Срол Магарил.Первая половина XV века... Богемия охвачена огнем гуситских войн. За помощь, оказанную таборитам, евреи империи подвергаются жесточайшим преследованиям. Вырезаются целые общины, оставшиеся в живых изгоняются из городов, дети подвергаются насильственному крещению.

Преследуемые католиками, евреи различных земель обратились к раввину Иакову Молину с просьбами о заступничестве перед Всевышним. Рав Иаков наложил на все общины трехдневный пост и отправился в Вену на переговоры с имперскими властями. В результате преследования были прекращены.

Рав Иаков бен Моше Молин, или Маhарил (морену hа­рав Иаков hа­Леви) был главой еврейских общин Австрии, Германии, Богемии и Трансильвании. Его галахические постановления, собранные впоследствии учениками в «Книгу Маhарила», на столетия вперед легли в основу традиций немецкого еврейства.

В свободное время рав Иаков занимался астрономией, математикой и философией. А еще он писал стихи.

***

Говорят, пути Господни неисповедимы. Вероятно, настолько же неисповедимы пути человеческие. Трудно предположить, когда и каким образом далекие потомки рава Иакова оказались в маленькой деревне Жуково неподалеку от Витебска.

Эта ветвь Магарилов прослеживается со второй половины XIX века.

Мужчины в этом роду были весьма крупные и обладали недюжинной силой. Зимой они занимались заготовкой и поставкой в город дров.

Про одного из братьев, которого звали Евсей, ходила легенда. Однажды в лесу сани с дровами застряли в сугробе так, что конь не мог даже сдернуть их с места. Тогда Евсей выпряг коня и сам впрягся в оглобли. После того, как сани оказались на дороге, он вытер пот и произнес следующее: «Ну? Вот я чуть справился, а вы хотели, чтоб конь их вытащил...»

Другого брата звали Меер. Обычно, возвращаясь порожняком из Витебска, он заворачивал на окраине у Гопеевского моста в корчму и выпивал там пивную кружку водки. Однажды, во время погромов, в эту же корчму ввалился здоровый мужик и со стандартным лозунгом: «Бей жидов, спасай Россию» направился к стойке. В корчме в этот момент никого не было, кроме двух евреев — корчмаря и Меера.

Меер откинул капюшон плаща, надетого поверх тулупа, опрокинул в себя только что налитую кружку, а затем опустил ее на голову подоспевшего мужика. Раздался хруст проломленного черепа. Вдвоем с корчмарем они сбросили тело погромщика в овраг и присыпали снегом.

Младший брат Файбиш любил подраться. Про него говорили, что если он кому-либо прикладывался в одно ухо, то из другого вполне могла пойти кровь, а если, не дай Бог, в руках оказывалась оглобля, то он мог разогнать целый кирмаш (ярмарку – с белорусского языка). Обычно после таких приключений к нему домой заявлялся околоточный. Файбиш складывал в мешок Тору, талес, тфилин и шел с околоточным на отсидку в холодную, а жена носила ему туда кошерную еду.

Как у всех евреев, в семьях у братьев было много детей. У Файбиша, к примеру, их было шестеро. Его старший сын Шмул-Бер взял себе в жены девушку из города — белошвейку Соню. Спустя некоторое время младший брат Шмула Абрам женился на ее родной сестре Бейлке. Поразительно, что дети в их семьях являлись на свет в одной и той же последовательности. Вначале шли девочки — Рая, Зина, Хася у Шмула; Бася, Зина, Аня у Абрама; и уже напоследок появились сыновья — Срол у Шмула и Коля у Абрама.

Из всех детей один только Срол ростом и силой пошел в деда. В семнадцать лет он без особого труда приподнимал за угол сруб, но, в отличие от деда, обладал необычайно мягким и добрым характером. Это был очень обаятельный парень, и его любили все: дома и в школе, в деревне и на махорочной фабрике, куда после школы он пошел работать.

В сороковом году Шмул с Абрамом, опять­-таки вместе, перебрались из деревни в город, где уже обосновались их взрослые дети. Все-таки было нечто мистическое в схожести их судеб, в параллельности жизненных путей. Возможно и дальше братья шли бы по жизни, не теряя друг друга, но нежданно пришедшая в их мир война распорядилась иначе.

Семья Шмула в оккупацию не попала. Срол с первым призывом ушел на фронт. Старшая дочь Рая к тому времени окончила в Ленинграде строительный институт и работала в Москве. Зина с Хасей эвакуировались вместе со своими учреждениями. Шмулу с Соней посчастливилось сесть в один из последних уходивших на восток эшелонов.

Семье Абрама выбраться из города не удалось. Он, его жена Бейлка и две старшие дочери были расстреляны в Витебском гетто. Младших — двенадцатилетнюю Аню и шестилетнего Колю – спрятали соседи, затем через партизан переправили за линию фронта. Рая в это время работала в отделе строительства Министерства Обороны. Будучи в командировке на одном из подмосковных объектов, она совершенно случайно обнаружила их в детском доме и переправила к родителям в Казань. Шмул вырастил детей брата, как своих детей.

Сейчас в различных уголках планеты, под разными фамилиями, проживает множество потомков Магарилов из Жуково.

К примеру, известный кабалист рав Михаэль Лайтман — внук младшей дочки Файбиша – Соры, популярная в Германии художница Марина Зайлер — правнучка Шмула. Детей Абрама тоже разбросало по свету. Аня живет в Витебске, Коля – в Арате в Израиле. Из дочерей Шмула жива только Зина, ей девяносто два года.

Срол всю войну провел на передовой. О судьбе родителей и сестер он ничего не знал и считал их погибшими. Летом сорок четвертого после тяжелого ранения был комиссован, но вернулся на фронт, чтобы мстить фашистам за смерть близких.

16 октября 1944 года потомок рава Иакова и последний коэн из рода1, командир орудийного расчета, гвардии сержант Срол Магарил погиб в Латвии в бою под деревней Дати.

  1. Коэн – обладал правом служить у жертвенника в Храме. Потомки Коэнов пользуются особыми правами во время богослужительных ритуалов. Коэнство передается по мужской линии.

Срол Магарил. Шмул и Соня Магарил. Семья Магарил. Казань, 1943 г. Дети Файбиша, 70-е гг. Семен Шойхет.