29 сентября исполнилось 85 лет чемпиону мира, четырёхкратному победителю чемпионатов СССР, заслуженному мастеру спорта Республики Беларусь Аркадию Мироновичу Плакхину. Несмотря на почтенный возраст, минчанин продолжает выступать в турнирах, причём нередко составляет конкуренцию более молодым соперникам в борьбе за высокие места. Также Аркадий Миронович передаёт свои знания и опыт юным шашистам. Поговорили с юбиляром о его долгом спортивном пути.

— Вы до сих пор играете, и очень неплохо, в чемпионатах Беларуси и других турнирах. Как вам это удаётся?

— Я просто играю, когда есть возможность. В этом году сыграл в турнирах в Минске, Орше, Марьиной Горке. Свободное время стараюсь уделять шашкам. Держу себя в форме: помогаю детям в минской СДЮШОР, сам что-то посматриваю.

— А как вы начали заниматься шашками?

— Я играл дома с братом Гришей, у него второй разряд был. Помню, у нас была какая-то книжка Слёзкина.

В сентябре 1953 года проходило первенство Полоцка среди взрослых. Я пошёл туда с братом посмотреть. Один из участников не пришёл, их осталось 13. И Гриша попросил включить меня, сказал, что уже есть третий разряд. Председатель спорткомитета отказывался, говорил, что ребёнку во взрослых соревнованиях играть нельзя ни в коем случае. Но как-то его уговорили и меня в чемпионат включили.

Играло два перворазрядника, остальные со вторым и третьим разрядами. И я выиграл все партии. Городская газета написала, что произошла сенсация, пятиклассник стал чемпионом города. Я такой гордый был после победы. Мне присвоили второй разряд.

Буквально через месяц прошло первенство Полоцкой области (Полоцк тогда был областным городом, перестал им быть в начале 1954 года), я снова выиграл. В этом первенстве играл Георгий Ефимович Иванов, подполковник в отставке. Он на меня обратил внимание, взял под свою опеку. У Иванова был первый разряд, играл он в основном по переписке. Иванов жил за Двиной, я к нему ходил, помогал анализировать партии. Он втянул меня в игру по переписке. Сначала это были неофициальные, рядовые турниры. Иванов был их старостой. Я получил первый разряд.

В январе 1954 года я впервые поехал в Минск. Дом пионеров Полоцка играл в традиционных соревнованиях школьников областей республики, проходили они во Дворце пионеров. За Минск в турнире играли Геллер, Клейнберг, Вашкевич. Я впервые увидел Аркадия Рокитницкого, Израиля Бельского, Ваню Степанова. С последним сыграл в сеансе, проиграл. Степанов только вернулся с первого Всесоюзного турнира по стоклеточным шашкам.

После возвращения в Полоцк я продолжал играть по переписке. В декабре 1954 года Полоцку дали одно место в республиканском первенстве общества «Буревестник». Самовольно, не согласовав с директором школы, я поехал в Минск. «Буревестник» тогда располагался в здании фабрики-кухни, а играли мы недалеко — в кинотеатре «Новости дня». Участвовали Файнберг, Пономарёв, Третьяков. Я — 14-летний пацан, мне на стул доски подкладывали, чтобы до шашечной доски доставал. Но занял первое место, сделав три ничьи (с вышеперечисленными игроками) и 11 партий выиграв. Норму первого разряда перевыполнил на 3,5 очка.

В юношеском первенстве республики 1955 года мы поделили первое место с Мариком Геллером. В следующем году на таком же турнире я сыграл без особых успехов, но меня вызвали в Минск на сбор перед командным юношеским первенством Советского Союза в Ростове. Тогда наша команда выиграла. Я планировался в её состав, но вместо меня поехал Гракович. Всё из-за моей глупости. Была такая Смолякова, даже сейчас помню её фамилию. Она сказала, что в Ростове на мандатной комиссии будут смотреть успеваемость, с собой нужно взять аттестаты. А у меня были одни тройки: я увлёкся шашками и начал плохо учиться. И эта Смолякова отправила меня домой. Так я не попал в команду.

В 1957 году я снова поделил с Геллером 1-2-е места в юношеском первенстве республики. В августе поехали на первенство СССР среди юношей в Винницу. Геллер стал чемпионом Союза среди юношей по стоклеткам. А я поделил 1-3-е места со Щёголевым и Афанасьевым из Калинина, подарили настольные часы. Там я подружился с Абациевым и Щёголевым.

После этого турнира мне присвоили кандидата в мастера. Тогда нужно было набрать три кандидатских балла. Первый балл дали за первенство республики среди юношей, второй — за пятое место в чемпионате БССР по стоклеткам, третий — за Винницу. Помню, Геллер мне прислал открытку с текстом «Поздравляю с присвоением кандидата в мастера».

За год до этого Иванов договорился, чтобы меня включили в чемпионат СССР по переписке, который игрался с 1956-го до марта 1958 года. Я занял третье место. Тройку призёров допустили в полуфиналы Союза за доской 1958 года: Агеенко попал на тот, который проходил в Горьком, Геллер — в Таллине, а я — во Фрунзе.

Наш спорткомитет денег на поездку во Фрунзе мне не дал, пообещал прислать туда переводом. Родители одолжили у кого-то, и я поехал. До Москвы добрался поездом, там меня встретил Щёголев, а переночевал я у Абациева. И потом четверо суток ехал до Фрунзе. За это время съел только семь пирожков, не было денег.

Приехал во Фрунзе, на вокзале пошёл в справочную узнавать, где расположена спортивная организация. Там встретил Петю Попова из Риги, с которым играл по переписке. В итоге с ним я поделил 2-3-е места, набрав «+5» и выполнив норму мастера спорта. Выиграл полуфинал минчанин Денис Гордевич, пошла игра у него.

Так я вышел в дебютный для себя финал первенства Союза. Это был 19-й по счёту чемпионат, он проходил в феврале 1959 года в Минске, играли во Дворце пионеров.

Интересно, что в первенстве Союза я дебютировал раньше, чем в чемпионате республики по русским шашкам.

На открытии Рокитницкий нам с Геллером вручил удостоверения и значки мастеров спорта. Для меня это стало неожиданностью, я даже не знал, что мне присвоили мастера. Но жеребьёвка нас не пожалела. В первом туре я попал на Цирика, а Геллер — на Блиндера.

Я хорошо начал, после восьми туров шёл «+3». Но у меня ещё не было опыта игры в таких турнирах. Проиграл Святому и в итоге поделил 4-5-е места. Для дебюта это было неплохо.

— Тогда как раз начали проводить командные чемпионаты Советского Союза.

— В сентябре 1959 года меня вызвали в сборную БССР для участия в первом командном чемпионате Союза в Харькове. Там были интересные моменты. Ради командного результата на собрании сборной решили так: поскольку Берлинков в чемпионате СССР 1957 года сыграл надёжно — проиграл только одну партию, хотя мастером ещё не был, то посадим его на первую доску, где играют все сильнейшие. В итоге расстановка была такой: Берлинков, я, Геллер, Гордевич и Ковзан на женской доске. Но у Берлинкова играла не пошла, сыграл «–5», Геллер за голову хватался. Мы поделили 4-5-е места с Украиной. Хотя неожиданно выиграли у них личную встречу со счётом 3,5-1,5: Берлинков сделал ничью с Цириком, Гордевич и Ковзан выиграли. А победил тогда Ленинград.

В 1960 году командный чемпионат СССР проходил в Таганроге. Была уже доска в стоклеточные шашки, за нас играл Шавель. Юра Третьяков был сильным кандидатом, играл в силу мастера. Думали, как помочь ему выполнить мастера. На первой доске играли «волкодавы», но ничью он был способен сделать. Решили меня снова на вторую доску посадить, а на первую – Третьякова. И вот идёт он на выполнение мастера, в последнем туре играет с Зеликманом из Армении. Ничья устраивает обоих, Зеликман её предлагает, но Третьяков отказывается. Потом он сказал, что хотел перевыполнить норму, чтобы не было вопросов. А в итоге проиграл и так и не выполнил норму. Я на второй доске набрал «+8». В тройку мы снова не попали.

Потом в составе сборной БССР я дважды выигрывал Кубок Союза: в 1974 году в Оренбурге и в 1980 году в Измаиле.

— В конце 1959 года вас призвали на службу в армию.

— После командного чемпионата СССР в Харькове я вернулся в Полоцк, и через неделю меня призвали. Попал в Брест, там уже служил витебский шашист Лёнька Семёнов. Потом меня перевели в Слоним, но там я долго не пробыл, направили в Минск. Там служил возле камвольного комбината. Хорошо было, разрешали участвовать в соревнованиях.

В начале 1960 года меня отпустили на чемпионат СССР в Тулу. Перед последним туром я шёл с отрывом пол-очка, за мной — Цирик, который играл с Лаудером из Эстонии. Тот в хвосте, но при его ничьей с Цириком я становлюсь чемпионом чисто, без дележа. Я пошёл готовить Лаудера, показал Обратный тычок. Мы с ним раз пять повторили. Лаудер сыграл по варианту, на доске уже стояла ничья. А тогда играли с контролем 1 час на 15 ходов. Что делает Цирик? В цейтноте ставит два лишних прочерка, и Лаудер подумал, что ходы сделаны. Цирик потом оправдывался, что поставил эти прочерки нечаянно. В итоге у нас с ним получился делёж. Летом мы в Киеве сыграли матч из шести партий — все закончились вничью.

Военная служба тогда проходила три года, но я прослужил меньше. В середине 1961 года вышел приказ министра обороны о сокращении Вооружённых сил на 1,2 миллиона человек. Я попал в список на сокращение. Получается, что отслужил около двух лет.

По окончании службы просил направление, чтобы остаться в Минске. Не дали: мол, не имеем права — раз призвался из Полоцка, нужно туда возвращаться.

Шашки входили в программу Сельских игр СССР, которые тогда котировались. Председателем белорусского общества «Урожай» был Некрасов, деловой мужик с хорошими связями. Он взялся за мою прописку. Тогда же нельзя было просто так прописаться в Минске, только с разрешения ЦК партии. Мне повезло, что, ещё когда служил, стал чемпионом СССР, иначе бы вариантов прописаться в Минске не было бы. Только если жениться.

Некрасов ходил к председателю спорткомитета БССР Ливенцеву. Меня включили в список спортсменов, который направили в ЦК партии. Он шёл по инстанциям долго, четыре месяца, но всё-таки мне дали разрешение на прописку. А прописываться было негде, нужно было девять квадратных метров достать. Юрка Файнберг помогал мне. Нашли такое место, где прописали, но я там не жил ни одного дня.

После получения прописки меня сразу простым работягой взяли на радиозавод, который позже стал называться «Горизонт», чтобы усилить шашечную команду. Там уже работали Шавель и Эльтерман. Три месяца я работал в цеху в ночные смены. Жить было негде, снимал угол за 10-15 рублей в месяц. Потом дали общежитие от завода. Там я отработал до выхода на пенсию в 2001 году.

— Вы играли и в стоклеточные шашки.

— Впервые я сыграл в стоклеточные шашки в начале 1957 года в чемпионате Витебской области, играли известные Семёнов и Степанов. Я опередил их и победил.

Через полтора месяца первый раз сыграл в чемпионате БССР по стоклеткам в Минске. Клуб тогда находился на Круглой площади (сейчас это площадь Победы), в подвале, было две комнаты. Играли Шавель, Туллер, Семёнов, Степанов, Геллер. Я занял пятое место: четыре партии выиграл и 11 ничьих.

Так получилось, что в чемпионате республики по русским шашкам я дебютировал на три года позже, чем по стоклеточным, — в августе 1960 года.

В стоклетки у меня неплохо получалось. В 1961 году, ещё находясь в армии, завоевал право сыграть в полуфинале Союза. Поехал в Кировоград. На старте мне подряд попали Коган, Звирбулис, Агафонов, Сретенский и Гуляев. Со всеми сыграл вничью. А после этого выиграл пять партий кряду и попал в финал Союза.

Вскоре в «Советском спорте» вышла большая статья об изменениях в спортивной классификации. В шашках вводилось звание «Гроссмейстер СССР», для получения нужно было завоевать два балла в течение четырёх лет. Федерация шашек Союза приняла решение, что нужно выбрать один вид шашек. Соревнования по русским и стоклеткам стали проводиться одновременно. Я выбрал русские шашки и на финал Союза по стоклеточным не поехал. Трудно сказать, было это моей ошибкой или нет. Хотелось завоевать новое звание.

Поехал в Таганрог на финал по русским, он проводился по швейцарке. Но не попал даже в тройку. В следующем финале в Харькове в 1962 году играл здорово, но стал только третьим.

— Гроссмейстером СССР вы стали в 1975 году, только после четвёртой победы в чемпионатах страны.

— Система присвоения гроссмейстера менялась. Со временем уже не два раза за четыре года нужно было стать чемпионом Союза, а занять один раз второе место, второй раз — третье. В 1965 году в Лиепае мы с Абациевым поделили 3-5-е места. Нам присвоили по одному баллу. Предыдущие баллы у меня пропали, нужно было выполнить второй балл. В 1967 году чемпионат СССР проходил в Алма-Ате. Мы с Абациевым снова делим, на этот раз 2-3-е места. Я уже вздохнул с облегчением. После присвоения гроссмейстера хотел попробовать что-то в стоклетках показать, в 1966 году я стал чемпионом БССР по ним.

Но случилось непредвиденное: Литвинович, который нас с Абациевым опередил и стал чемпионом, не пришёл на закрытие — «загудел» в гостинице. Могло пройти тихо, но в это время в гостинице жила иностранная делегация. Пошло письмо в спорткомитет. В итоге федерация дисквалифицировала Литвиновича на три года, а нам с Абациевым не присвоили по второму баллу.

В 1972 году я третий раз стал чемпионом Союза, в дележе. Это был год 50-летия образования СССР. Многих спортсменов представляли на присвоение различных званий. Белорусский спорткомитет решил ходатайствовать о присвоении мне звания гроссмейстера по совокупности успехов. Мне отказали, начальник отдела шахмат и шашек союзного Спорткомитета Батуринский в разговоре сослался на классификацию. Я пошёл на приём к заместителю председателя Спорткомитета СССР Ивонину. Он тоже сослался на классификацию.

Было обидно. Ведь некоторым шашистам присвоили гроссмейстера, хотя они требования классификации не выполнили.

Через два года я снова стал чемпионом СССР, уже четвёртый раз. А классификация снова поменялась, и балл я не получил, так как не было трёх гроссмейстеров в чемпионате.

И здесь мне помог случай. В конце 1974 года Ивонин приехал в Минск по работе, с ним поговорило руководство нашего спорта, объяснило ситуацию: человек выиграл четыре первенства страны, а ему не присваивают. Как такое может быть? В итоге в Москве решили присвоить звание гроссмейстера чемпионам Союза 1974 года — мне и Агафонову, который выиграл стоклетки. Хотя у него была только одна победа в чемпионатах СССР.

— Знаю, что есть интересная история о том, как вам выделяли квартиру в Минске.

— В 1963 году в Лиепае я второй раз стал чемпионом СССР. И мне лично поздравительную телеграмму прислал второй секретарь ЦК партии республики Пётр Миронович Машеров.

На тот момент я уже стоял в очереди на квартиру. Мне один умный человек подсказал, что раз я получил личное поздравление от Машерова, то нужно попробовать попасть к нему на приём и решить жилищный вопрос. Машеров среди прочего курировал спорт, знал спортсменов и хорошо к ним относился. Звоню его помощнику Евгению Константиновичу Касперовичу, прошу меня записать. Через какое-то время он перезванивает: «Ничем не могу вам помочь. На два ближайших месяца всё расписано, ничего не могу сделать. Я знаю, что все спортсмены ходят только по квартирным вопросам». Я проявил настойчивость. Касперович пообещал доложить Машерову и сказал перезвонить через час. Перезваниваю с проходной в 12. Касперович: «Вы родились в рубашке. В три часа Пётр Миронович вас примет». Я быстренько с работы сорвался, переоделся в костюм и поехал. Как сейчас помню, это было 14 ноября 1963 года.

Войдя в кабинет, я поблагодарил за поздравление, мы начали разговаривать. Машеров был в хорошем настроении: он любил футбол, а минское «Динамо» тогда приближалось к «бронзе» чемпионата Союза. Я рассказал про себя, про свои успехи. Пётр Миронович спрашивал про нашего молодого шахматиста Купрейчика. Всего мы беседовали 19 минут.

Я рассказал, что живу в общежитии. Машеров сначала предложил мне комнату, но я отказался. В итоге он пообещал решить вопрос с квартирой. Но я не рассказал Машерову, что у меня мать-героиня, 11 детей в семье. Возможно, вопрос решился бы быстрее. А так я ждал больше года, получил однокомнатную квартиру в феврале 1965-го. В ней живу и сейчас.

В следующем году случилась интересная история. Союзные Сельские игры проходили в Таджикистане, в городе Курган-Тюбе. Я уже перешёл из «Урожая» в общество «Красное знамя», но меня пригласили поехать тренером. На турнир мы должны были вылететь в последний день чемпионата БССР по стоклеточным шашкам. Я хорошо шёл, претендовал на первое место. Мою партию с Гантваргом перенесли на 12 часов дня. Я защищался, как-то вырвал ничейку, и на такси мы поехали в аэропорт. И я улетел, не зная, какое место занял, так как остальные партии последнего тура еще не сыграли.

Недели через полторы мы вернулись в Минск. У слонимского шашиста Вани Мелешко автобус был утром, я пригласил его к себе переночевать. Утром в одних трусах я пошёл доставать газеты из почтового ящика, чтобы узнать какое же место я занял. Ваня зачем-то вышел за мной, тоже в трусах. И дверь в квартиру захлопнулась. Повезло, что жил я на первом этаже, и была открыта форточка. Рядом строился дом, взяли лестницу. Март месяц, все на нас смотрят. Я залез в квартиру, открыл газету и оказалось, что я выиграл чемпионат.

— Вы упомянули, что выросли в большой семье.

— У меня было восемь сестёр и два брата, я — шестой по счёту в семье. Отец родом из Ленинграда, он работал в торговле. Мать занималась нами.

Когда началась война, мы успели уехать под бомбёжками на последнем поезде. Поехали в Узбекистан. Кормить детей было нечем, и меня отдали в детский дом, думали, там лучше будет. Но там не кормили совсем. Ставили ведро воды, бросали туда кружки — и всё. У меня голова пухла от голода. Мама меня украла оттуда потом. Тяжело было.

После войны вернулись в Полоцк. Жили сначала на Пролетарской улице, потом переехали на Гоголя, 29, это около вокзала. Затем, при сносе частного дома, из которого мы уехали, под ним нашли склад мин. Вся семья могла погибнуть.

— Что вы могли бы сказать, оглядываясь на свою жизнь в шашках?

— Это был длинный путь. Разные были периоды. Невозможно в спорте чтобы всё шло гладко. Были успехи, были сложности. Между второй и третьей победами в чемпионатах СССР прошло девять лет.

Переломным был 1961 год, когда нужно было выбирать между русскими и стоклеточными шашками. Я же ещё молодой был, очень хотелось стать гроссмейстером, тогда это казалось пределом мечтаний.

Всего я сыграл в 29 чемпионатах Союза. 61 раз участвовал в первенствах Беларуси по русским шашкам, с 1960 года пропустил только пять. Ещё с десяток раз играл в чемпионатах республики по стоклеткам. Чемпионом Беларуси становился 16 раз — 15 по русским шашкам и один по стоклеточным.

Столько лет отдано любимому делу. Я доволен, как у меня всё сложилось. Из шашек пока не ухожу — желание играть ещё есть.

Благодарю за помощь при подготовке материала Владимира Вавилова

Виталий Анисько