КАГАН Илья Григорьевич родился в 1921 году в Могилёве. Мать, Фаина Исааковна Грибинская из деревни Сапежинка под Быховом была портнихой. Отца звали Геся Мовшевич, он был сапожником.
Воспоминания И.Кагана из книги «История могилевского еврейства: документы и люди», 2000 г., публикуется в сокращении.
«Жила наша семья на углу улиц Первомайской и Тимирязевской. Впоследствии там была открыта проходная завода “Строммашина”, а тогда стояли частные деревянные дома. За домами начинались сады, а дальше, где сейчас швейная фабрика и автовокзал, был стадион. До революции на этом месте располагался деревянный велотрек, но его я не застал. А при мне был стадион, огороженный с одной стороны изгородью, а с другой — проволокой. На этом стадионе мы пропадали всё свободное время. Тренеров тогда не было. Первая детская спортшкола была создана при Доме пионеров, который располагался на Советской площади (ныне – площадь Славы). Но я с друзьями туда не ходил, так как стадион был рядом с домом и у нас уже была “дикая” команда. Поддерживал нас руководитель общества “Спартак” Дерновский. Спорткомитет тогда располагался напротив пединститута по ул. Ленинской во дворах. Там же была витрина, где можно было познакомиться с новостями спорта, посмотреть фотографии. В городском спорткомитете работал А. Гликин, оставивший значительный след в спортивном движении города. В середине 30-х годов в Могилеве была сильная волейбольная команда “Спартак”, выступавшая в чемпионате БССР. А спартаковская футбольная команда, в которой я играл, была без тренера. Шефство над нами взял Михаил Чулицкий – призер первенства СССР по борьбе.
После окончания школы в 1939 г. я подал документы в Минское пехотное училище, но меня не приняли по зрению. Жить как-то надо было, отец тогда ушёл из семьи, и мать одна не могла нас содержать. Она устроила меня на узел связи в газетное бюро. Там все меня знали как спортсмена, и стал я инструктором физкультуры. Медкомиссия освободила меня от армии, поэтому, когда началась война, я постоянно находился на дежурстве на почте. Когда уже перед самой сдачей Могилёва все стали разбегаться, я успел отправить в эвакуацию мать и сестру, у которой были две дочки-погодки Софа и Рая (1939 и 1940 г.р.). Сам я, как работник почты, из-за дежурств уйти не смог. Бои уже велись под самым Могилёвом. Я остался один в квартире и не знал, что делать. 3 июля пришли мои друзья Муля Певзнер и Вася Раль, и мы решили уехать на лошади (уже не помню, откуда она у нас взялась). Но на мосту нас задержал патруль, лошадь забрали, и мы вынуждены были вернуться в город. Случайно встретил Шуру Макарова, вратаря сборной области по футболу. Он работал машинистом на паровозе. Сказал: приходите на вокзал, будут угонять последние составы, я вам помогу. На таком составе мы и уехали ночью. Я долго искал мать и нашёл её, наконец, в Куйбышевской области. Но работы там не было, и мы переехали в Магнитогорск. Пошли работать на калибровочный завод. Жили в общежитии, трудились по 12 часов в сутки. Очень тяжело было. Завод этот был военный, и мы, естественно, имели бронь, но решили идти добровольцами. Уговорили секретаршу, и она нам дала бланк с печатью. Подделали подпись и так сняли с себя бронь сами. Муля попал в танковые части (с войны он уже не вернулся), а я — в артиллерию. Так как имел среднее образование, меня направили в школу младших специалистов в Чебаркуль, где готовили военных топографов. Нас выучили за 7 месяцев вместо 3 лет. В итоге я попал в 723-й отдельный артиллерийский разведывательный дивизион. Воевал под Смоленском, Калинином, Витебском. 10 апреля 1945 г. подорвался наш наблюдательный пункт. Из 18 человек в живых только трое. Было это в Курляндии. Наши войска уже стояли под Берлином, а мы ещё в Латвии сидели. Короче, я попал в госпиталь в Шяуляе и там встретил День Победы. Мою дивизию перебросили на Дальний Восток, а я остался здесь. Попал в Эстонию. Здесь тоже было несладко. Наши сжигали хутора, хватали эстонцев, выселяли, а нам не давали покоя “лесные братья”. Но в это время снова начались спортивные соревнования, так что я непосредственно к службе не имел большого отношения. Выступал в соревнованиях по футболу и баскетболу. В 1946 г. наша команда выиграла первенство Ленинградского военного округа и мне дали отпуск. Я приехал домой и здесь же смог демобилизоваться по зрению. Награжден я был орденом Красной Звезды и медалью “За отвагу”. После войны неожиданно объявился отец и мать его приняла. Во время войны он руководил какой-то артелью в Энгельсе. Всю жизнь был начальником среднего звена на хозяйственной и партийной работе. Устроил он меня на курсы бухгалтеров. Я окончил их с отличием и стал главным бухгалтером артели “Новый путь” на Луполово. Посмотрел, что это была за артель, где все воровали, плюнул и ушёл в областной спорткомитет инструктором. Так что бухгалтерия меня потеряла безвозвратно, но стал я заниматься тренерской работой. В 1961 г. я поступил на заочное отделение института физкультуры и в 1967 г. его закончил.
В 1951 г. на кубке Могилёва я получил очень серьёзную травму. В это время я играл за команду «Спартак», тренировал её Валька Гриншпан. Но он был слабоват и как тренер, и как игрок. Мы в тонкостях разбирались получше его. И вот я помню, как сейчас, был финал кубка. Но в этот день мы договорились поехать в Мстиславль за поросятами, кушать то хотелось. Выехали мы рано утром, а вернулись уже около четырёх. И тут прибегает Валька и кричит: «Быстрей поехали, сегодня игра». А какая игра, когда я еле стою на ногах. Но играть пришлось. В общем, в один из моментов я выходил на вратаря один на один. Он выпрыгнул ногами вперёд, а кто-то ещё меня сзади изрядно толкнул. Я получил по голове сильнейший удар, от которого два зуба вылетело. Я поднялся, пошёл, обмылся под колонкой и вернулся в игру. Но смотрю, что-то меня водить стало из стороны в сторону. Руку поднял, меня заменили. Я Вале сказал спасибо, что он меня сюда привёл, и пошёл домой, а утром встать сам не смог. После этого два месяца провалялся в постели и уже в футбол больше не играл.
В динамовской ДЮСШ дали мне команду по баскетболу. Набрал я шпану-безотцовщину, почти все евреи: Семён Халипский, Гриша Гольфанд, Федя Тылин, Саша Шейнин и прочие. Команда получилась отличная. Выиграли мы первенство города, в Белоруссии проиграли только минскому «Спартаку». Я считаю, нас просто засудили. Но стабильно мы были вторыми-третьими. Ребята были просто замечательные. Учились очень хорошо. И почти все пошли дальше по спортивной части. Тылин и Гольфанд поступили в Минский институт физкультуры, а Халипский — в Гомельский пединститут на факультет физического воспитания.
А я оставил тренерскую работу и пошёл на организационную. Образовалось новое общество “Красное Знамя”, и меня пригласили туда заместителем председателя. Но в это же время я принимал самое деятельное участие в создании футбольной команды мастеров “Химик” при заводе имени Куйбышева. Сначала тренером поставили Володю Мацкевича из Минска. Он поработал 3-4 месяца, но поддержки особой не имел. Дела не заладились, начали проигрывать. Было это в 1960 г. Потом полгода тренировал команду военный фельдшер капитан Владимир Газаев из Быхова. Но стало ещё хуже. Тогда я провёл переговоры и пригласил из Москвы Александра Загрецкого, который проработал с командой ещё три года. Он же в 1963 г. уговорил меня опять вернуться к активной тренерской работе. В 51 год пошёл работать старшим тренером группы подготовки команды. Но когда Загрецкий ушёл, я снова вернулся в зампреды “Красного Знамени”. А в 1967 г., когда команда совсем провалилась, меня фактически насильно заставили принять команду мастеров, тогда уже «Спартак». Но работать было очень сложно. Постоянно, кроме тренерской работы, приходилось воевать с руководством. В итоге команда стала выступать просто здорово. Я прогнал всех пьяниц, оставил одну молодёжь. Тогда в команде выступал ещё Штукмайстер, но потом он уехал в Башкирию. Взял я в команду в 1969 г. талантливого Яшу Рыжавского. Он в одном из матчей забил мяч с углового, и его забрали в минское “Динамо”. Но там тоже была своя мафия, и он не смог закрепиться. Было ли это связано с его национальностью — не знаю. Сам Яша об этом ничего не рассказывал. Но он был одним из немногих евреев, которых приглашали в минское “Динамо”. Я ему не советовал туда идти, но это было престижно, и он согласился. В общем, сезон 1969 г. мы закончили успешно и получили поощрительную поездку в Болгарию на серию товарищеских игр. По возвращении не дали команде обещанных премий. Я поругался с начальством и ушёл. Пошёл инструктором в спорткомитет. Там началась какая-то пертурбация после смерти председателя, и меня поставили заместителем председателя облспорткомитета.
А команда через пару лет снова стала “валиться”. В 1973 г. её передали “Лавсану”, назвали “Днепр”, и генеральный директор Белявский буквально “задушил” меня: “Принимай команду!” Я подумал, что будет поддержка, обеспечение (а без этого в спорте совершенно невозможно), и согласился. Белявский сам показал мне базу, обещал премии и квартиры, а через месяц его сняли. Для меня это был просто шок. А потом становилось всё хуже, и я ушёл в детскую спортивную школу.
Будучи пенсионером, в 1991 г. пошёл на завод “Техноприбор” инструктором по спорту, позже стал заместителем директора спорткомплекса, где проработал до 1998 г. Получил республиканскую категорию по судейству, приходилось судить игры чемпионата СССР по баскетболу. А первенство республики судил лет пять подряд».
По материалам сайта МОФФ (Могилёвской областной федерации футбола)
