Поэт, переводчик, член Союза писателей Беларуси и Союзного государства.

Автор семи книг поэзии и книги переводов.

Публиковалась в Беларуси, России, Украине, Казахстане, Германии.

Постоянный автор журнала «Мишпоха».

Писать – как пастись на лугу на зелёном:
В строку собирать всё – и липы, и клёны,
И дождик осенний, и старые листья,
И ветер полночный, и тайные мысли,

И давние были, и свет, и печали,
И всё, что шептали друг другу ночами…
Ещё – между тем – что сказать не хотели,
Но то, от чего прячем раны на теле…

***

Господи, скажи, куда мы катимся?
Подожди, хоть чуточку постой.
Пощади девчонку в алом платьице
И мальчишку с чёлкой золотой.

Мы явились в мир для светлой радости.
Так откуда взялся за плечом
И кружит там то ли демон яростный,
То ли ангел с поднятым мечом?

Господи, скажи, куда мы денемся,
Если души в пропасть упадут?
Звуком станем, эхом, тенью ли,
В мир пришедшие на несколько минут?

Нас несёт поток над бездной чёрною,
И шальной полёт неукротим.
Побратимы наши – птицы-вороны –
Слева, справа, сзади, впереди.

Мрак плотнее. Но сияют девственно
Звёзды, не давая нам упасть.
Господи, мы так ещё надеемся,
Силы мрака потеряют власть!

О ЛЮБВИ

Мой голос слаб. Он тише пушки.
Не слышен в шелесте ветвей.
А в мире пушки – не игрушки –
Грохочут с каждым днём сильней.

И горем пополам с бедою
Мне так не хочется дышать.
Кричу я: «Если дом построен,
Его не стоит разрушать!..»

Мой голос тих. Вобрав весь воздух,
Кричу я громче пушке: «Стой!
Мир для любви одной лишь создан!
Он не излечится враждой!»

Но голос глохнет в шуме брани,
Где бьются и король, и шут…
Как много их, что сердце ранят!
Как мало о любви поют!

***

Если даст Господь
Сохранить сей мир,
Я пойду плясать,
Закачу я пир.

Если даст Господь
Средь огня и ссор
Опрокинуть ложь,
Сокрушить разор;

Если даст Господь
Всё перебороть,
Укрепит мой дух
И поддержит плоть;

Если даст Господь
Всё перетерпеть –
Победит любовь
Горе, зло и смерть.

И пойду я в сад,
Где сидит мой Бог…
Даст нам сил Господь
Перейти порог?..

***

Мы говорим на разных языках.
Ты – всё ещё на языке душевной лени,
А я – на лёгком выдохе весеннем,
Не тающем в высоких облаках.

И, поклонившись полю в васильках,
Я поутру с гвоздя снимаю лиру.
Ты рукотворным молишься кумирам.
Мы говорим на разных языках.

Но если лгать меня заставит жизнь,
Когда завянут васильки во ржи,
А вечер упадёт, убог и сир,
Я не войду в твой горделивый терем.

Но пусть в твоей душе проснётся мир,
Который мной однажды был утерян.

***

Я уже не жалуюсь,
Я уже не плачу,
У меня для жалобы
Кончились задачи.

С той поры, как надвое
Горе раскололось,
Появилась надобность
Силой мерить голос.

Появилась жадная
Жажда стать смелее.
Я теперь не жалуюсь,
Я теперь жалею.

***

Тихий, тихий, тихий лес
Переполнен гулом весь:
Шумом ветра, пеньем птиц,
Тайным шелестом страниц

Жизни, выпитой до дна,
Той, где с нежностью – вина,
Где со счастьем тень потерь
В общую заходит дверь,

Где любви последней взмах
Горькой горечью пропах,
Где надежд обманных боль
Сеет, сеет в сердце соль…

***

И я его люблю,
И любит он меня.
И я его гублю,
И он мне не родня.

И я давно не с ним,
И он роняет вздох.
Он был неотделим.
Он раньше был мой бог!

Как был он мной любим! –
Почти до забытья…
Он – вечный пилигрим.
Я – вечное дитя…

***

Всё хорошо. Только зябко немножко.
Снег голубой за окном серебрится.
Лучше присядем с тобой на дорожку.
Ну а потом разлетимся, как птицы.

Ну а потом разбежимся по свету
В разные стороны, в разные дали.
И позабудем прекрасное лето.
Даже и осень припомним едва ли.

Всё слишком поздно.
Мороз белым мелом
Тонко выводит на стёклах узоры…
И наглядеться-то мы не успели…
Поздно доказывать… Не о чем спорить…

***

И ночи длиннее, и дни всё короче,
И время течёт многоточием строчек.
Несказанность мыслей,
невстреченность взглядов.

Уже наши руки в плену снегопада.
Как белою вьюгой одетые зданья,
Давно наши души обложены данью –
За несоответствие сказки и были,

За то, что не сделали, не долюбили,
За то, что открытий свершить не успели,
За то, что метут кружевные метели,
За то, что сердца от ошибок устали…

Но что же поделать? Сердца не из стали.
Их хрупкая ткань, не привыкнув к неволе,
Кричит, перечёркнута острою болью.
А впрочем, быть может, диагноз не точен
И много ещё впереди многоточий...

***

В себя вобрала я так мало, так мало:
Два крика всего над простором причала,
Два чаек рассказа, гортанных и важных,
Да моря ночного дыханье и влажность.
В себя вобрала я так много, так много:
Две тихих слезинки о жизни убогой,
Мгновение сна – от рожденья до тлена.
И нежность. И боль.
И бездонность вселенной.