Учитель-методист, преподаватель истории средней школы №2 города Осиповичи, Неонила Львовна вот уже почти пятнадцать лет без отрыва от своей основной деятельности неутомимо и, что называется, по зову сердца занимается составлением гигантского трагического пазла под названием: «История жизни, борьбы и гибели евреев Осиповичского района в Белоруссии в годы Второй мировой войны».

Об этой потрясающей женщине, о её бескорыстном, преисполненном сердечного огня труде я уже рассказывал в своём очерке «Праведница Неонила», написанном ровно десять лет назад.

 

Напомню читателям его начало:

 «Неонила Львовна Цыганок… не спасала евреев в годы войны, не была партизанкой или подпольщицей, не участвовала в акциях против фашистов. Она и не могла ничего этого делать просто потому, что родилась только через 11 лет после окончания Второй мировой войны. И, тем не менее, я бы с полным правом назвал Неонилу Праведницей народов мира. Ведь спасти от забвения не одну, а сотни еврейских душ, загубленных в страшные годы немецкой оккупации, восстановить имена героев, спасавших евреев, реконструировать историческую правду, которую многие не знают или хотят забыть – все это тоже требует большого мужества, праведности, силы, упорства и ответственности. Именно спасением еврейских душ от забвения упорно занимается три последних года эта русская женщина, мать двоих детей, одна из лучших учителей-историков Беларуси, методист районного отдела образования Неонила Цыганок (Волнушкина). Она и её друзья-ученики взялись за это непростое, можно даже сказать, хлопотное дело совершенно бескорыстно, по велению души, по зову совести. И за неполные три года успели сделать столько, что этого с лихвой хватило бы на деятельность средней руки научно-исследовательского института, работающего за зарплату и премиальные».

Как бы отвечая на незаданный, но сам собою напрашивающийся вопрос, что движет ею на этой весьма трудоёмкой и не всегда благодарной стезе, Неонила Львовна говорит: «Душа болит за погибших и за забвение». 

Чтобы не проросла трава этого самого забвения, Неонила Цыганок по своей инициативе и, в основном, своими силами выпустила в 2010 году книгу под названием «Война известная и … неизвестная». Это воистину был подвиг с её стороны – подвиг нравственный, гражданский, научный, творческий, наконец. И дело даже не столько в том, что, преодолев на своём пути разнообразные идеологические и бюрократические колдобины, она сумела-таки собрать, написать, подготовить к печати и, самое главное, – издать эту книгу – результат напряжённого четырёхлетнего поискового труда самой Неонилы Львовны и её учеников.

«Война известная и… неизвестная» впервые закрыла многие «белые пятна», увы, зиявшие в истории трагической гибели еврейского населения целого района Беларуси даже через 65 лет после окончания войны

 Как написала Н.Цыганок в предисловии к сборнику, «многие жители и сегодня не знают, что Холокостом называется массовое уничтожение нацистами в годы Второй мировой войны еврейского населения Европы. Эта тема долгие годы вообще не выносилась на страницы печати, не обсуждалась в прессе, не была известна широкому кругу читателей. Своими работами авторы… попытались разорвать этот “круг молчания”, ведь для нашего района тема Холокоста особенно актуальна: до войны многие местечки на 60-70 процентов состояли из евреев. Сегодня евреи не живут здесь. Почему? Ответ очевиден: потому что их коснулась война».

«Коснулась» – это, конечно, мягко сказано. И книга сама убедительно и честно показывает, насколько ужасной и безысходной была в действительности судьба евреев в годы войны. Одно из несомненных достоинств сборника в том, что он начисто лишен какого-либо вмешательства цензуры, идеологических и политических клише, стыдливых умолчаний, так свойственных советской и постсоветской исторической литературе. Книга Неонилы Цыганок – предельно честная, искренняя, прямая.

В разделе «Бездны Холокоста» помещён очерк «Незабываемое», написанный двумя ученицами Неонилы Львовны Витой Новик и Валерией Зайцевой. Вот характерный отрывок из него:

«28 октября 1942 года секретарь Осиповичского подпольного комитета КП(б)Б Р.Х. Голант в докладной записке на имя секретаря Бобруйского межрайкома КП(б)Б И.М. Кардовича сообщал: “По Осиповичскому району всего имеется населения 59 тысяч человек, еврейского населения нет».

Жуткая запись! Не верится, что в одночасье исчез целый народ. Исчезли люди, которые любили, растили детей, трудились, отдыхали, пели песни, ставили спектакли…  Исчезли. Но разве произошло наводнение? Извержение вулкана? Разверзлась земля? Нет! Их уничтожили такие же люди, у которых тоже были семьи, дети. Это не укладывается в голове. Безгранична человеческая жестокость.

Но разве евреи не могли спастись? Мы всё время думали об этом. Почему они так безропотно шли на смерть? Мы пытались найти ответ на эти вопросы в рассказах свидетелей тех страшных событий. Удалось ли нам это?

Не знаем. С одной стороны, да, а с другой, – нет. Было очень трудно рассчитывать на спасение в обстановке всеобщего страха. Если на всех столбах висят объявления “За укрывательство евреев – расстрел”, а у тебя самого дети, да и ты ещё не готов умирать… Не знаем… Кроме того, не все было так уж замечательно в отношениях с евреями, как нам сейчас иногда рассказывают. Например, Нина Никитична Аббакшонок вспоминает, что “некоторые еврейскую нацию не очень любили. Говорили, они лентяи, в колхозе работать не хотят. Они хитрые, все больше в парикмахеры норовят, в фотографы. В Осиповичах во всех магазинах заведующими и продавцами были евреи. Особенно деревенские так говорили…” Это тоже могло быть причиной, по которой не спаслись.

А. Повидайко во время войны жил в деревне Татарка. “Первое время, – вспоминает он, – евреи работали на немцев, возили из леса дрова на кухню. Ездили они без охраны. Я очень удивлялся: почему они не убегут? А взрослые говорили: “Евреи боятся леса, поэтому не идут в партизаны”.

Но мы-то сейчас знаем, что до лета 1942 года никаких партизан в Осиповичском районе не было. Небольшие группы партийных работников (среди них были и евреи, например, Р. Голант) скрывались в районе деревни Гродзянка, иногда совершая единичные вылазки против фашистов. Поэтому правильно сказала Ольга Ивановна Ковалева: “А куда им было бежать? Партизан ещё не было. У нас в деревне все очень жалели евреев. Их дома стояли пустые, только некоторые занимали полицаи”. И потом, спрятать нужно было не одного-двух, а сотни людей. Сделать это в условиях военного времени практически невозможно.

И всё-таки помогали. Мы можем уже сейчас привести фамилии десятков людей, которые помогали, спасали часто совсем не знакомых им людей от верной гибели. Это и Леонид Денисов, и семья Екатерины Ивановны Хлус из деревни Зборск, и Владимир Санкович, и Нина Астапович, и Евдокия Иванова (Гладкая), и Лидия и Михаил Михадюки, и Федор и Мария Метлицкие, и Александра Звонник. А сколько ещё просто безвестных людей, о милосердии которых никто до сих пор не знает!

Да и сказать, что евреи не сопротивлялись, мы тоже не можем. Из воспоминаний бывшей узницы Осиповичского гетто Сарры Утевской нам известно, что “Из-под расстрела трое самых отважных и смелых бежали: это были Хавкин Эфроим, Дурец Миша и Файн Яша. Немцы стали стрелять по убегающим. Хавкина Эфроима фашистская пуля достала, и он погиб, а молодые 16-летние парни Дурец и Файн убежали в лес. Они попали в партизанский отряд, где пробыли до освобождения”. Действительно, сведения о том, что М. Дурец и Я. Файн были в партизанских отрядах, подтверждаются материалами книги “Встали мы плечом к плечу…” – об участии евреев в партизанском движении в Белоруссии».

Кстати, по сведениям этого издания, вышедшего в Минске в 2005-м году, около девяти тысяч евреев сражались с фашистами в партизанских отрядах на территории только одной Беларуси.

2.

Через два года после выхода сборника «Война известная и … неизвестная», в 2012 году Неонила Цыганок выпустила второе издание этой книги, дополненное новыми сведениями о трагедии евреев Осиповщины, добытыми и самой Неонилой, и её добровольными помощниками – учениками и педагогами.  Во втором издании было уже на 150 страниц больше, а к девятнадцати уникальным воспоминаниям свидетелей тех ужасных лет, добавились ещё тринадцать… Прошло семь лет. Интенсивная работа по разгадке тайн Холокоста продолжалась. И вот новое – третье издание книги «Война известная и … неизвестная». Теперь это ещё более массивный том в 500 с лишним страниц – подлинная энциклопедия судеб еврейского населения Осиповичского района. Вот как сама Неонила Львовна рассказывает о необходимости третьего издания книги и о том, что нового вошло в её содержание:

«Поводом к тому, чтобы сделать ещё одно издание сборника, послужило следующее: в 2015 году я стала собирать доказательства спасения протоиереем Стефаном Кучинским из местечка Свислочь еврейских детей – братьев Леонида и Бориса Гришановичей. Сделать это оказалось очень сложным. Примерно год ушёл на то, чтобы найти родственников священника и спасённых им детей. Мне удалось найти внука и внучку С. Кучинского – Владимира Кучинского и Ларису Исаеву (Кучинскую), а также одного из спасенных – Бориса Гришановича. К сожалению, Леонида Гришановича уже нет в живых.

Все доказательства были систематизированы и вместе с ходатайством Бориса Гришановича о присвоении С. Кучинскому звания Праведник народов мира отправлены в Яд ва-Шем. В конце 2017 года священнику посмертно было присвоено это звание. Диплом и медаль Праведника вручены правнучке С. Кучинского Ирине Кучинской 22 октября 2018 года.

Я поняла, что о нравственном подвиге нашего земляка должно узнать как можно больше людей. Память о его подвиге, как и о подвиге других Праведников нашего района, нужно сохранить для потомков. Сделать это лучше всего, если издать книгу.

Вообще, упор в сборнике сделан именно на участии белорусов в спасении евреев. Большое внимание уделяется роли православной церкви и других конфессий по спасению еврейского населения республики.

Кроме того, изменено содержание раздела «Учёные о Холокосте».

Свою статью «Праведники народов мира: белорусский опыт» прислал доцент Белорусского государственного университета кандидат исторических наук К.И. Козак. Ранее она нигде не публиковалась.

В сборник включена статья доцента кафедры истории Беларуси, археологии и специальных исторических дисциплин Гродненского госуниверситета имени Я.Купалы, кандидата исторических наук С.В. Силовой «Православная церковь и Холокост на примере оккупированной нацистами Беларуси (1941-1944 гг.)». Ранее статья нигде не публиковалась.

Второй раздел сборника – «Бездны Холокоста» – содержит исследовательские работы школьников и педагогов Осиповичского района, воспоминания жительницы Израиля Аллы Левиной о её семье, проживавшей долгое время в Осиповичах и пострадавшей от Холокоста в годы Второй мировой войны, а также статью учителя истории Леонида Безручко "Так начинался посёлок Ясень". Раздел дополнен исследовательской работой учащейся СШ № 2 г. Осиповичи Екатерины Анюховской «Трагическая судьба семьи Литвин».

 В разделе «Незабываемое» помещена таблица «Граждане еврейской национальности, проживавшие до войны в г. Осиповичи». В первом издании в ней было 208 фамилий, во втором – 308, в третьем – 364 человека. Опубликованы дополненные списки евреев, погибших в посёлке Свислочь. В первом издании мы знали фамилии 183-х человек, в третьем – 202-х человек. Но работы ещё непочатый край, поскольку, по некоторым сведениям, в Свислочи было уничтожено более тысячи евреев!

 В новое издание вошёл раздел «Праведники, спасители и спасённые». В предыдущих выпусках такого раздела не было.

Кроме уже публиковавшихся, во втором издании исследовательской работы «Невоспетые герои» и статьи «Приоткрыть завесу тайны. Спасители из пос. Елизово», опубликованы две новые статьи Н.Л. Цыганок: «Протоиерей Стефан Кучинский: жизнь, отданная людям» и «Краткие сведения о Праведниках народов мира Осиповичского района» (в ней приводятся краткие биографические данные каждого из них). На сегодняшний день в нашем районе значатся 14 Праведников: Лысюк Нина, Метлицкий Федор, Михадюк Лидия, Михадюк Михаил, Кудреватых Николай, Акименков Даниил, Акименкова Анастасия, Звонник Александра, Ракович Кирилл, Ракович Нина, Дыболь Мария, Скрипко Александра, Денисов Алексей, Кучинский Стефан.

Другие статьи, исследовательские работы школьников и педагогов, воспоминания жителей, опубликованные в этом и других разделах сборника, дополняют сведения о подвиге этих людей.

Значительно дополнен раздел «Наша память о войне (воспоминания жителей)».

Если во втором издании было опубликовано 32 воспоминания, то в третьем – уже 40. Среди них воспоминания известного писателя Михаила Герчика о детстве, проведённом в Осиповичах и судьбе его родных в период Холокоста, статья издателя и писателя Аркадия Шульмана «Завещано – помнить» – о судьбе еврейского мальчика Владимира Свердлова, спасённого А. Звонник в Дарагановских лесах. Впервые публикуются в полном объёме воспоминания М.П. Тиминской о сожжении фашистами её родной деревни Большая Горожа и последующей её жизни в специальном детском доме местечка Свислочь вместе с братьями Гришановичами, спасёнными от расстрела священником С. Кучинским. Воспоминания О.П. Баешко о судьбе белорусов, проживавших в деревне Теплухи и подвергшихся ужасным издевательствам со стороны фашистских захватчиков, дополняют наши знания о событиях Великой Отечественной войны в Осиповичском районе. Новые подробности о довоенной жизни и трагической гибели евреев в посёлке Ясень находим в воспоминаниях В.А. Седовой и Р.Ф. Возник.

Значительно дополнены приложения к сборнику.

В разделе «Всмотритесь в эти лица. Такими они были до войны» имеется 18 новых фотографий жителей города Осиповичи и Осиповичского района, абсолютное большинство которых публикуется впервые. Много новых фотографий и в разделе «Послевоенная жизнь. Сохранение памяти».

3.

«Война известная и… неизвестная» потрясает, прежде всего, своими «не известными» страницами. Их составили бесценные воспоминания людей, переживших оккупацию, своими глазами видевших ужасную обыденность и обыденный ужас войны. Более 40 историй людей, младшему из которых уже за 80, выслушали и записали учительница и её помощники-ученики. Говорят, дьявол – в деталях. Таких вот деталей – простых, безыскусных, непридуманных – показывающих дьявольскую систему уничтожения людей – немало рассыпано в тексте книги.

Я приведу лишь одно – леденящее душу и в то же время возвышающую её – воспоминание Цыли Рубинчик, чудом спасшейся из расстрельного рва и, слава Богу, живущей ныне в Минске.

 «До войны, – рассказывает Цыля, – все мы – большая семья Рубинчиков – мама, папа, пять моих сестёр – Сара, Геня, Нина, Клара, Фаня, брат Миша и я – жили в местечке Свислочь Осиповичского района  Могилёвской области. Из всей нашей семьи в живых после войны осталось только трое – наш отец и я с сестрой Ниной. Сестра Сара, 21 года, погибла с ребёнком в Минском гетто. А мама в 41 год, Миша в 18, Геня – в 16, Клара – в четыре и самая младшая сестрёнка Фанечка – в два годика были расстреляны немцами 14 октября 1941 года – день массового убийства евреев в Свислочи…

В том же году в местечке погибли мамины родители, её сестра Фаня с четырёхлетней дочкой Розочкой, мамин брат Аба Литвин, двоюродные сёстры и братья с маминой и папиной сторон и их семьи – всего более тридцати человек.

 …Первым в Свислочах немцы убили русского человека – Паршина. Он пошёл в туалет на улицу, увидел немцев, испугался, побежал, его и застрелили. Убили прямо во дворе его дома. Это было сразу, как только немцы пришли.

 А потом появились полицаи. Бургомистром стал Бондарь Николай со своими сыновьями. Он наш, местный. Я его знала, как облупленного. Он клал кирпичные печи. Полицаи заняли здание сельского Совета. Председатель сельсовета Моша-Йоша Липский пришёл, как всегда, на работу, а они его выволокли, издевались, били плетьми, а потом застрелили. Я этого не видела, но все в местечке говорили об этом.

Нас заставляли носить жёлтые шестиконечные звёзды на рукавах, чтобы было видно издалека, что ты – юде. На еврейских домах полицаи прибивали жёлтые шестиконечные звёзды. Этой работой занимались Лузанов Иван, Кобылянец Василь (наш сосед по дому), Бондарь Николай (бургомистр), его племянники Гриша и Миша Яновские и другие, уже забыла, как их фамилии. Но евреи оставались в своих домах, их никуда не переселяли.

Уже с 3 июля 1941 года полицаи стали брать «на работу» еврейских мужчин, но с «работы» никто не возвращался. Они их просто сжигали. Сжигали! Убивали и сжигали. За мостом, за Березиною. В престольные праздники (русские или еврейские, без разницы) – погромы. Брали мальчиков, стариков и детей. Так было и в июле, и в августе, и в сентябре.

Закрываю глаза и вижу, как ведут мужиков и маленьких мальчиков (человек 25) в Древище. Древище – это такое место изумительной красоты. Там река, обрыв, деревья, а дальше уже еврейское кладбище. На Древище все отдыхали, купались. Было бы не так обидно, если бы там немцы были. А так, кто вы думаете? Полицаи! Наши, местные! Батура, Саша Болбас, Саша Бурневич, комсомольский руководитель до войны (его судили, мы с ним даже на очной ставке в 1949 году были), Саша с Виркова, высокий такой. Кто-то ещё шёл. Это было всё на моих глазах! Было это в августе 1941-го, вечером. Повели евреев – там был ров большой – и расстреляли. После войны эти кости собрали, а также из других мест захоронений, и перенесли на еврейское кладбище.

На моих глазах убили Зельцер Гиту с ребёнком. Её застрелил полицейский Саша из Вирково, а ребёнка взял за ножки и убил ударом о стенку кирпичного дома.

Потом собрали всех женщин-евреек, которые были замужем за русскими и сказали, что поедут они в Осиповичи. Мне кажется, что это было в сентябре. Как потом выяснилось, довезли женщин до Липеня, с моста сбросили в реку Свислочь и уже в воде расстреляли сверху, с моста. 

Дедушку моего тоже убили. Это было в июле 1941-го. Он пошёл в туалет на улице и там его заловили полицаи. Забрали его, и он пропал, не было его уже больше. А бабушку убили во дворе позже. 13 октября 1941 года вечером была очень сильная стрельба. Я утром выхожу, смотрю: машина стоит, Юзик Пигулевский – шофер, и людей очень много на машине (в 1948 году его судили, я была в Бобруйской тюрьме с ним на очной ставке, а затем, так же в Бобруйске, я выступала свидетельницей на суде).

 На машину, куда еврейских женщин погрузили, лезли русские женщины, сдирали платки с голов, вырывали серьги из ушей, и все кричали: «Юде капут». (После окончания войны, когда я вернулась в Свислочь, они – мои соседи, говорили: «Понимаешь, такая была ситуация, всех вас всё равно убили бы, а зачем пропадать добру». Мало им имущества, которое они пограбили в еврейских домах. Я, когда вернулась в Свислочь после освобождения, на улице в присутствии многих людей сорвала зимнее пальто моей сестры с Лариски Тесленок, сорвала серое крепдешиновое платье, я не стеснялась и не боялась, пусть знают, что чужое, добытое предательством, не навеки).

Вернулась в дом, а мама мне говорит: «Прячься где-нибудь». Я побежала на Березинскую улицу. Меня встречает Манька Назарович: «Что ты тут бегаешь! Вашу Розочку уже взяли, иди, пусть и тебя тоже возьмут». Я тогда оттуда и во двор к Яновским (однофамильцы тех, что нашу семью выводили на расстрел). Здесь наш сарай, а тут этого Васи Яновского сарай, и между ними небольшое расстояние. И решетчатый забор. Я забилась в угол. И смотрю, заходит в наш двор эта Ганна Яновская, её братья Миша и Гриша, её муж Иван, её сынок Мишка и жена брата Марфа. И сразу в сарай! Выводят моего брата Мишу. Потом маму вывели с детьми, моими сестрёнками.  Слышу,  Марфа кричит по-белорусски: «Так это ещё не все! А где же Цылька ихняя! Так это же ещё не все!» И повели их. А я всё это наблюдаю. Хорошо так, правда? Вот так.

Я стою, уже стемнело, вышел этот Вася Яновский, видит, что я стою. Говорит мне: «Цыленька, иди в сарай, замерзнешь». А я была одета: всё на мне было одето, и юбки, и платья, и бурочки с галошиками. Дал мне кусок хлеба. Захожу в сарай – лежит раненая в живот Бася Файнберг, она была заведующая магазином лесосплава. И говорит мне: «Циленька, дай мне галошики, а то мои ноги замерзли». Я одела ей галошики на ноги. Кто-то там ещё лежал, но я не знаю, кто именно.

15 октября утром я решила уходить, и пошла к тёте Фене (это сестра Мани, жены дяди Абы, он женился на русской). Пришла к Фене (надеялась: родственница, спрячет), но она меня прогнала.

Тогда я спустилась вниз к реке, думаю: переплыву. Плавала я отменно. Подхожу к берегу, и вдруг кто-то хвать меня за руку! А это полицай Кобылянец Вася. Полицаи стояли около реки, караулили, чтобы никто не сбежал. Он нарвался на меня. Я так кричала, что после войны, когда я пришла в Свислочь, Маня Бурак, сказала, что мой крик у неё до сих пор звенит в ушах. А кричала я Ваське Кобылянцу: «Я с тобой ещё рассчитаюсь!». Так он меня за руку дотянул до сельсовета, это примерно полкилометра. И когда он меня уже на крыльцо толкнул (а я все кричу), там стоял Петя Лузанов – недавний школьник – так он мне по руке как дал прикладом от винтовки!

Ввели меня в сельсовет, а там уже полным-полно людей. Люди стояли «на головах». Вот это я хорошо помню. А потом вдруг потеряла сознание. Кто и как меня на машину кинул, этого я не знаю. Во-первых, замерзшая, во-вторых – перепуганная, не знаю, как и что. Как переехали через мост, я тоже не помню. Смутно помню, что на машине был выстрел. Помню, что я летела. Это они меня вкинули в яму, где были уже убитые. Вот и всё.

Маму мою с четырьмя детьми убили на день раньше, 14 октября 1941 года, в тех же ямах, куда и меня бросили...

Как я осталась в живых, этого не знает никто. Очнулась я, когда было уже темно, и чувствую, что кто-то на мне лежит и какая-то тупая боль в левом предплечье. Это я упала на чьи-то кости. Я с трудом выкарабкалась из-под убитых людей, оглянулась – нигде никого. Везде тишина.

Начала выбираться. Но они же нас раздевали, одежду верхнюю снимали. Раздевали там, где убивали. С некоторых прямо на машине стаскивали. Не помню, что на мне было, но помню, что была вся в крови. Бурочки на мне остались (а холодно, 15 октября было уже холодно). В общем, я оттуда выбралась, выбралась. Там лужица какая-то была, я в ней обмылась и пошла через железную дорогу. Мы туда часто ходили в лес за ягодами, за грибами.

Я перешла дорогу, смотрю – здание какое-то. Его разбомбили, раньше это была школа. Я тогда – под печь. Полежала-полежала под печью, посидела-посидела, вылезла и думаю: пойду в деревню. Иду в деревню, встречаю мужчину. Он как закричит: «Ай, девочка, идём со мной!» Я не очень-то и хотела идти, но он меня схватил за руку и повёл за собой. Их домик стоял недалеко от этой самой школы. Привёл меня в сарай и привязал к саням. Закрыл дверь и оставил одну. Ночью слышу, кто-то открывает сарай. Бабушка подошла, запричитала: «А моё ты дитятко, это ж бандюга, ён учора забил Грышку Рымара, ён и цябе забье». Отвязала меня: «Идзема, мая дзетачка, уцякай адсель. Ён жа бандыт, убийца!» А кто такой Гришка Рымар? Его отец делал хомуты, по-белорусски это «рымар». А Гришка этот, фамилия, кажется, Эпельман, учился со мной в одной школе. Он, видимо, тоже вылез где-то, и попался на этого дядьку. Я говорю: «Бабушка, мне нужно на Вирков, там у меня знакомые. Как пройти?» Она согласилась меня проводить.

Перешли мы железную дорогу, и я пошла на Вирков. Сколько-то прошла, и вижу маленький домик. Думаю, дай-ка я зайду в этот домик. Захожу. Там дедушка один. Стала просить его, чтобы он пустил меня погреться. Он пустил меня, велел залезать на печь. Отогрелась немного и говорю: «Мне нужен Фесько, Василь или Иван. Где они живут?» Он примерно рассказал мне и пошёл в сарай перебирать картошку. Я поднялась и вижу: чье-то пальто лежит. Напялила это пальто на себя (крови на мне уже особенно не видно) и иду. Только вышла, слышу, кричат: «Вон жидовка побежала, жидовка побежала!» А тут немцы. Я развернулась и назад! А быстрая была, физкультурой занималась, вообще была шустрая. Заскочила в хату, и опять на печь. Видела через окно, как немцы побежали в сарай, избили старика, затем зашли в сенцы, открыли двери в дом. Оглянулись – на них смотрели только иконы – и произнесли на немецком языке: «Никого нет» ...

И на русском, и на белорусском языке в книге подробно рассказано о трагедии обитателей детского туберкулёзного санатория «Крынка», располагавшегося в бывшем имении помещика Дарагана на реке Птичь. Немцы появились в санатории уже 27 июня 1941 года, и в первый же день расстреляли заведующую. «Отдыхающие» продолжали жить по обычному расписанию, только теперь их уже не лечили, поскольку большая часть обслуживающего персонала ушла из санатория, остались только самые мужественные и верные своему делу люди. Во второй половине августа всем еврейским детям было приказано подняться на второй этаж и пришить жёлтые звезды спереди и сзади. Еврейских детей охраняли полицейские, и им запрещалось покидать отведенное им помещение.

Весна 1942 года стала роковой для еврейских детей санатория. Апрельской ночью в комнаты зашли полицейские и сказали, что сейчас детей отвезут в другое, более спокойное место. На краю леса за деревней Крынка детей уже ждали немцы и вырытые местными жителями ямы. Двое немцев подводили детей группами по 8-10 человек и бросали в яму, а третий немец из автомата расстреливал их.

Лишь одному из почти 80 приговорённых к расстрелу еврейских детей удалось бежать. Это был Володя Свердлов, которому в то время исполнилось 12 лет.

Неонила Цыганок разыскала Владимира Семёновича Свердлова в Минске, и он рассказал много удивительного о своей лесной одиссее, о своей спасительнице бабе Алесе  – Александре Кирилловне Звонник из деревни Макаричи.

«Совсем не многим я мог отблагодарить свою спасительницу, – говорит Владимир Свердлов, – да и жизни всей мало, чтобы вернуть ей то, что она сделала для меня, подобрав умирающего в лесу. Звание Праведника народов мира ей было присвоено лишь в 2004 году. Но для меня, для всех, кто её знал, она всегда такой была. Только слова такого красивого мы тогда не знали…»

Трудно переоценить значение книги, созданной белорусской учительницей, и того благородного труда, итоги которого составляют суть трёх сборников «Войны…».

Впереди у Неонилы Цыганок новые открытия страшной истории своей земли.

Фото из архива Н.Цыганок

Александр БАРШАЙ