Недавно, мне в руки попали новые страшные свидетельства Холокоста от пережившего ужасы румынской оккупации, бывшего тульчинца Исаака Евсеевича Говшиевича, с которым мы смогли поговорить лично. А записи о лагере смерти своей супруги Симы, недавно покинувшей этот мир, наш герой отдал мне, сохранёнными на листах бумаги. Сегодня, вместе со своими близкими, он живёт в американском г. Портленд, штат Орегон, стараясь наслаждаться каждым прожитым днём. Но ни на секунду не забывает о том, что произошло с ним много лет назад, и как он чудом сумел уцелеть.
Предлагаем вам ознакомиться с воспоминаниями Исаака и его жены Симы, переданными от первого лица. Надо отметить, что все истории выживших узников «Мёртвой петли» — чем-то похожи, но в тоже время, они — очень разные, со своими извилистыми линиями и витиеватыми зигзагами судьбы. Объединяет героев этих тяжелейших рассказов одно — все они — случайно выжившие.
***
Из воспоминаний Исаака Говшиевича: Я – бывший малолетний узник Печёрского концентрационного лагеря «Мёртвая петля» Тульчинского района Винницкой области. Родился в 1931-м году, в большой, дружной еврейской семье ремесленников. Все Говшиевичи были прекрасными шапочниками. До Великой Отечественной войны, я успел окончить два класса украинской школы № 2. В сорок первом году, когда немцы напали на нашу страну, мне было 10 лет.
Оккупировав Тульчин и соседние местечки, пособники нацистов румыны, как и украинские полицаи – сразу начали издеваться над еврейским населением. Их задача была полностью уничтожить еврейский̆ народ. В 1941 году, в декабре, нас выгнали из дома и направили толпой в лагерь «Мёртвая петля» в селе Печёра, в сопровождении полицейских и собак, через Тульчин – Копиовка – Торков – Печера. Много пожилых, обессиленных людей, которые уже сами не могли идти, падали, и их по дороге расстреливали. Они так и остались лежать в этих канавах. Нас охраняли румыны и полицаи из украинского населения. После тяжелейшей дороги, нас поселили в здании бывшего туберкулёзного санатория, задний двор которого смотрел на реку Южный Буг.
В комнатах, где мы находились, было очень скученно, мы спали на холодном цементном полу, по 30-40 человек – нас ожидали абсолютно нечеловеческие условия, нацеленные на то, чтобы мы поскорее умерли тяжёлой, мучительной смертью! Нас морили голодом, не давали еды и воды, я ломал сухие ветки, меняя их на похлёбку, чтобы выжить. Старший брат с отцом ходили и меняли вещи, просили еду. Трудно сказать, сколько евреев пыталось перебраться на другую сторону высокого каменного забора этого адского, злосчастного санатория, чтобы принести хоть какие-то объедки своим несчастным родным! Узники прозвали лагерь «Мёртвая петля» как раз из-за этого высокого забора, не дающего оттуда выбраться, как бы постепенно «затягивая верёвку» на наших шеях. Многие "непослушания", такие, как например – отправиться через забор за крохами пропитания для себя и своих родных — карались расстрелом, смертельными избиениями. Везде находились полицаи. Люди умирали каждый день в огромном количестве, от холода, голода, грязи, тифа, кошмарных условий.
В нашей комнате нельзя было просто прилечь и расслабиться. Если кто-то выходил из неё – его место сразу занимали другие. Этот высокий каменный забор, не выходящий из головы, до сих пор напоминает всем нам, что пережили евреи моего времени. На свой страх и риск родители, старшие братья и сёстры, движимые голодом, всё-таки перебирались через эту немыслимую преграду и шли в близлежащие села, добывать еду, по дороге они были избиты, замерзали и не все из них возвращались назад, обрекая своих немощных родственников, оставшихся в Печёре, на голодную смерть. Иногда, некоторые жители соседних сел перебрасывали что-то съестное ночью через забор, чтобы чуть поддержать несчастных "скелетов". Кто из узников первым это словил, тот и съел. С соседями, «чужими» евреями – редко, кто делился. Многие, даже дети, отправлялись румынами на принудительные работы – нацисты никого не жалели. Днём мы были рабами, а ночью – охотниками за едой.
Как-то раз, моя сестра Хона убежала в соседнее село Бортники, чтобы добыть что-то съестное для своих голодающих в Печёре детей. Позже мы узнали, что она была поймана и расстреляна полицаями. В 1942 году моя мать Рейза умерла в лагере от голода и тифа. Летом 1942-го года, многие были забраны на работы. Никто не вернулся. Нас, из огромной семьи, в лагере уже осталось всего трое – отец, брат Яша и я. Этим же летом 1942-го года немцы заставили местное население копать большие ямы. Они предназначались для оставшихся в лагере «Мёртвая петля». После того, как оккупанты нас чуть не расстреляли, мы с отцом и старшим братом Яшей, в сопровождении проводника Ромы Ланда, совершили ночной побег из лагеря, передвигаясь по местности практически в ночное время, чтобы нас не встретили румыны и полицаи. Бежали, куда глаза глядят, лишь бы подальше от «Мёртвой петли».
В селе Клебань нас поймали, привели в комендатуру и заставили убрать территорию, а на второй день – повели в Тульчин. В Тульчине над нами издевались, как могли, старшим велели танцевать, а нам, детям – петь песни. Мы побыли там два дня, убрали территорию, и нас погнали нас обратно в Печёру, через Брацлав и Вышковцы. В селе Вышковцы полицай отпустил нас, чтобы мы далее сами добирались в «Мёртвую петлю». Но мы, естественно, туда не пошли, а завернули через Бортники и так добрались до гетто Альгополя в Чечельницком районе Винницкой области. Там уже находилась на работах наша сестра. В Альгополь прислали 1000 евреев из разных государств: Румынии, Венгрии, Чехословакии. Там же остались работать мой отец, мой друг, с которым мы бежали из Печёры – Рома и мой старший брат Яша. Я тоже вынужден был трудиться на пособников нацистов, чтобы выжить, например – пас корову у одной хозяйки. Рядом со мной находились мальчики, которые пасли скот вместе со мной. Как-то раз, они начали кричать в мой адрес – «жид», «жид»! Хозяйка испугалась, что придут румыны и убьют её. И я пошёл к другой женщине, ухаживать за больным мужем в этой семье. Прошло 3-4 месяца, мой подопечный умер, и я стал уже не нужен этим «хозяевам».
Тогда, чтобы выжить, я принялся вкалывать на всех черновых работах у другого человека, который держал буфет, находящийся напротив комендатуры: помогал ему резать свиней, делал колбасу, а также самогонку и приносил все эти продукты в буфет, за что меня кормили. Прошло некоторое время, и дочка хозяина буфета вышла замуж, а я потерял эту работу – моё место занял зять хозяина. После чего, меня приняли в столовую, где уже тяжело трудились мой брат Яша, наш друг Рома и один еврейский парень из Румынии. Мы носили воду, ходили на базар покупать продукты, а также помогали на кухне. За это нас кормили. Лично я делал всё, что мне приказывали, чтобы получить хоть крошку зацветшего хлеба или шелуху от картофеля.
В марте 1944-го года Красная Армия освободила Альгополь, и мы сразу направились назад, в Тульчин. По дороге, на наш город шли танки красноармейцев, и нас, обессиленных, посадили на них, таким образом мы добрались до родных краёв. От нашего старого дома в Тульчине к тому моменту – ничего не осталось, сплошные руины. Наше имущество было разобрано местными жителями и полицаями. Мы начали жить полностью с нуля, в заброшенной части здания другого еврея, который не пережил войну.
Вскоре, с фронта вернулся наш старший брат Лев Евсеевич Говшиевич, из Иркутска приехала сестра Клара. Старшие вышли на работу, чтобы нас поддерживать, и чтобы я смог окончить школу. Ранее, как я уже говорил, у нас была большая, дружная, крепкая, счастливая еврейская семья – 25 человек, но после войны, нас осталось всего лишь шестеро. В лагере выжила ещё моя сестра Таня, её потом забрали на работу в село Рожны, на винный завод, где она вкладывала на оккупантов до освобождения. В 1951 году, 1 мая, я был призван в ряды Советской армии и попал в г. Чита, где прослужил три года. После, закончил торговый техникум в Виннице и стал работать по специальности в торговой сфере Тульчина, счастливо женился, со своей любимой женой Симой мы прожили более 70-ти лет.
Из воспоминаний бывшей узницы лагеря «Мёртвая петля» Симы Говшиевич (Кабацкой) (1933-2022):
"Я родилась в 1933-м году. Мы жили в Брацлаве Винницкой области, что рядом с Тульчином, c мамой, папой и тремя сестричками. У меня были 2 младшие сестры, Поля и самая младшая, имени её никто не помнит. Самая младшая была грудным ребёнком, она умерла в лагере от голода, сразу после того, как погибла наша мама Двойра.
Когда началась война, отца забрали в армию. Я с мамой и сестричкой Полиной – три месяца находилась в Брацлавском гетто. Потом нас выгнали в лагерь Печёра «Мертвая петля». Однажды, ненадолго покинув его, моя мама отправилась выпрашивать что-нибудь из крошек еды, чтобы накормить нас с сестрой, вернулась в Брацлав, пошла к нашему дому. Там её поймал полицай. Взяв с мамы денег, как бы за «откуп» и за дальнейшую «свободу», он затем её застрелил, забрав всё, что оставалось в нашем доме, на глазах других, обезумевших от ужаса евреев. Узники гетто Брацлава видели это, но не смогли воспрепятствовать негодяю. Они похоронили маму возле церкви. А после войны, её перезахоронили на еврейском кладбище в Брацлаве. Так, я, семилетняя девочка, с двухлетней сестрой Полей, остались в лагере смерти совсем одни.
Когда румынские оккупанты увидели, что в "Мёртвой петле" собралось много детей – сирот, нас перевезли в город Балту Одесской области, в холодный, неприветливый, голодный, мрачный приют. Кормили там весьма скудно, и мы, еврейские детишки, убегали из детского дома, просить еду у местного населения. Так мы с сестрой и прожили там, до освобождения. Затем, тётя Утя, сестра отца, приехала и забрала нас в Брацлав. В местечке имелся детдом, куда она нас определила, так как наш папа ещё не вернулся с фронта. Когда отец пришёл с фронта, то забрал нас домой. Мы голодали. Отец начал работать на черновых работах, чтобы прокормить себя и детей, потом снова женился на еврейской женщине. Моя мачеха была хорошим человеком, заботилась о нас с сестрой, как могла, помогла мне после школы продолжить учёбу, получив среднее профессиональное образование. Я закончила 7 классов школы и поступила в Тульчинское медицинское училище. Когда Исаак Говшиевич пришёл из армии в 1954 году, в ноябре, мы сыграли свадьбу».
Автор благодарит Елену Говшиевич, внучку Исаака (США), а также краеведа Эдуарда Краснера (Израиль) – за неоценимую помощь в подготовке этой публикации.
Яна Любарская
