Роман Айзенштат родился в 1946 году в Минске. Перепробовал много рабочих специальностей, закончил Белорусский государственный университет, отслужил в армии. Был членом Союза журналистов СССР, членом Пресс-автоклуба СССР, награжден серебряной и бронзовой медалями ВДНХ СССР. В 45 лет приехал в Израиль.

Автор семи поэтических сборников, участник многих коллективных. Был победителем и лауреатом ряда конкурсов и фестивалей. На его стихи написаны множество песен композиторами разных стран. Печатался в Израиле, Беларуси, России, Украине, США, Германии. Член Союза русскоязычных писателей Израиля, Интернационального Союза писателей.

ЗАМАСКИРОВАЛСЯ

У Николая Ивановича начал расти нос. Сначала он не замечал этого. Просто при взгляде в зеркало что-то настораживало его, а что, он не мог понять. Но, по прошествии какого-то времени, всё стало явным. Рос нос. И он не просто увеличивался в размерах. На нём всё больше выделялась эдакая семитская горбинка.

Николай Иванович раньше и сам смотрел на обладателей таких носов и горбинок с определённым чувством: если не брезгливости, то отнюдь не сочувствия. Он не был антисемитом, но особой радости по отношению к этому чрезмерно активному, слишком бодрому, не смотря ни на что, и вездесущему племени он не испытывал. Скажем так: скорее это было чувство какого-то недоверия, постоянного ожидания подвоха, нежелания попасть впросак.

Через какое-то время нос перестал расти. Это не был нос Буратино. Но это был достойный образец традиционного еврейского носа или, на крайний случай, кавказского шнобеля.

Так его обозвал сам Николай Иванович, будучи на приёме у пластического хирурга. Врач произвёл все необходимые обрядовые процедуры, включая ультрасаунд, и , будучи, на удивление, человеком честным, не зарившимся на чужие деньги без нужды, подвёл итог обследованию.

— Случай, конечно, уникальный. Но нечто подобное, с точностью до наоборот, уже описывалось в литературе. Не медицинской. У Николая Васильевича Гоголя. Там нос вообще исчез. Я бы не спешил что-нибудь делать. Процесс свежий, и, возможно незавершенный до конца.

— Вы хотите сказать, что он может ещё вырасти? — испуганно произнёс Николай  Иванович.

— Думаю, что вряд ли, — ответил врач. — Хотя… Я бы рекомендовал подождать немного. Несколько месяцев. А если всё будет благополучно, то и на операцию, с богом.

 «Легко сказать, подождать, — думал Николай Иванович, возвращаясь из клиники.—  На меня уже соседи оглядываются. На работе, смотрю, перешептываются. Услышал даже:  а как маскировался…»

Вспомнил и недавний случай в магазине. Продавщица, отрезая кусок от палки колбасы, делала это без перчаток. Николай Иванович заметил ей: «Нехорошо так, надо бы перчатки надеть!». На что получил презрительный взгляд, упершийся прямо в нос, и стандартную отповедь:

— Ехал бы в свой Израиль. Там тебе и колбасу в перчатках нарежут, и обрезание сделают.

Окончательно добил его дворовый пьянчужка Василий, который подошёл к нему с таинственным  видом  и просипел:

— Слышь, Иваныч, надо посекретничать. Ты скоро, наверное, туда двинешь, в обетованную. Найди мне бабу там, евреечку. Пусть даже хромую, косую. Я брак оформлю и тоже к морю, пошкондыляю. Климата тёплого хочется. Да, говорят там и водка недорогая. Евреи же почти не пьют. Жарко им. А мы могем.

На радость Николая Ивановича тут случилась эпидемия гриппа. И он стал ходить на работу, да и просто по улице, в марлевой повязке в несколько рядов.

— Чтоб не заразиться, — объяснял он коллегам и знакомым.

— Но нос, это произведение непонятного природного феномена, выпирал даже из под повязки.

На работе Синцов из отдела кадров, слегка потупив глаза, обратился к нему:

— Ты бы зашёл, Николай Иванович. Там кое-что в анкете надо было бы уточнить.

— А что уточнять? Я все подробно давно написал. Нет никаких изменений.

— Нет, ты так считаешь? Зайди, зайди, — настоял Синцов.

Единственный человек, с которым Николай Иванович мог поговорить по душам, рассказать о своём горе, была Елизавета Матвеевна, Лизка, задорная девчонка, с которой он сидел за одной партой, его первая юношеская любовь, после чего он так и остался холостяком. Елизавета была замужняя матрона.Она занималась мелким бизнесом. У неё был цветочный магазин в центре города.

Она не очень внимательно выслушала своего друга и, проведя пальчиком, по его выдающемуся в прямом и переносном смысле носу, заявила:

— А мне нравятся такие мужчины, — причём, не уточнила именно какие «такие». А перед уходом вдруг обратилась к Николаю Ивановичу.

— Коля, нескромный вопрос. Ты же знаешь, что есть расхожее мнение: у кого нос большой, у того и там, — она перевела взгляд на брюки собеседника, — что надо! Там тоже выросло?

— Не обращал внимания, — резко ответил её Николай Иванович. — Тебе, какая разница? Мы с тобой уже 25 лет не спим.

— Просто интересно. Для общего развития, — ответила ему подруга.

Николай Иванович прожил эти несколько месяцев, отведённых ему пластическим хирургом, мягко говоря, не лучшим образом. Было несколько случаев в общественном транспорте, когда его обзывали жидовской мордой и чуркой. Как-то в переходе трое молодых людей пристали к нему с вопросом:

— Ты кто — «чебурек» или жид?

Николай Иванович не очень испугался. При его весе за 90 килограммов и в прошлом занятиях боксом, он не пасовал никогда. Но такое раздражение накопилось в нём за эти несколько месяцев, что он гаркнул почти шаляпинским басом:

— Цыган я! Понимаете, цыган! Наполовину с евреем и грузином!

— Хорошо, хорошо! — отступили парни. — Не надо так нервничать. «Спартак» — чемпион!

В понедельник Николай Иванович лёг в клинику. Подготовка к операции прошла быстро, велась она под общим наркозом. Последнее. что он помнил, было наклонившееся к нему лицо медсестры, которая сказала:

— Не надо волноваться, всё будет хорошо.

И действительно для Николая Ивановича все закончилось хорошо. Операция прошла успешно. Нос был восстановлен почти в прежних размерах, и лицо приобрело первоначальный вид.

Но при выписке хирург, обременённый не одной научной степенью, по секрету объяснил пациенту.

— Понимаете, это, как новые вирусы, что появляются в мире каждый день. Возникла новая форма болезни, переведу вам с латыни — синдром растущего бегающего носа. Я уже четвертому человеку делаю такую операцию. Почему растущего — понятно. А почему бегающего? Потому что он от одного человека к другому бегает. И неизвестно, кто подвергнется нападению этой заразы.

 Николай Иванович возвращался из клиники в приподнятом настроении. Подойдя к дому, он приветливо поздоровался с бабульками, сидевшими у подъезда. И, когда уже открывал дверь, вдруг отчётливо услышал за спиной приглушенные голоса соседок: «Опять замаскировался…»

Роман АЙЗЕНШТАТ