Неразгаданная тайна Вадима Козина

Поиск по сайту журнала:

Я решил вам отправить фотографии, сделанные мною лично, в период совместного музицирования с Козиным в Магадане, кроме того, копии некоторых документов, которые мне достались случайно от одной дамы, поклонницы его таланта, имеющей в те времена доступ к оставшимся в Магадане спецархивам.

Хотелось бы, чтобы мои воспоминания сохранились.

После Тегеранской конференции, где Вадим Козин по распоряжению Сталина, выступал на дне рождения Черчилля, артист вскоре после возвращения в Россию был арестован. И прямой путь в Магадан в лагеря.

Вадим Козин так и не был реабилитирован при жизни, хотя после поездки Иосифа Кобзона в Магадан и трансляции по Центральному телевидению, на 90-летии Козина, Кобзон клятвенно пообещал помочь ему в решении этого вопроса. Бедный артист ждал этого всю жизнь, однако, увы, так и не дождался...

Ту самую поездку И. Кобзона на 90 летие Вадима Козина – организовал мой друг – директор Магаданской филармонии Владимир Рубан. Он руководил там филармонией более 20 лет, а в начале перестройки перехал в Москву, где работал директором Агентства по организации гастролей.
Рубан когда-то начинал на манеже цирка, в качестве партнёра клоуна Карандаша /Румянцев/, потом окончил юридический институт, и далее много лет руководил филармониями.

Он по мере сил заботился о Козине, понимая его значимость для русской культуры. В середине 70-х, через своего приятеля Махмуда Эсамбаева добился разрешения на проведение десяти концертов Козина в столице в ЦДРИ, однако, концерты были отменены безо всяких объяснений, простой телеграммой из Министерства культуры... Хотя к тому времени, мы с Вадимом Алексеевичем ежедневно репетировали, готовясь к предстоящему событию, которое могло бы стать поводом для последующей реабилитации артиста. Однако, увы, чуда не произошло.

В процессе общения, Козин рассказал мне, как по прибытию в Маглаг, следователь сорвал с лацкана его пиджака платиновую звезду, с крупным изумрудом посередине, подаренную лично Сталиным, за то самое выступление на Тегеранской конференции , и сказал: «Тебе эта побрякушка не понадобится, подарю жене на 8 марта».

…Перебираю старые фотографии. Магаданские чиновники вместе с Иосифом Кобзоном и Володей Рубаном. На одной из фотографий, одинокий юбиляр, до которого никому нет и дела. За ним с сочувствием наблюдает человек – это бизнесмен, бывший боксёр Володя Коган, который в начале перестройки, в самые трудные времена поддерживал Козина не только морально, но и деньгами.....

«Красные чернила в МАГЛАГЕ»

Ещё один маленький штрих к жизни узника Маглага и его портрету. Уважаемые читатели, как вы понимаете, я уже в почтенном возрасте, и не хочу последнюю маленькую тайну Вадима Козина, с которым мне посчастливилось много лет музицировать, общаться и слушать его откровенные рассказы о пережитом – уносить с собой на небеса.
Этот секрет его жизни, как вы прочитаете далее, нашёл меня случайно, в период моей работы на сцене Магаданского ресторана «Астра», в 70-е годы, того самого ресторана, что находился в самом конце ул. Горького, за второй школой, и зданием УМТС.

Расскажите об этом каждому, кого волнует жизнь и творчество «Опального Орфея». Это один из бриллиантов нашей и мировой культуры – исполнитель и автор многочисленных песен-жемчужин в жанре русского романса.

Именно Вадим Козин, как никто другой, – прославил Магадан своим проникновенным романсом «Бульвары Магадана».

Каждому, кто прочитает до конца, и разместит мою публикацию для обозрения другим нашим читателям – искреннее спасибо.

Из миллионов несчастных сидельцев колымского Маглага – это был, без преувеличения, – самый достойный, незабываемый артист, который до конца своих дней оставался истинным патриотом России, глубоко верующим христианином, прославляющим северные красоты, и город своего невольного заточения – Магадан.

Я уже писал ранее про «Астру» после капитального ремонта. Старое здание с 4-х метровыми потолками, построенное пленными японцами, преобразилось, и привлекло большое внимание горожан. Новый, оригинальный интерьер работы Львовской бригады строителей, – безусловно, привлёк большую и нескончаемую вереницу жителей города.
Цены, в ту пору, были вполне доступными, и наш оркестр единственный в городе, работал ежедневно, без выходных дней.

Приходили постоянные посетители, но иногда, появлялись и редкие гости.

Для нас, музыкантов – это была привычная работа с публикой. Постоянных посетителей знали в лицо, и, при появлении такого знакомого, ещё в вестибюле, – со сцены уже звучала его любимая песня.

Примерно в 1976 -1977 годах, к нам вечерами, несколько раз заходил немолодой уже мужчина, лет за пятьдесят. Как правило, приходил он в сопровождении дамы, намного моложе, и, как правило, просил столик в банкетном зале. Запомнился мне тем, что был совершенно седым, как раньше говорили: «Седой как лунь». Я ещё подумал тогда, может быть он альбинос. Помнится, что всякий раз, он просил через официанта исполнить один из романсов Вадима Козина «Осень», хотя, для тех времён, подобные романсы заказывали крайне редко.

На сцене стояло пианино, на котором я в течение вечера, иной раз что-то играл, и, конечно же пел. Как-то раз, во время паузы оркестра, – этот гость попросил меня подойти к их столику.

Разговорились, он спросил, где я учился, и поведал, что является большим поклонником творчества Козина. Я ответил, что музицирую с В. А., давно с ним знаком, и, мы как раз готовим программу его 10-ти выступлений в Москве, в ЦДРИ, согласованную с Министерством культуры, через Махмуда Эсамбаева, усилиями директора филармонии В. Рубана.

Гость удивлённо покачал головой и заметил: «Не думаю, что такие концерты могут состояться, Козин для сцены давно вроде изгоя. Он вне игры»…

Это был наш первый, короткий диалог, и я пошёл работать дальше. Впоследствии, при появлении этого человека, я, в паузах, несколько раз с ним общался. Он рассказал, что по службе был куратором Культбригады Магаданского лагеря, а с Козиным знаком лично, и заметил, что однушка у театра Горького, была предоставлена В.А. не без его помощи...
Но самое интересное прозвучало дальше. Когда спутница моего собеседника, однажды, отошла по своим делам в вестибюль, он, разоткровенничался, и рассказал «по секрету», что каждый артист «Культбригады Маглага» обязан был ежемесячно писать отчёты о том, что происходит в коллективе, в произвольной форме. «Меня удивило то, – продолжал мой собеседник, – что Козин попросил у меня ручку с красными чернилами, которая была тогда для пометок лишь у оперов. Он, (Вадим Козин), утверждал при этом, что для верующего человека, вроде него, – писать подобные кляузы – это то же самое, что написать собственной кровью. Мы считали это причудой, и разрешали Козину такую вольность, уважая его заслуги и талант», – закончил свой рассказ мой собеседник.

Должен добавить, что те самые концерты, о которых я написал выше, так и не состоялись без объяснения причин. Их просто отменили одним телефонным звонком из Москвы – директору филармонии.
На очередной репетиции с Козиным, я с юмором рассказал ему о тех случайных встречах в ресторане, и спросил про «красные чернила». Вадим Алексеевич коротко ответил, что узнал по моему описанию того самого гостя, и заметил, что очень многим ему обязан.

Про «красные чернила» промолчал, просто улыбнулся, очевидно, вспоминая пережитое, и перевёл разговор на другие темы.

Я вспомнил этот случай много лет спустя, и считаю необходимым рассказать об этой нераскрытой тайне в судьбе певца.

Если когда-нибудь, архив «Опального Орфея» будет открыт и доступен для изучения, мы сможем узнать эту правду о нём.

Именно в тех закрытых архивах, наверняка хранятся те самые «отчёты» – собственноручно написанные красными чернилами рукой В.А.

Хотя, с момента его смерти, уже прошло почти четверть века, было бы вполне логично архивы Маглага сделать доступными для всех.
Время уходит быстро и безвозвратно.

Вадима Козина у нас в России, будут вспоминать всё меньше и реже. Однако его незабываемый тенор, проникновенный тембр, и его романсы – останутся в памяти не только у нас в России, но и во всём мире, как и сам удивительный жанр «Русский романс» последним носителем которого был незабываемый маэстро Вадим Алексеевич Козин.

Колымской вьюги вой

Все магаданцы помнят Вадима Козина, который даже находясь в Колымской ссылке, – культ.бригаде, будучи пожизненным пленником Маглага, продолжал создавать красивые романсы о любви, в том числе восхваляя красоты Севера и даже придумал «Магаданские бульвары», /один из его романсов так и называется/.

«Король Русского Романса», как позже его окрестили в качестве последнего автора этого удивительного жанра, – на самом деле был очень одиноким и униженным человеком, которого по чьему-то доносу, в одночасье из Народного артиста и кумира миллионов фанатов по всему миру, – превратили в обычного зэка, отправив прямо со сцены подальше, – в суровую колымскую ссылку. Открытого суда, как такового, над В. Козиным не было, приговор огласила какая-то комиссия, по типу «тройки» 37-го года, вскоре после его триумфального выступления на Тегеранской конференции глав государств, где он пел с известными тогда всему миру Марлен Дитрих и Морисом Шевалье.

Козин писал всё от души, искренне, или оставался в глубине своей души загнанным в угол своего вечного заточения пленником, у которого всё же, иной раз, прорывался голос его собственной правды и страхов?

Представьте себе, что мне довелось однажды, когда мы собрались музицировать в середине 70-х, обнаружить на его столе, на котором частенько царил лирический беспорядок, наброски нот и мелодий, или слов к ещё ненаписанным романсам, текст, от которого меня словно окунули в холодную прорубь...

Я прочитал мельком содержимое на обрывке тетрадки, и спросил с удивлением – это что, новый романс?

Он немного смутился, махнул безнадёжно рукой куда-то в сторону, и тихо ответил: «Порви это и выброси в мусорное ведро. Так, ночью дурным сном навеяло, набросал такое, сам не знаю для чего».

Я попросил его разрешения переписать тот текст на память, заранее понимая, что оригинал, так или иначе придётся уничтожить.

Он разрешил, попросил только никому это не показывать.

Понятно, что записку, написанную собственноручно, да ещё с таким текстом, не подарил бы никогда.

Стрессы Маглага и пережитого в течение долгих лет жили в нём постоянно.

Спустя годы, я обнаружил тот самый текст в моей папке среди архивных фотографий и записей прошлого.

Десятки самых лучших лет

Остались в царстве тьмы

Судьба пробила мне печать

«Зловещей Колымы».

Прутом калёным выжигал

Господь в душе моей, –

Десятки ран, следы от них