из книги «Километры еврейской истории»
Мой знакомый в США заинтересовался местечком Россасно в Дубровенском районе Витебской области. Чьи-то внуки решили узнать историю местечка, в котором жили их предки (благое дело!). Мой знакомый взялся им помочь. Таким образом, дело пришло ко мне.
Много лет я занимаюсь местечками Беларуси, написал несколько книг на эту тему, но Россасно было для меня «неизвестной землей». Я слышал название, но никогда прежде там не был, не встречался ни с кем из людей, знающих Россасно. Местечко в восточной Беларуси, недалеко от границы с Россией, откровенно говоря, забытое Богом и людьми.
Про Россасно писал Геннадий Винница в книге «Слово памяти» (Оршанская типография, 1997) Но там всего полстранички текста. Есть немного непроверенного материала в Википедии и документального – в книге «Память. Дубровенский район» и Российской еврейской энциклопедии.
Из Витебска я поехал через районный центр Дубровно, надеясь, что местные историки расскажут мне более подробно о Россасно, дадут хотя бы вводную информацию. Поскольку в Дубровно районного музея, несмотря на все обещания начальства разного ранга, до сих пор нет, я встречался с краеведами-любителями (иногда они знают больше профессионалов). Они охотно рассказывали то, что знали. Сообщили, что до войны в районе евреи жили в Лядах, Дубровно, Баево, Осинторфе и Россасно. Вот, пожалуй, и весь багаж с которым я продолжил путь.
Знакомому в США о поездке и том, что узнал во время встреч в Россасно, сообщал в письмах. Это не эпистолярный рассказ, как было когда-то прежде, а интернет-переписка, как часто встречается сегодня.
Письмо № 1
Откуда название местечка? Говорят, что когда-то по берегам Днепра и речки Россасенки стоял сосновый бор. И люди, которые поселились в этом удобном для жизни и красивом месте, назвали его Россасно. Первые жители расселились по обеим сторонам речки Россасенки.
Евреи здесь живут давно. Считают эти места родными. Надеюсь, когда-нибудь сумеем прочитать мацевы на старом кладбище, увидим самые старые, и тогда история обретёт более конкретные цифры.
Евреи брали в аренду участки леса, зимой нанимали рабочих, рубили корабельные (дорогостоящие) сосны, свозили к реке, а когда сходил лёд, сплавляли по Днепру к Чёрному морю.
Занимались винокурением. Говорят, делали отменное вино, которое поставляли даже в Санкт-Петербург ко двору. Возможно, в этом есть преувеличение (местный патриотизм, «наше – самое лучшее!»)
В 1914 года в Россасно евреям принадлежали все восемь бакалейных и обе мануфактурные лавки. В доме напротив сегодняшнего клуба жил мужчина, который в послевоенные годы, часто находил во дворе монеты царских времён. На этом месте стояла одна из мануфактурных лавок.
Евреи жили по всему местечку. Но большинство – на улице вдоль Днепра. Сегодня улица называется Днепровская, раньше называли – Еврейской. Старики до сих пор помнят это название.
До войны по рассказам здесь стояло более 400 дворов. Население – почти 1800 человек. Количество евреев, как и в других местечках, стало сокращаться после отмены черты оседлости. В Россасно это чувствовалось особенно – черта оседлости проходила рядом. В 1897 году в местечке, которое тогда входило в Горецкий уезд Могилёвской губернии проживало 327 евреев (30,8%), а в 1923 году их оставалось только 143. К началу войны в Россасно жило около 120 евреев.
Сейчас в Россасно осталось всего около 300 человек, многие дома пустуют. Евреи после войны в деревне не живут.
Письмо № 2
В центре местечка стояла церковь (в местечке их было две). Напротив – двухэтажная, деревянная синагога. Сломали её ещё до войны. Говорят, мальчишка Сёма Купцов, ломавший крышу, свалился и чуть не разбился насмерть (Не связывайся с Богом, накажет!).
Сегодня на этом месте даже камней от фундамента не осталось. Лет двадцать назад ещё было что-то вроде остатков фундамента. Сейчас только два столба с гнёздами аистов стоят. Камни из фундамента растянули по хозяйственным нуждам. И никого Бог не наказал или мы не знаем о Его наказаниях.
Еврейской общине принадлежала богадельня, где поддерживали стариков и неимущих. В Россасно работала еврейская школа. Её закрыли, когда закрывали все еврейские школы – в середине 30-х годов. После этого все дети ходили в общую школу. На её фундаменте сейчас построен клуб.
Как и положено, в центре местечка, между церковью и синагогой, была рыночная площадь. Два раз в год: весной и осенью на Покров проходили большие ярмарки. Съезжались люди из окрестных деревень и местечек. Торговали крестьяне, местечковые ремесленники. Кто-то говорил на белорусском, кто-то на русском, кто-то на еврейском. Но все понимали друг друга. И сообща заходили в корчму, выпить по стаканчику (а может, и больше) хорошего местного вина или чего-то крепче.
Письмо № 3
Россасно было богатым местечком. В 20-е годы XX века здесь работала часовая и ювелирная мастерские.
Благосостоянию местечка способствовала река Днепр. Был мост через реку, пристань. Через мост добраться до Орши можно было гораздо быстрее, чем ехать в объезд. А Орша – это не только большой город, но и крупный железнодорожный узел, откуда можно доехать до любой точки страны.
На извозе, транспортировке грузов, неплохо зарабатывали балагулы (ломовые извозчики).
После того, как с частной собственностью было покончено, часть евреев-ремесленников уехало в Оршу, в другие большие города, а те, кто остались, пошли работать в колхоз. Грамотные люди, а евреи-мужчины были все грамотные, нашли себе более квалифицированную работу.
Письмо № 4
В Россасно – старинное еврейское кладбище. Находится оно на берегу Днепра. Даже с проводником мы шли к нему довольно долго, блуждали по кустарнику и болоту.
В довоенные годы кладбище занимало довольно большую территорию, было много захоронений, старинных мацев.
Наш проводник, муж заведующей местным клубом, рассказывал, что перед его уходом в армию, лет тридцать назад, 50-60 памятников ещё стояли более-менее стройными рядами, за некоторыми даже ухаживали.
Несколько лет назад кто-то приезжал сюда из Израиля, искал чью-то могилу. Не нашёл. Мацевы вросли в землю, видны только макушки.
Судя по раскопам, на кладбище много ям, здесь орудовали чёрные копали – искали еврейское золото. (Многим оно не дает жить спокойно!).
Письмо № 5
Война в местечко пришла с мобилизацией мужчин в армии. И хотя было больше двух недель до оккупации, и Орша с железной дорогой недалеко, уйти или уехать в эвакуацию смогли не многие. Информации о гитлеровском режиме и том, что он принесёт с собой, было немного даже в городах. Что уж говорить о деревнях! Местные жители думали, что в деревнях немцы никого не тронут. (Что им здесь делать? И кому мы мешаем?)
К концу первой недели июля деревню Россасно заняли части вермахта. Вскоре после оккупации немцы и подавшиеся к ним на службу полицаи согнали всех евреев в гетто. (По другой версии – гетто в местной школе устроили за месяц до расстрела, в начале марта 1942 года). Часть евреев, в первые же дни оккупации, расстреляли на холме около деревни. Об этом мне рассказал старейший дубровенский журналист Леонид Васильевич Дударев. Но нигде, ни памятника, ни даже вбитого колышка. (Возможно, он когда-то был да сгнил за эти годы). Никто не занимался исследованиями Холокоста в Россасно, и сегодня есть разные версии того, что происходило здесь в 1941-42 годах.
Оставшихся евреев держали в гетто. В чистый четверг перед православной Пасхой (в эти же дни была и еврейская Пасха – Песах) 1 апреля 1942 года оставшихся 70 евреев погрузили на сани и по рыхлому весеннему снегу повезли в Ляды. Кое-где снега уже не было и люди шли пешком.
От Россасно до Лядов 18 километров.
В Акте о зверствах немецко-фашистских захватчиков в местечке Ляды Дубровенского района, который составили по горячим следам 10 октября 1943 года, указывается, что «1-2 апреля провели поголовное уничтожение еврейского населения в местечке Ляды и окрестных населённых пунктах: Баево, Россасно».
В филиале Госархива в Орше хранится список 60 евреев Россасно, расстрелянных в Лядах.
В этом списке: Белкины, Габай, Кисилиеры, Мудрийкомеры, Менделеевы, Магонеты, Рывкины, Сыркины... В основном старики, женщины, дети. Колхозники и учащиеся. Один только кузнец и один партизан – Менделеев Либа Моисеевич, 1912 года рождения. (Филиал Госархива Витебской обл., г. Орша, ф.778, оп. 3, д. 5в, л.37)
Спастись удалось буквально единицам. Рассказывают, что соседи спрятали одну еврейскую девочку. А потом, ещё по льду, её переправили через Днепр.
Племянница кузнеца бросилась убегать, её поймали полицаи и убили.
Ещё во время первого расстрела убежал учитель Арон Львович Кисилиер. Он учил Евгения Соченко, который до войны успел окончить 9 классов. Он и его друг Пегов Константин решили спрятать учителя. Они привели его к дом к родителям Сочивко. Андрей Михайлович и Ксения Куприяновна приняли его, дали место на печке. Арон Кисилиер прятался с осени 1941 года до весны 1942 год. В доме было пятеро детей, взрослые, конечно, знали, что будет, если немцам или полицаям донесут. Весной Арон Кисилиер пошёл переобуться. Был в валенках, а там, где он раньше жил хранились сапоги. Думал, сделает это незаметно, но его увидели и собрались донести. Он прибежал и сказал, что больше прятаться не может. С тех пор о нём никто ничего не знает.
Письмо № 6
В Россасно я встретился с четырьмя пожилыми женщинами. Это все, кто помнит довоенное время.
Александра Фадеевна Бабчикова, 1927 г.р.: «На месте моей хаты до войны стоял еврейский дом».
Вера Павловна Богатырёва, 1927 г.р.: «До войны много евреев жило. Работали, как все: и в колхозе, и в других местах. В школе учились со мной. Я дружила с Менделевой Хасей».
Бывшая учительница Соченко Мария Андреевна до войны была ребёнком.
«Россасны были чистым и красивым местечком. Люди работали в колхозе «Ударник». Лён выращивали. Хороший лён. Была школа, фельдшерский пункт, мельница около речки. В 1943 году немцы открыли в Россасно начальные классы школы. Я училась один месяц до октября, а потом Россасно сожгли и мы пошли в беженцы».
С Надеждой Фоминичной Барановой мы беседовали сидя на скамейке, возле её дома больше часа. Ей уже 92 года. Работала в школе, была секретарем правления колхоза. У неё хорошая память, она интересно рассказывает.
«До войны жили дружно, весело, детей было много, в каждом доме и пять, и шесть, и семь… Школа была полная, гудела от голосов.
Хорошо помню Лейбу, Злату-Фейгу, Аркадия и Симшу. Они жили недалеко от Днепра. А я жила за речкой, напротив кладбища. Два брата работали в колхозе, а две девки дома помогали. Жила Тайба Моткина – про всех всё знала. Ёська жил в конце улицы. Как вчера это было…
У нас был учитель Курпатов, отец его был председателем колхоза, он женился на еврейской девушке Соре. Она жила здесь и после войны. Был ещё Берка. Взял в жены белоруску. А так евреи женились на еврейках.
Видела, как евреи хоронили старуху. Она одинокая была. Как у них положено: без гроба, на досках, в белом покрывале. И сверху досками закрыли. Потом засыпали. Мы бегали, смотрели.
Между собой они говорили на еврейском, а с нами – по-русски. Многие понимали их язык. Помню, соседи сидят на крыльце, вяжут что-то. Я с подругами иду на Днепр, щавель собирать, им принесу, они 20 копеек дадут.
Евреев вывезли в Ляды и там расстреляли. На конях везли. Больше виноваты свои, полицаи! Кто доносил? Откуда и кто знал, кто партийный, и кто еврей? Свои подлецы были. У нас был староста волости Линкевич, бывший бухгалтер РАЙОНО. Он своих дочек быстренько крестил, женил. Думал, жизнь для него сладкая наступила. Мой дядька был директором школы, коммунистом, он его сдал...
Жил до войны в Россасно Лейба. Он был на фронте, а здесь у него погибла вся семью. Он несколько раз после войны приезжал, расспрашивал у всех обо всём, хотел, чтобы ему рассказали… Прошлого не вернешь…
Аркадий ШУЛЬМАН
