Жизнь – это танец, танец света и тьмы, танец радости и печали, танец застывшего мгновенья и Вечности, это симфония движения и  покоя, движения времен года, покой застывшего мгновения.
Мы сегодня хотим создать мгновение, которое, запечатлев,можно будет «поставить на полку», чтобы потом, в соответствующем настроении, ещё и ещё раз раскрыть и увидеть и услышать звуки другого мира, звуки мира Другого.

Биографические сведения о Вере Готиной отрывочны, но кое-что из известного нам проливает свет на истоки и источники творчества Веры. Родилась она 28 декабря 1944 года в посёлке Ганцевичи, судя по всему, почти сразу осталась без родителей и оказалась в детском доме.

Одно из мгновений: семья, пришедшая в детский дом взять мальчика, по воле отца семьи, в ногу которого вцепилась Вера…  Домой привели девочку. Отец семейства, довольно быстро увидев в девочке способности к музыке, купил фортепиано, и отдал учиться её в музыкальную школу-семилетку, директором которой (по совместительству) был Израиль Григорьевич Герман. Он же возглавлял десятилетку при консерватории имени Луначарского. И обе эти музыкальные школы находились в Минске в трехэтажном тогда здании на площади Свободы. Разница была в том, что ученики 7-летней музыкальной школы поднимались к себе через лестницу чёрного хода, а вот директора боялись и уважали все. По словам Веры, маленькая она представляла себе его как шарик и очень старалась пролететь мимо него, так как фортепиано интересовало её с точки зрения изложения своих мыслей, а не инструмента, с помощью которого нужно повторять уже что-то сделанное.

Если бы дети могли знать всё…

Израиль Григорьевич, будучи директором двух главных музыкальных школ страны, настолько любил и уважал учеников, что когда десятилетка на выпускном балу осталась без музыки на танцах, сам сел за рояль и играл детям весь вечер.

В 1966 году Вера – студентка музыкального училища имени Глинки.

Ты чья? Этот вопрос никогда не оставлял Веру. После смерти отца семейства мачеха продала фортепиано, и Вера учила произведения, лежа под одеялом, в уме ощущая пальцами Музыку. И Музыка не оставила Веру. После учёбы в музучилище она стала артисткой музыкальных ансамблей Белгосфилармонии.

Одновременно Вера работала художественным руководителем самодеятельного ансамбля во Дворце культуры тонкосуконного комбината и в музыкальном коллективе ресторана «Седьмое небо», куда часто заходили на джем музыканты Минска.

Жизнь вертелась в танце, но одно мгновение зависло навсегда. Вера стала очевидцем гибели сына.

Как сердца звук в полете журавля,
так в ленте бесконечных дней – мгновение,
чтобы услышать…

«Древние греки использовали два слова glaukos и kyaneos. В классическую эпоху словом kyaneos обозначали тёмный цвет, и не только тёмно-синий, но также и фиолетовый, чёрный, коричневый. По сути, это слово передает не столько оттенок, сколько настроение. А вот слово glaukos передает слабую насыщенность цвета: поэтому им определяли и цвет воды, и цвет глаз, а также листьев или меда» [Мишеля Пастуро, «Синий. История цвета»].

Как можно темноту
пройти сквозь свет?
Немного лазури…

И Вера, закрыв страницу под названием «испытания», смогла снова найти свой путь. Она обратилась в Веру. И, когда в её руках оказался инструмент, ноутбук, сама Вера стала источником вдохновения. Каждый день она рисовала. Рисовала по пять, шесть картин за день. «Поскольку не высказывать того, что думаешь, это всё равно, что ходить со вспученным животом, нужно, повинуясь кисти, предаться этой пустой забаве, затем все порвать и выбросить, и тогда люди ничего не смогут увидеть» [Камоно Тёмэй. «Записки из кельи»].

Вера не относилась к своему художественному творчеству серьёзно, но Мир образов, созданных Верой Готиной, как в музыке, так и в рисунках, – это бесконечная история о человеке, о его буднях и праздниках, о его разговоре с Богом и самим собой. Так и слышишь, перебирая в уме рисунки: «Как тебе эта девушка? А вот этот – такой серьёзный мужчина, а этот задумался, что же будет дальше в его жизни, а это к празднику Рош-а-Шана, и яблоки, и мёд, и счастье, а эта осень поёт, лёгкий ветерок – и листья полетели».

Вся жизнь человеческая на открытой ладони, через душу автора, через Верино сердце.

Есть жизни, которые легко вкладываются в стандартный автобиографический набор: родился, учился, женился, родил, кормил, умер. Жизнь Веры Готиной – это постоянное проникновение в зазор между мирами при внешне ординарной картине бытия. Судьба её то брала на руки, то камнем бросала в пропасть, с самого детства. Здесь ли истоки её чувства юмора? В последний день земного пребывания Вера тонко заметила: «Будешь в наших краях…». Думаю, для этой женщины не существовало ни возраста, ни пола, ни других отличительных признаков в общении. Насущным была искренность, потому что в её корневой системе главным было сердце.

Не могу вспомнить, что сказал мой сын, первый раз вернувшись с совместной репетиции, но знаю, что он будет говорить всегда – импровизации меня научила Вера. Она и не учила вовсе, просто открыла дверь в мир свободного владения собой, когда ты сразу попадаешь в океан и, плавая, находишь острова, где можно отдохнуть и пообщаться. Собор, построенный из мыслей, настроений, ощущений и реальности снести событиями существования будет сложно.

Спасибо, Вера!
У многих из нас свой роман с Верой.
Может кто-то думает и хочет рассказать свою историю.

Ирина САВЕЛОВА