», он мог очаровывать и подчинять своих слушателей.

Молодой Зеев, совсем недолго пребывающий в Израиле, смог организовать Еврейскую гвардию на оборону еврейских кварталов за пределами крепостных стен, и они смогли выходить из постоянных стычек с арабскими бандами с минимальными потерями. Под руководством Вольфензона гвардейские отряды продолжали действовать до конца семидесятых годов 19 в.

Но это была лишь одна из ипостасей выдающейся личности. К его созидательной деятельности относят основание еврейской больницы в Иерусалиме под названием «Бикур Холим», открытие первой еврейской аптеки, управление ветряной мельницей, которую Моше Монтефиоре построил недалеко от района Мишкенот-Шаананим (Обитель безмятежных) и сдал в аренду Зееву на всю оставшуюся жизнь. Кроме этого, он руководил строительством синагоги, которое до сих пор известна под именем Хурва. Торжественное открытие её состоялось в 1864 г., и она стала центром не только духовной, но политической и культурной жизни Иерусалима.

Легенды приписывают Вольфензону и способности выдающегося учёного, обладающего бесспорным литературным талантом. В качестве посланника раввинов он путешествовал как по Дальнему Востоку до Индии, так и далеко на Запад, где встречался с австрийским императором Францем Иосифом. С его именем связывают даже первое использование электрической лампы в Иерусалиме. Похоронен Зеев Вольфензон на одном из самых известных и самом дорогом кладбище в мире Масличной или Елеонской горе.

Именно этому легендарному герою религиозная традиция приписывает первенство идеи первопроходничества. Он становится прообразом и символом молодых пионеров-первопроходцев, которые придут сюда только через одно-два поколения. Признавая, что многие из этих сведений имеют лишь условное отношение к «исторической достоверности», всё же есть хороший повод подумать о своеобразной «реабилитации» религиозных первопроходцев начала 19 в., которые вольно или невольно «выпали» из «светской» истории становления государства Израиль, и присудить им звание сионистов-пионеров (ничуть не умаляя, например, героические подвиги светских студентов-билуйцев 1880-х гг.).

Александр ЛИТИН