22 июня 1941 года директор пионерского лагеря сумел увезти своих воспитанников из-под немецких обстрелов и довёз их до Каракулино.

Июнь 1941 года. Советские дети из ближайших населённых пунктов Литвы, Эстонии, Западной Белоруссии отдыхают в пионерском лагере в курортном городке Друскеники. В воскресенье, 22 июня, на западе слышится гул немецких бомбардировщиков, и практически сразу директор лагеря Самуил Маркович Певзнер поднимает детей и уводит на вокзал, тем самым спасая им жизнь.

Сегодня о Самуиле Певзнере говорят и пишут непростительно мало, хотя зарубежные журналисты давно окрестили его «удмуртским Шиндлером». Среди спасённых им детей были русские, украинцы, белорусы, литовцы, поляки, евреи, – словом, дети представителей разных народов СССР, проживающих на недавно присоединённых территориях. О подвиге этого человека и о том, как сложилась его судьба после войны, порталу IZHLIFE рассказал его сын Марк Самуилович Певзнер, ижевский врач.

Самуил Певзнер родился в Могилёве в 1910 году в семье лесопромышленника. В 1926 году семья перебралась в Ленинград, где молодой Певзнер был комсоргом ЦК ВЛКСМ по культуре и преподавал историю партии в хореографическом училище, которое в те годы возглавляла великая Агриппина Ваганова, легендарная артистка балета, балетмейстер и педагог, имя которой носит известная Академия русского балета в городе Санкт-Петербурге. Война застала Самуила Марковича в Друскениках, в детском лагере, куда его направили работать.

«22 июня 1941 года, когда стало ясно, что Германия напала на Советский Союз, Самуил Маркович сумел очень быстро сориентироваться и сделать всё для спасения воспитанников, – говорит Марк Самуилович. – Детям объявили, что все они идут в военизированный поход, и велели взять с собой одеяла, личные вещи и сухпайки».

«…И повёл нас строем Самуил Маркович Певзнер. Дошли мы только до вокзала, и никто уже не сомневался, что началась война… К дверям переполненных вагонов подойти не было никакой возможности. Нас, пацанов, затаскивали в окна вагонов старшие, пионервожатые, которые каким-то образом попали в вагоны. К вечеру 22 июня наш состав двинулся в сторону Гродно. Мы поняли, что нас везут домой, но в Гродно мост через реку Нёман оказался взорван, на той стороне были немцы и мы задним ходом поехали обратно… Из Вильнюса наш состав отправился в Минск. Было невыносимо жарко, не хватало продуктов, воды…»

Из воспоминаний воспитанника лагеря Петра Врубеля, которому в 1941 году было 9 лет.

Сам Самуил Маркович впоследствии писал:

«К шести часам утра они (фашисты. – Прим. ред.) уже были в деревне Лейпалингес, что западнее Друскининкая. Связь с Белостоком была прервана, не могли дозвониться до Вильнюса и Гродно. Мы получили указание об эвакуации всех детей, находящихся в пионерских лагерях на курорте Друскининкай. На небольшом Друскининкайском вокзале было несколько тысяч человек. Крики и плач оглашали вокзал и привокзальную площадь. Матери, рыдая, искали потерянных детей, малыши с плачем бегали по вокзалу, разыскивая родителей. Мы садили детей уже в переполненные вагоны, используя не только двери, но и окна. С огромным трудом были размещены дети Белостокского, Литовского пионерских лагерей и детского дошкольного санатория. В эшелон погрузилось около тысячи человек, многие забрались на крыши вагонов, а большинство осталось на вокзале, не попав в эшелон».

Крики и плач оглашали вокзал и привокзальную площадь

«Что случилось бы с этими детьми, если бы не вмешательство Самуила Марковича? – задает риторический вопрос Марк Певзнер. – Приведу лишь один пример. Часть из них приехали в Друскеники из западно-белорусского Белостока. Уже 27 июня этот город был захвачен нацистами, и больше 40 тысяч белостокских евреев оказались сначала в гетто, а затем – в лагерях смерти. Из 140 еврейских детей, спасённых Самуилом Марковичем и вернувшихся в Белосток после войны, своих родственников отыскали лишь четверо и только один смог найти маму».

Уже вечером 22 июня эшелон с детьми двинулся в сторону города Гродно, однако мост через реку Неман был взорван немцами, и кое-кто из взрослых пассажиров поезда потребовал вернуться назад и сдаться на милость нацистов. Однако Самуил Маркович применил силу оружия и буквально заставил машиниста вести состав в сторону Вильнюса.

Уникальность подвига Самуила Певзнера заключается в том, что это был единственный эшелон в истории Великой Отечественной войны, который вышел 22 июня 1941 года от западной границы СССР и дошёл до глубокого тыла без единой потери

«На восток они продвигались с огромным трудом, – рассказывает Марк Певзнер. – Отец вспоминал, что немецкие бомбардировщики временами проносились так низко над землей, что можно было разглядеть лица нацистов, им прекрасно было видно, что в поезде едут дети, и эти нелюди со звериным азартом устраивали охоту за ними. За небом тщательно следили: как только появлялись самолёты, поезд останавливался, и пассажиры разбегались, пытаясь спрятаться. Так повторялось не раз. Но каким-то чудом состав каждый раз оставался цел, и в пути ни один ребёнок не был ранен. А вот Самуила Марковича контузило и ранило в ногу и руку во время бомбёжки в Минске».

«Куда большевики дели сотни наших детей? О судьбе 400 детей не имеем никаких сведений… Из Друскининкая детей вывезли в первый день войны; как видно, несчастных куда-то далеко увезли. По имеющимся сведениям, детей гнали пешком».

Оккупационная газета «Новая Литва», июнь 1941 года.

«В этом поезде были не только дети, вывезенные из пионерлагерей, – подчёркивает Марк Самуилович. – Каждый раз, когда поезд останавливался на полустанках, местные жители буквально запихивали своих малышей в состав, чтобы спасти их от приближающейся войны».

На десятые сутки пути поезд прибыл на станцию Канаш в Чувашии. Здесь ребята в первый раз смогли организованно умыться. На станции в Казани их впервые за всё время пути накормили вкусным обедом и вручили подарки – сладости. Здесь же было принято решение везти детей в Сарапул, где встречающие буквально на руках вынесли эвакуированных из вагонов, накормили, отмыли в бане, а затем разместили в доме отдыха «Учитель».

«23 октября 1941 года мы сели на последний пароход и прибыли в Каракулино. Дождь, снег, слякоть, 3 км пешком в тапочках, полуботиночках до здания начальной школы, на территории которой сейчас располагаются благоустроенные здания Каракулинской школы-интерната».

Из воспоминаний Петра Врубеля.

Уже 20 июля, по постановлению Совета народных комиссаров УАССР, здесь для них организовали детский дом. Но помещения дома отдыха не были приспособлены к жизни зимой, и в октябре часть литовских детей разместили в селе Дебесы, а белостокских ребятишек отправили в Каракулино на пароходе «Амур». Самуил Певзнер поехал с ними.

Вместо ужасов Холокоста – мирное небо над Камой

Самуила Марковича назначили директором детского дома, он набрал воспитателей, организовал быт детей и возможность учиться. К концу войны детдом обзавёлся своим подсобным хозяйством: здесь были огороды, сады, 70 га пахотной земли, лошади, коровы, свиньи, овцы, куры, гуси, козы, кролики, пчёлы, три трактора, четыре автомобиля, картофелекопалка, картофелесажалка, зерноуборочный комбайн, сенокосилки и многое другое.

«В Каракулино дети из Друскеников жили до 1946 года, – говорит Марк Самуилович. – После этого часть из них вернулась на родину, в Белосток, который теперь принадлежит Польше, часть осталась в Советском Союзе. В результате судьба разбросала воспитанников по всему миру. Мой отец остался на Каме, женился на девушке по имени Бася, одной из тех, кто приехал в пионерлагерь из Белостока».

Марк и его брат Евгений родились в Каракулино и выросли на территории детского дома, учились и играли вместе с воспитанниками. Их не выделяли: если у воспитанников детдома не было велосипедов, то и мальчикам их не покупали. Кроме того, они прекрасно усвоили все неписаные правила детдомовцев: нельзя ябедничать, нельзя предавать своих и так далее.

«Мама почти не рассказывала о начале войны и их путешествии из Литвы в Каракулино, но вспоминала, что многие из спасённых детей практически не знали русского языка и пытались записывать русские слова, которые видели во время остановок поезда. И чаще всего это были два слова: «уборная» и «кипяток». Они думали, что это названия станций, и недоумевали, почему же они все одинаково называются?»

Марк Певзнер, сын Самуила Певзнера

Самуил Маркович был талантливым педагогом. Так, например, самое «страшное наказание» для его воспитанников заключалось в том, что провинившемуся приходилось находиться без дела в кабинете директора, а летом – на площадке рядом с ним, волей-неволей размышляя о своём поведении.

«И вот наступало время обеда, и Самуил Маркович говорил: «Сейчас пообедаешь, вернёшься и обратно встанешь». Тот ел, возвращался, а папа его спрашивал: «Ну, осознал, в чём твоя вина? А теперь иди», – вспоминает Марк Певзнер. – И повторно в кабинете уже никто не появлялся».

В первой трети 1970-х, когда оба сына Певзнеров учились в Ижевске, семья переехала в город, где Самуил Маркович, будучи персональным пенсионером федеративного значения, продолжал работать директором турбазы «Югдон».

Скончался он в 1991 году, но перед этим ещё успел собрать в Каракулино многих своих воспитанников за 32 года существования детского дома, который позже стал школой-интернатом. Были среди них и те, кого он спас из пионерлагеря в Друскениках.

Самуил Певзнер был удостоен звания заслуженного учителя РСФСР и заслуженного учителя УАССР. Также он был отличником народного просвещения СССР. А в 2017 году ему посмертно присвоили звание почетного жителя Каракулинского района.

Из статьи Елены Кардопольцевой