Выбор – это выбор. Всегда непросто…
Зоя Эзрохи, петербургская поэтесса

Я часто думаю о том, что людям нашего поколения приходится прилагать титанические усилия для того, чтобы преодолеть «достижения» предыдущих послереволюционных десятилетий. Мы пытаемся возродить многое из того, что систематически разрушала советская власть, и если уж не получается вернуться к традиционным формам жизни, утраченным навсегда, то по крайней мере в наших силах изучить традиции предков и вновь начать соблюдать их. За примером далеко ходить не нужно: скоро Пурим. Суть этого праздника известна многим, но те, кто всерьёз интересуется еврейской темой, знают ещё и как правильно отмечать Пурим, как возник этот праздник и, что означает само название. Верно, оно связано со жребием, выбором. Тем самым, который так непросто бывает сделать. Об этом писал замечательный поэт Юрий Левитанский, чьи слова вынесены в заголовок статьи.

На Пурим дарят «шалахмонес», посылая подарки друг другу (об этом замечательно написал Шолом-Алейхем…)
Позвольте мне в качестве пуримского подарка читателям «Мишпохи» послать небольшой рассказ о книгах, а на самом деле – о проблеме выбора… Начнём по порядку.
В Петербурге имеется немало книжных собраний, представляющих собой настоящие сокровищницы еврейской книги. Мне уже случалось писать о них. Есть в Петербурге и люди, которые умеют по достоинству ценить эти книжные сокровища: здесь достаточно разнообразных институций, объединяющих любителей еврейской истории и культуры, – от научных кафедр до молодёжных кружков. И, наконец, есть в нашем городе увлечённые книжники, которые стремятся не просто «рыться в книгах», но и рассказывать о своих находках всем тем, для кого они значимы.
Одна из таких книжников работает в Петербургской Библиотеке Академии Наук. Правда, основной профиль её работы не имеет отношения к чему-либо еврейскому (большинство еврейских книг хранится в ином подразделении Академии Наук, именуемом «Институт восточных рукописей»). Но это не помешало молодой девушке проявить похвальное упорство, заинтересовать любимой темой чуть ли не всех коллег, и с их помощью организовать прекрасную книжную выставку, которая открылась в самом конце минувшего года.
Выставка называлась «Иврит vs идиш: отражение дискуссии о еврейском языке в изданиях из фондов БАН». Подготовила её Софья Евгеньевна Хаздан – большой энтузиаст еврейской культуры. Любовь к этой культуре Софья впитала с детства – её отец руководил известным в городе клезмерским ансамблем и воспитал не одно поколение клезмеров, а мать имеет редчайшую научную специализацию этномузыковеда и разбирается во всех нюансах еврейского музыкального фольклора.
Софья – опытный библиотекарь, и большую книжную выставку готовит не впервые: в её творческом багаже – великолепная подборка изданий на идише, имеющих отношение к песням на этом языке. Выставка под названием «Песни минувших времен», состоялась в Российской национальной библиотеке, где Соня Хаздан ещё студенткой проходила практику.

Тема нынешней экспозиции намного сложнее: она посвящена дискуссии по языковому вопросу. Эта дискуссия, более ста лет назад разделившая восточноевропейское еврейство на два лагеря, была отнюдь не филологическим спором. В её основе лежал нелегкий выбор – между двумя еврейскими языками, между направлениями культуры, а в конечном итоге – между мировоззрениями. Думается, что читатели «Мишпохи» не нуждаются в подробных разъяснениях по поводу противостояния идишистов и гебраистов – в конце концов, все читали блестящий рассказ Шолом-Алейхема как раз на эту тему. Однако, вот что любопытно: накал дискуссии, разумеется, давно уже сошёл на нет, но само противостояние между современными сторонниками иврита или идиша никуда не исчезло. Вот лишь несколько примеров.
Лет пятнадцать тому назад в Минском еврейском общинном доме мне довелось встретиться с одной сотрудницей, которая буквально задыхалась от негодования при слове «идиш». Она рассказала, что её бабушка с дедушкой долгое время почти не понимали друг друга, разговаривая на разных диалектах этого языка. Дама была искренне убеждена, что иврит свободен от подобного недостатка… Каюсь, я тогда была недостаточно подкована, чтобы поведать моей собеседнице: в современном Израиле акценты разговорного иврита столь же разнообразны, как и диалекты идиша времен её бабушки и дедушки. Но речь не о том: важно, что такие дамы ещё иной раз встречаются.
Известный московский книговед Е.Н. в одной из своих статей, посвящённой искусству Эль Лисицкого (такие статьи уважаемый учёный выпускал десятками, хотя сам не знал еврейской грамоты и иногда путал иврит и идиш), допустил не самые корректные высказывания о последнем. Выглядело это тем более удивительно, что речь в статье шла о двойном шедевре, оформительском и смысловом – книге «Сихас хулин» Мойше Бродерзона. А она была написана – и написана прекрасно! – как раз на идише…
И последнее. Петербургский поэт, переводчик и изрядный знаток идиша И.Н., касаясь языкового выбора, сделанного отцами-основателями государства Израиль, математически точно доказывает ошибочность их расчётов. А затем, отбросив всякую научную бесстрастность, сообщает своё личное мнение об Элиэзере Бен-Иегуде и о том, как было бы прекрасно, кабы его энергию да направить в иное русло…
Автор этих строк принадлежит к поколению, у которого идиш – не родной язык, он выучен на курсах и семинарах. Равно как и иврит, который мы изучали в ульпанах. Знание еврейских языков было для нас необходимым для того, чтобы состояться в профессии, у кого какой: к примеру, я долгие годы работала с еврейским фондом крупной библиотеки, а мои коллеги выезжали в этнографические экспедиции, занимались литературоведением и т.д. Но погрузиться в иудаику, не привнеся в неё личного начала, невозможно – еврейская наука, в отличие от фундаментальных дисциплин, предполагает эмоциональное отношение к своему предмету. Поэтому каждый из тех, кто выбрал еврейскую тему в качестве главной, рано или поздно делает свой выбор, что ему ближе: иврит или идиш. Уважать можно оба языка, но по-настоящему любить – только один, я в этом глубоко убеждена.
И выставка книг, о которой я хочу рассказать чуть подробней, являет собой ещё одно подтверждение этому. Её название, где упомянуты иврит и идиш, само переведено на один из этих языков – угадайте, на какой. Ну, конечно, на тот, о котором ещё писатель Шолом Аш сказал, что это самый лучший на свете язык, потому что в идише понятно всё до последнего слова. И кстати о Шоломе Аше: он входил в число делегатов на знаменитой Черновицкой конференции 1908 года, провозгласившей идиш «одним из национальных языков евреев» и тем самым сильно повысившей его статус в обществе.
Софья Хаздан посвятила свою экспозицию 110-й годовщине первой Черновицкой конференции (впоследствии состоялось ещё четыре, но самыми значимыми оказались форумы 1928 и 2008 гг.). Фотографии всех трёх Софья поместила в витрины рядом с книгами, это привнесло в экспозицию идею преемственности поколений и собственно идиш-культуры.
Как уже говорилось, книг на еврейских языках непосредственно в собрании БАН немного. Поэтому фотографии знаменитых идишистов оказались более чем кстати. Не обошлось и без курьёзов: рядом с объёмистой монографией о поэзии Х.Н. Бялика улегся портрет… виленского прозаика Аврома Рейзена. А он всё-таки не Бялик. Сама Софья объясняет это как желание удивить посетителей настолько, чтобы они сразу прониклись темой экспозиции. Ведь выставку смотрели люди, достаточно далёкие от проблем еврейской улицы. И можно смело утверждать, что Софья нашла верный путь к их сердцам – именно к сердцам, а не к умам, потому что для исчерпывающе-научного раскрытия темы ресурсов БАН всё же оказалось недостаточно. А вот для эмоционального осмысления – в самый раз.
Не будем повторять официальный рассказ куратора о выставке – на сайте Библиотеки его может увидеть каждый. Перейдём лучше к тем редчайшим изданиям, что некогда попали в коллекции БАН, но пока ещё неизвестны широкой публике.
Первой назову книгу «Идиш» Рафаэля Мейера, изданную в Копенгагене в 1918 г. Автор, скромный библиотекарь сельскохозяйственного колледжа, по призванию был филологом и достиг в этой сфере больших высот, а специализировался на изучении языков германской языковой группы. В поле зрения учёного попал и идиш, который педантичный датчанин исследовал со всей возможной тщательностью. В России разворачивалась гражданская война, на Украине уже поднималась волна погромов, в Киеве была основана Культур-Лига, целью создателей которой было новое искусство на языке еврейских масс… Именно в это время датский учёный скрупулезно исследовал лексический состав и грамматические свойства идиша! Поразительно. Но думается, многое в книге Мейера может быть небезынтересно и сегодня.
Начиная с послевоеннных изданий, посвящённых идиш-культуре, анализ собственно языка происходит на фоне литературоведческих экскурсов – сквозь призму художественной литературы намного проще показать, насколько богат и выразителен идиш. На выставке представлены работы знаменитого филолога Уриэля Вайнрайха, написанные как раз в таком ключе.
Софья положила рядом с учёными трудами и сами художественные издания – прежде всего, произведения Шолом-Алейхема (к сожалению, не в оригинале, а в русских переводах, также как и «Рассказы раби Нахмана из Браслава» с комментариями Адина Штейнзальца). И ещё две книги, в своё время написанные по-английски, а ныне переведенные на русский язык: «Идишская цивилизация» Пола Кривачека и «Страна идиша» Довида Роскеса. Это очень разные книги. Кривачек, например, долгие годы служил на радиостанции ВВС, что наложило отпечаток некоторого популизма, а то и поверхностности на стиль его повествования. Поэтому, пожалуй, наиболее впечатляющим в этой книге стал эпиграф – фрагмент постановления Парламентской ассамблеи Совета Европы. В нём рекомендуется воздвигнуть подобающий монумент «…в память фактического уничтожения еврейской цивилизации в Европе». Эта формулировка свидетельствует о том, что современное общество осознало само многовековое присутствие евреев в Европе, их духовное и материальное наследие как целостную цивилизацию… Хотя бы и после того, как в ходе Второй мировой войны эта цивилизация была разрушена.
Довид Роскес несколько более оптимистичен. Но я вовсе не хочу лишать читателей «Мишпохи» удовольствия вспомнить его книгу – а тех, кто до сих пор не читал её, встретиться с нею, – хотя и не могу удержаться от соблазна привести любимую цитату: «…нужно достаточно безумия, чтоб поставить на заведомо проигрышную карту, чтоб пойти против истории, против легиона смерти, против, как кажется порою, Самого Бога, и все ради одной цели: вновь усадить идиш живым игроком за ломберный стол культуры».
При взгляде на следующий экспонат у меня ожили воспоминания о том, как в последние годы существования Советского Союза на волне настроений эпохи Перестройки то тут, то там, словно исполнение мечты Роскеса, стали возникать центры по изучению идиша. Это совпало со временем моей молодости, и мне очень дороги воспоминания о том, как с друзьями не без труда разбирали тексты, напечатанные на пишущей машинке с еврейским шрифтом, а то и написанные от руки. И вот я гляжу на учебник языка идиш для 8 класса средней школы, изданный в Киеве в 1990 г. Он именно такой – в нём целые страницы литографированного рукописного текста, кляксы вместо букв, оставленные машинкой с излишне свежей лентой… Учебник этот – истинное дитя своего времени: в нём встречаются и библейские рассказы, и трагические факты о еврейской культуре в СССР… У человека моего поколения книга вызывает жгучую ностальгию, но вряд ли кто-либо её оценит по достоинству, кроме моих ровесников.
За исключением названного учебника книг на идише в экспозиции не оказалось. Не потому, что куратор этого не хотела – просто в фонды БАН до сих пор не поступали книги на этом языке. Есть надежда, что положение изменится: на открытии выставки присутствовал в качестве почётного гостя директор еврейского общинного центра Санкт-Петербурга Александр Станиславович Френкель – один из главных «идишистов» нашего города. Он обещал передать в академическую библиотеку дублеты на идише из собрания своего центра и торжественно вручил первые экземпляры заведующей восточным отделом Татьяне Игоревне Виноградовой. Именно ей мы обязаны тем, что выставка украшена редчайшей книгой: «Словарь классического иудаизма» С. Нагакубо на японском (!) языке. Сей объемистый труд вышел в Токио в 2008 г.
Основной костяк выставки составили книги на иврите или исследования об этом языке. Внимательный читатель и здесь отыщет жемчужину – монографию Эйнара Бронно «Изучение морфологии и вокализма древнееврейского языка». Этот объёмистый том издан почтенным издательством Ф. Брокгауза в Лейпциге на превосходной бумаге. Написанная ещё перед войной, эта книга каким-то непостижимым образом вышла только в 1943 году, когда Германия вела ожесточенную войну, главным образом против всего, связанного с еврейством. Но по содержанию эта книга весьма специальная и очень академичная, равно как и несколько десятков других монографий и диссертаций, выставленных в витринах. Единственным исключением стал миниатюрный сборник основных грамматических правил иврита. Такие носили с собой репатрианты, дабы оперативно преодолевать трудности постижения языка, на котором им было предписано общаться.
Глядя на всё это, невольно проникаешься мыслью о том, что вот на идише была создана целостная культура, живая и непосредственная, а древнееврейский язык больше пригоден для изучения под микроскопом, нежели для жизни во всём её многообразии. Но даже будучи скорее идишисткой, я тем не менее с грустью вспомнила проникновенные стихи на иврите, и веселые песенки моей любимой певицы Хавы Альберштейн, израильские мультики к еврейским праздникам, которые обожает мой ребенок… Всё это, конечно, выходит за рамки серьёзной книжной выставки, но тут то самое эмоциональное начало, которое Софья Хаздан привнесла в идишский раздел экспозиции, восстает против её ивритского раздела.
Впрочем, куратор позаботилась и о неком синтезе двух начал. Экспозицию завершает витрина, где представлены книги на редких еврейских наречиях – ладино, горско-еврейском и персидско-еврейском. Правда, не очень понятно, какое они имеют отношение к противостоянию иврита и идиша. По-настоящему примиряет их книга Дана Бен-Амоса «Еврейская народная литература» (перевод с иврита Елены Носенко). В ней дается настолько исчерпывающая характеристика фольклора на всех языках, на которых говорили евреи со времен Рассеяния, что остается только сожалеть о небольшом объёме монографии. Тем более, что написана книга захватывающе-интересно.
Завершить рассказ о подборке книг, которые заставляют задуматься о многих наиважнейших вещах (ну, что ещё в качестве подарка на Пурим может преподнести библиотекарь?!) хочется цитатой из самой любимой книги Софьи Хаздан. Собственно, издание и книгой-то назвать трудно – это 4 странички со страстным призывом изучать древнееврейский язык, напечатанные в Одессе в 1912 г. Автор пишет: «Все мы скорее увлекаемся не силою доказательства, а тем, что нравится: этому мы и верим. Если нам нравится идея, то мы обосновываем её необходимость известными доводами. Как бы эти доводы не казались нелогичны пред объективной одежкою их, увлекающийся идеею верит и стремится с непреклонною волею осуществить ее; храбро борется со встречающимися препятствиями, и, в конце концов, смелый идеалист победоносно осуществляет свою идею…»
Пусть каждый поймёт эти слова по-своему. Ведь каждый делает собственный выбор. Каждый выбирает для себя…

КНОРРИНГ Вера,
Санкт-Петербург