Мне почему-то кажется, что услышав имя и отчество – Фира Моисеевна – каждый представит себе даму весьма объёмных форм. Фира Моисеевна, которая практически каждое утро звонила в дверь нашей квартиры, была не такой! Стройная, эффектная, яркая!

Фигура соседки мне напоминала скрипку (точнее, виолончель)… А глаза… Какие у неё были глаза! Когда я с родителями первый раз попал на одесский рынок,  понял: цвет глаз Фиры Моисеевны был «маслиновым». Раньше я так не думал: в наш городок маслины никогда не попадали, сравнивать было не с чем.

Соседка заходила к нам, чтобы сообщить одну и ту же «новость»: «Марк Кизикеевич ничего не съел!».

Марк Кизикеевич – муж Фиры Моисеевны. Ел он, как мне сегодня кажется, вполне нормально. Хотя, могу ошибаться, – никогда не присутствовал при трапезе Марка Кизикеевича. С виду – вполне упитанный мужчина…

По мнению жены, куриная котлетка, парочка яиц, творожок со сметанкой, стаканчик сладкого чаю – это и есть то самое «ничего не съел!». По мнению моих родителей – прекрасный завтрак, больше смахивающий на обед. Правда, родители этого Фире Моисеевне не говорили: когда соседка заходила к нам с очередным скорбным известием об аппетите мужа, они уже были на работе. Печальная информация обрушивалась на бабушку Лию Абрамовну…

До сих пор пытаюсь догадаться, откуда у соседа было такое странное отчество? Как звали его отца? «Кизикей»? «Кизик»? Во всяком случае, никогда ни одного человека с таким отчеством я больше  не встречал. Впрочем, это могло быть продуктом восприятия моей детской фантазией!

Марк Кизикеевич уходил на работу не каждый день. Он был художником. Причём, официальным, городским живописцем. Точнее, лозунгописцем: писал лозунги и призывы для «красных дней календаря». Иногда – новые, соответствующие актуальному курсу. Иногда, традиционные – новогодние или восьмомартовские. К его имени отчеству я, пожалуй, привык больше всех городских и районных начальников. Однажды, когда мне было лет пять, услышал из радиоточки на улице призыв: «Да здравствует учение Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина!». И сразу побежал к маме: «Не правильно! Почему Маркса? Нужно «Марка»!». Мама, почему-то, прикрикнула: «Не болтай ерунды!». И оглянулась…

Кстати, оглядываться и стараться, чтобы твои разговоры не попадали в чужие уши – примета сороковых и пятидесятых годов. Когда однажды Фира Моисеевна постучала в нашу дверь раньше, чем обычно, и заговорила шёпотом – бабушка сразу поняла: «Что-то произошло!».

– Марк Кизикеевич не пришёл домой ночевать!

– Ну, мало ли, кого-то встретил… – неуклюже постаралась успокоить рыдающую соседку бабушка.

– Никого он не встретил! Это его встретили! И куда-то отвели!

– Почему куда-то? Известно, куда! – ещё более неуклюже «заметила» Лия Абрамовна.

– Что он там будет есть? – вдруг вскрикнула Фира Моисеевна. Из её прекрасных, маслиновых очей брызнул жемчужный фонтан слёз…

Плавное течение трагедии нарушил звонок в дверь. В проёме появилась знакомая фигура – Марк Кизикеевич! Он был явно не в настроении. И, естественно, как и предполагала Фира Моисеевна, голодный. В руках он держал свёрток красной материи.

– Они вернули мне мою работу! – крикнул он в строну лестничной клетки, как будто там должны были стоять те, кто совершил этот недостойный поступок. – Они сказали, что я провокатор и, скорее всего, шпион!

Если бы бабушка была православной или католичкой, она бы перекрестилась. Но ей оставалось только охнуть и покачать головой: «Шпион – это нехорошо!».

Потом бабушка улыбнулась и кивнула головой. Раз отпустили, значит, не шпион! Это радостное открытие Лия Абрамовна старалась внушить потенциальному врагу существующего строя.

Марк Кизикеевич задумался. И рассказал о своём преступлении. Оно (преступление) отражалось на алом полотнище, которое он держал в руках. Это  лозунг, который должен был встречать всех, кто в праздник Октября вступит на главную площадь городка.

Любопытная Лия Абрамовна попросила развернуть полотно. Марк Кизикеевич развернул.

«Да здравствует маркизм-ленинизм – верный путь к коммунизму!» – было начертано на алом полотнище… Пропуск одной буквы мог, как ни крути, развернуть человечество в обратном от верного пути направлении!

Так и не удалось нашему соседу встать в один ряд с отцами-основателями. Весь день он переделывал призывный лозунг.

7 ноября 1954 года наш городок встретил так, как и подобало каждому населённому пункту огромной страны. Чему, пожалуй, больше всех остальных граждан страны Советов радовался малоизвестный местечковый художник!

ГЕРСТЕН Борис