Листая старые газеты

Штерн Григорий Михайлович, род. 6.8.1900 г. в местечке Смела, ныне город Черкасской обл., в семье служащего. Член Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) ВКП(б) с 1919 г. Образование среднее. В Красной Армии с 1919 года. В Гражданскую войну военком полка и бригады. Окончил курсы усовершенствования высшего начсостава при Военной академии им. М.В. Фрунзе в 1926 г. и восточный факультет той же академии в 1929 г. В 1929-36 гг. состоял для особо важных поручений при наркоме по военным и морским делам (с 1934 г. – наркоме обороны СССР). В 1937-38 главный военный советник при республиканском правительстве в Испании 1936-39 гг.

С мая 1938 начальник штаба Дальневосточного фронта, руководил боевыми действиями войск в районе оз. Хасан в 1938 г. Командовал 1-й отдельной Краснознаменной армией. В 1939 г. возглавлял фронтовое управление, координировавшее действия советских и монгольских войск во время боев на р. Халхин-Гол.

За героизм и мужество, проявленное в боях с японскими захватчиками, 29.8.39 присвоено звание Героя Советского Союза.

Во время советско-финлянской войны 1939-40 гг. командовал 8-й армией. В январе-апреле 1941 г. генерал-полковник Штерн командовал Дальневосточным фронтом, затем начальник Главного управления ПВО НКО, член ЦК ВКП(б) в 1939-41 гг. Депутат Верховного Совета СССР 1-ого созыва. Награждён 2 орденами Ленина, 3 орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями. Необоснованно репрессирован. Погиб 28.10.1941. Реабилитирован 25.8.1954. Похоронен в Москве.

В 38 лет стал командармом 2 ранга, одним из самых молодых в этом звании.

На Хасане, недалеко от знаменитых высот Заозёрной и Безымянной, где вершили свой подвиг защитники дальневосточных рубежей, есть сопка Штерна. Смотришь от подножия высот и видишь, как плывёт она в синем мареве, как смотрится в зеркальной глади озера. Высота 194,0 – на топографических картах 1938 года. Там размещался командный пункт, с которого Григорий Михайлович Штерн руководил операцией по разгрому японских войск.

В горячую пору прибыл Г.М. Штерн на Дальний Восток. Его назначили начальником штаба Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), которой командовал Маршал Советского Союза В.К. Блюхер.

Из биографии Г.М. Штерна.

«В марте 1919 года поступил красноармейцем в 1-ю бригаду 2-й Украинской советской дивизии… – писал Г.М. Штерн. – В начале июня, не будучи официально членом партии (имел карточку сочувствующего), был назначен временно военным комиссаром штаба бригады, потом военкомом отдельного кавалерийского дивизиона… В рядах 2-й Украинской дивизии на разных военно-политических должностях участвовал в боях против петлюровских и григорьевских банд, против Деникина под Полтавой, Врангеля в Перекопской операции. Со 2-й дивизией, переименованной в 46-ю, вошёл в Крым…»

В 1937-1938 годах Григорий Михайлович – главный военный советник в республиканской Испании. Имя Штерна (генерала Григоровича) связано с успешным проведением Гвадалахарской операции, в ходе которой был разгромлен итальянский экспедиционный корпус, Харамской операции, операции под Брунете, Теруэлем.

На устах ещё было слово «Хасан», а Штерна уже ждал новый район боевых действий – Халхин-Гол.

Здесь надо сказать вот о чём. В руководстве со стороны Штерна требовалась особая деликатность. Ибо создалось своего рода двоевластие: непосредственно операцией занималось командование 1-й армейской группы во главе с Г.К. Жуковым. Но старшим по званию и по должности был Г.М. Штерн. Это не исключало осложнений в командовании войсками. Штерну хватило выдержки, такта, и не только по отношению к Жукову.

Из воспоминаний А.Н. Первушина, командира по особым поручениям при командующем фронтовой группой:

«В один из вечеров в районе нашей переправы через Халхин-Гол японцы провели внезапную атаку и, захватив первую линию наших окопов, вклинились в глубину обороны… В штабе армейской группы были представители наркома обороны – Г.И. Кулик, Н.Н. Воронов, Д.Г. Павлов. Старший среди присутствовавших, Кулик, как бы разговаривая сам с собой, сказал:

– Что же мы предпримем?..

Штерн повернулся к Жукову:

– Георгий Константинович, как далеко находится отряд пограничников?

– В десяти-двенадцати километров от переправы, не дальше.

– Надо поднять их по тревоге, посадить на машины – и к переправе. Удержать переправу во что бы то ни стало.

Затем обратился к Воронову:

– Николай Николаевич, я прошу вас принять участие в подготовке огня всей армейской артиллерии по вклинившемуся неприятелю. Огонь должен быть открыт с наступлением рассвета. А войска, расположенные в районе прорыва, нанесут затем контрудар и восстановят положение. Последние слова были обращены не столько к Жукову, сколько к Кулику, являясь ответом на его «Что же мы предпримем?» Через несколько часов обстановка в районе переправы была восстановлена…»

Спустя три месяца после окончания боев Г.М. Штерн обобщил их опыт в докладах на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) и Главного военного совета. Выводы легли также в основу монографии «Характер современной наступательной операции», написанной уже в 1940 году в Хабаровске. Сделанные прогнозы на массовое применение новых средств борьбы – танков, бронемашин, авиации – были подтверждены ходом Великой Отечественной войны.

29 августа 1939 года Штерн стал Героем Советского Союза одновременно с комкором Г.К. Жуковым.

В конце ноября 1939 года Штерн выехал в Сухуми, в отпуск, который не брал два года. На четвёртый день по телефону передали распоряжение К.Е. Ворошилова – немедленно приехать в Москву. Из Наркомата обороны Григорий Михайлович вышел командующим 8-й армией, ехать предстояло на советско-финляндский фронт.

Через неделю к прямому проводу командарма вызвал Сталин. «Ознакомился с вашим докладом на имя Ворошилова. Хорошо ли продуманы ваши предложения?» – появились слова на телеграфной ленте. «Хорошо», – передал Штерн. И снова – лента: «Завтра вечером в Москве доложите свои соображения».

Командарм вернулся из Кремля, окрылённый результатами своего доклада, добрым расположением к нему Сталина.

Наступление, к которому так настойчиво готовил войска Штерн, началось с рассветом 2 марта.

Нельзя не сказать о таком качестве Г.М. Штерна (об этом свидетельствуют все современники военачальника, оставившие о нём воспоминания), как высокая общечеловеческая культура. С ним легко работалось и подчинённым, и коллегам. Обратимся ещё раз к воспоминаниям А.Н. Первушина (в годы Великой Отечественной – генерал-майор, командарм):

«Было ему в то время 39 лет. Старше меня совсем ненамного, но казалось он мне – не годами, жизненным опытом своим – много старше. Он никогда не кичился своим положением. Своими всесторонними знаниями не только военного дела, но и искусства, литературы, истории. И он считал ниже своего достоинства выставлять это напоказ, лишь к месту, к делу высказывал свои познания».

О многом говорят и воспоминания адмирала Н.Г. Кузнецова, знавшего Штерна по республиканской Испании, по службе на Дальнем Востоке.

«Командование армией принял Г.М. Штерн. На первых порах меня беспокоило, как сложатся наши отношения на работе, выдержит ли наша дружба это испытание. Но и здесь работать со Штерном оказалось также просто и легко, как в Испании… К флоту Г.М. Штерн проявлял живой интерес».

Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов, знавший Штерна по боям в Испании и на Халхин-Голе, оставил о нём всего шесть слов. Но каких! «Талантливый общевойсковой командир, смелый, решительный и дальновидный».

Вот таким остался Григорий Михайлович в глазах своих современников.

Смолкла канонада на Карельском перешейке, и Григорий Михайлович возвратился на Дальний Восток. В начале июня его назначили командующим Дальневосточным фронтом. Планы перед собой наметил большие. Однако претворить в жизнь из задуманного удалось не всё. В феврале 1941 года Штерн был вызван в Москву. Ему предложили должность начальника Главного управления ПВО Наркомата обороны.

Начались поездки в западные округа. В то время приграничная территория страны была разделена на зоны ПВО, и требовалось со многим разобраться на месте. Беспокоило, в частности, снабжение частей новой техникой.

Напряжение в работе нарастало. Заходили разговоры о предстоящей войне…. Когда она начнётся, никто из работников Наркомата обороны не знал. Не знал об этом и генерал-полковник Г.М. Штерн. Однако ощущение надвигающейся опасности в нём жило постоянно. И телефонный звонок в ночь с седьмого на восьмое июня он связывал с нарастающей напряжённостью на западной границе страны.

…Звонок в дверь. Перед Григорием Михайловичем стоял дежурный по управлению. На секунду у Штерна запечатлелось его растерянное лицо. В следующее мгновение люди, находившиеся за дежурным, отбросили его в сторону и ворвались в квартиру. Штерн был моментально сбит с ног…

В гражданской одежде, со связанными руками уводили Григория Михайловича Штерна, Героя Советского Союза, члена Центрального Комитета партии, депутата Верховного Совета СССР.

Последние дни Г.М. Штерна… О них не то что писать, думать тяжело. Сохранился документ той жесточайшей поры.

«Акт. Куйбышев, 1941 год, октября 28 дня. Мы, нижеподписавшиеся, согласно предписанию Народного комиссара внутренних дел СССР, генерального комиссара государственной безопасности тов. Берия Л.П. от 18 октября 1941 г. за № 2756/Б, привели в исполнение приговор о ВМН (высшая мера наказания) – расстрел в отношении следующих 20 осуждённых: Штерн Григорий Михайлович…»

Вместе с ним погибли и многие другие участники «заговора». Часть из них, в том числе Б.Л. Ванников, К.А. Мерецков, были освобождены по указанию Сталина.

И ещё деталь. В акте сказано, что привели в исполнение приговор. На самом деле приговора не было, было указание Берии – расстрелять. Что и сделали в посёлке Барыш под Куйбышевом, где находился спецучасток УНКВД по Куйбышевской области.

…Г.М. Штерн погиб в звании генерал-полковника. В памяти же своего поколения он остался командармом Штерном, как стали его называть после боев на Хасане.

Майор А. Докучаев
«Красная Звезда»