Яков Файтельсон – уроженец Вильнюса, диссидент-отказник, общественный и политический деятель, исследователь демографических процессов в Израиле. В 1969 году окончил Каунасский политехнический институт по специальности «инженер-математик ЭВМ». С декабря того же года – член вильнюсского отделения подпольной сионистской организации «Иргун», созданной в Ленинграде.
С февраля 1971 года он один из организаторов акций протеста отказников. Среди них – первая трехдневная голодовка 32 отказников из Литвы и Латвии в здании Центрального телеграфа Москвы.
Отцу нашего героя Алексу Файтельсону – узнику Каунасского гетто, писателю, мемуаристу, историку, исследователю Холокоста – удалось невероятное: организовать побег всех 64 узников, обречённых на смерть сжигателей трупов жертв нацистов, из крепости IX Форт.
С помощью подпольной организации сопротивления в Каунасском гетто они присоединились к партизанскому движению и передали сообщение мировой общественности о действиях нацистов по уничтожению следов массового убийства евреев Европы.
В мирное время Алекс Файтельсон написал об этом книгу, опубликованную на семи языках мира. Об этом и о многом другом в нашей беседе с Яковом, сыном отважного бойца Красной армии.
ОТЕЦ
Отец сыграл в моей жизни огромную роль, он для меня значительно больше, чем просто папа. Это особый человек и то, что он сделал в 20-летнем возрасте, – потрясающе! С августа 1941 года – папа являлся узником Каунасского гетто. С момента создания в гетто подпольной Антифашистской боевой организации (АБО) стал её активным членом.
28 октября 1943 года Алекс был задержан литовскими полицаями вместе с группой бойцов АКО, которые под его руководством шли выполнять задание с целью создать партизанскую базу в Августовских лесах в районе города Гродно, на границе между Литвой и Беларусью.
После допросов в гестапо 18 ноября 1943 года Алекс был отправлен в страшный IX Форт на окраине Каунаса (оттуда, как было известно, не возвращаются). По разным данным, там погибло 30 тысяч евреев из Литвы, Австрии, Франции, расстрелянных и закопанных во рвах. В этом же жутком месте в октябре 1941 года погибли и родители моего отца.
Вместе с несколькими членами своей подпольной группы Алекс Файтельсон был присоединен к еврейским узникам, которые, в рамках программы «акция 1005», раскапывали ямы с закопанными в них евреями, смотрели, есть ли на убитых ещё ценные вещи, золотые зубы и т.д. и передавали их карателям. А потом складывали эти трупы штабелями, вместе с брёвнами, и сжигали.
Не только узники не могли выдержать подобное зрелище. Папа рассказывал, что один офицер австрийской полиции, попавший в отряд охранников СС, во вскрытых ямах увидел своих мёртвых знакомых. И не выдержал, закричал. Его взору предстала чудовищная картина: дети лежали с открытыми ртами. Это означало, что малышей просто бросили во рвы и закапывали живьём.
Когда Алекс и его товарищи попали в IX Форт, то в первый же день один из них сказал, что лучше покончит с собой, чем будет всем этим заниматься. Он вспоминал, что в ответ на его слова 20-летний Алекс (тогда Алтер), хотя в тот момент это казалось немыслимым, ответил ему: «Подожди, это мы всегда успеем. Может удастся отсюда сбежать…»
Узники были убеждены, что «Алтер» – подпольная кличка молодого, но уже завоевавшего небывалый авторитет и уважение Файтельсона. Они просто не знали, что существует такое еврейское имя, означающее в переводе: «старик». Потом, как это часто бывало, уже в партизанском отряде его имя русифицировали, и стали звать Алексом. С этим именем он и остался.
ПОДГОТОВКА К ПОБЕГУ ИЗ АДА
В октябре 1943 года стало понятно, что немцы столкнулись с большими проблемами на Восточном фронте. Поэтому оккупанты стремились уничтожить следы своих преступлений, для чего и создали такие рабочие группы узников.
Вокруг папы в форте сконцентрировались сначала его соратники по АБО. Отец был убеждён, что бежать должны все, что чем больше узников сможет уцелеть, тем больше шансов будет на то, что выжившие свидетели сообщат миру о преступлениях нацистов.
Поэтому, он установил контакты с представителями военнопленных, и вместе они создали специальный комитет по организации побега. Алтер Файтельсон планировал вооружённое восстание, но военнопленные на это не согласились, по разным причинам.
Конечно, в процессе подготовки побега заключённые сталкивались с разными трудностями. Например, поскольку внутренние помещения Форта находятся под землей, при первой же попытке сделать подкоп, они наткнулись на скалы, на которых стоит его фундамент.
Потом беглецы поняли, что через один из тоннелей внутри Форта можно выйти на территорию внутреннего двора, которая не просматривается охранниками. И там, перебравшись через стену шестиметровой высоты и полутораметровый забор на ней из колючей проволоки, выйти на свободу. Они осуществили задуманное все вместе, как и планировали.
ИСПОЛНЕНИЕ ЗАДУМАННОГО
Однако, как оказалось, массивную железную дверь в этот тоннель невозможно было открыть, и пришлось сверлить множество дырок, чтобы можно было проломить в ней лаз, через который ночью 25 декабря 1943 года, на Рождество, 64 беглеца вышли навстречу свободе.
Смельчакам отчасти помогло наступление Рождества, ведь почти все охранники праздновали, часть из них уехала в Каунас, а главные детали побега были продуманы с педантичной точностью.
Выйдя из первого тоннеля, заключённые должны были перебежать в другой тоннель, через небольшое открытое пространство, которое могло просматриваться охранниками, патрулировавшими территорию форта. Поскольку уже выпал первый снег, то нескольким беглецам было поручено задание: стоять с развёрнутыми белыми простынями, чтобы, в прямом смысле, прикрывать происходящее, пока их друзья перебегали из одного тоннеля в другой.
Оттуда уже можно было скрытно добежать до шестиметровой стены, собрать заранее приготовленную лестницу из трёх частей, перекусить колючую проволоку верхнего забора и перебраться на другую сторону, навстречу свободе. Так побег отца и всех 64 заключённых из Форта смерти увенчался успехом.
Покинув логово смерти, бывшие пленные разделились на четыре группы. Самая большая группа насчитывала 35 беглецов и состояла, в основном, из бывших военнопленных, которые решили попытаться самостоятельно добраться до партизанского леса. Они не могли понять, что за «идиотскую» идею предложил Алтер Файтельсон: бежать из Форта смерти в оккупированный Каунас.
А папа не мог раскрыть им секрет о существовании мощной подпольной организации. Через несколько дней почти все соратники, отделившиеся от отца, были схвачены и убиты нацистами. Те же беглецы, которые пошли с отцом в Каунас, были прикрыты подпольной организацией, и 6 января 1944 года их на грузовиках вывезли в Рудницкие леса к партизанам.
После присоединения партизанского отряда к Красной Армии Алекс Файтельсон участвовал в боях за освобождение Минска, продолжал сражаться с врагом до полного его разгрома и закончил войну под Кенигсбергом.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВОЙНЫ
После Великой Победы Алекс Файтельсон работал, учился получил экономическое образование в Вильнюсском университете. Занимал различные руководящие должности в Каунасе и Вильнюсе. Одновременно, в течение многих лет, активно занимался увековечением памяти жертв Холокоста, выступал с лекциями о борьбе против нацистов и об истории побега из IX Форта.
Умер он 26 марта 2010 в Израиле, последним из оставшихся в живых участников этого легендарного бегства.
Историк Израиль Гутман в книге «Героизм еврейского народа во Второй мировой войне» писал, что «побег из IX-го Форта по инициативе членов подпольной ячейки был одной из самых отважных и наиболее выделяющихся операций бойцов Каунасского гетто».
И, как написал в своей статье, уже будучи в Израиле, один из беглецов, а затем боевой партизан Мендл Дейч: «Я не знаю, смогли ли бы мы осуществить этот побег, если среди нас не было бы Алтера Файтельсона».
КНИГА ОТЦА «В БУРЕ И БОРЬБЕ»
Повторюсь: и до своего переезда в Израиль, и после Алекс Файтельсон часто выступал перед молодёжью, перед учениками школ, колледжей, рассказывая им о своём знаменитом побеге из IX Форта. Он же был одним из инициаторов открытия музея IX Форта.
Казалось, Алекс Файтельсон ничего не боялся. И даже когда в 1959 году, по случаю открытия музея Форта, литовская киностудия сняла документальный фильм об этом, отец, выступая от имени уцелевших беглецов, настоял, что свою речь произнесёт на идиш.
В течение многих лет он проделывал невероятно сложную, скрупулёзную работу, собирая, иногда по крупицам, факты о судьбах своих товарищей по борьбе с нацистами, Так, узнав о трагической судьбе одного из своих соратников из числа военнопленных, бежавших из IX Форта, лётчика Анатолия Гарника, папа сумел найти в минских архивах важные документы, реабилитировав его имя.
Отец написал книгу, изданную сначала на идише, а впоследствии переведённую на иврит, немецкий, английский, русский, французский и литовский, постоянно дополняя её новыми фактами, не заканчивая работу с архивами и музеями разных стран. На её страницах отец рассказал всему миру о том, что происходило в Литве под германской оккупацией, о судьбах своих товарищей по побегу и партизанской борьбе и даже о судьбах негодяев, преследовавших и убивавших евреев.
Самая объёмная его книга, «Непокорившиеся», дополненная новой информацией, вышла на русском языке.
Дмитрий Гельперн, бывший заместитель Хаима Елина, организатора и командира АБО, заменивший его после его гибели от рук нацистов, в предисловии к этой книге написал: «Перед вами необыкновенная книга необыкновенного автора. Написавший её Алекс (Алтер) Файтельсон – не профессиональный писатель, а человек, переживший Катастрофу, потерявший в ней родителей, близких, друзей, сам – смертник, после войны собравший о ней в архивах и книгах немало материалов и документов. Одно из главных достоинств его труда – то, что он строго придерживается исторической правды, не обеляя и не очерняя действующих лиц, не подгоняя события под заранее составленную схему, соответствующую сегодняшним требованиям того или иного мировоззрения. Он ничего не выдумывает, а старается описать всё так, как это было на самом деле, критически подходя к уже существующим описаниям».
Принцип отца был железный: «Всё, что нельзя доказать, нельзя упоминать».
Человеку, рассчитывавшему впоследствии на материальную компенсацию от Германии, можно было просто показать, что его упомянули в книге отца, и этого было достаточно, для получения выплат от «Клэймс Конференс».
ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ ПАПЫ
Один из основных уроков, который я получил от отца (и он мне очень помогал в жизни в дальнейшем): безвыходных ситуаций не существует. Всегда и из всего есть выход. Если не опускаешь руки, то обязательно его найдёшь. Это важнейшее качество характера, которое я унаследовал от своего папы.
МАМА
Моя мама, Сима Яшунски-Файтельсон, не просто находилась в гетто: она была его поэтессой. На её стихи люди потом слагали песни и пели их в гетто, в партизанских отрядах. Вот некоторые композиции, созданные из её стихотворений, переведённых на русский язык поэтессой Светланой Аксеновой-Штейнгруд.
Любовь в гетто
И если нам судьба сулит разлуки,
Там, в будущей и мирной тишине,
Возьми, мой друг, бумагу эту в руки,
Прочти стихи и вспомни обо мне.
И вспомни воздух, юный и весенний,
И мы с тобой юны и влюблены.
Как ветви расцветающей сирени,
Мы тоже для свободы рождены.
Луна над нами жёлтая, большая,
Жёлтей звезды на пиджаке твоём
Но даже лунный свет нам не мешает,
Когда сидим на брёвнышке вдвоём.
А если неразлучны будем где-то,
В любые годы, в стороне любой,
Пусть этот стих напомнит нам о гетто,
Где в страшном мире сберегли любовь.
Помнишь ли?
(Моему мужу в 9 форте)
Помнишь ли, помнишь майские дни, мой милый?
Нежное солнце только для нас светило.
Ты говорил о любви своей верной, вечной,
Где ты сейчас, в этот зимний, холодный вечер?..
Словно весенние листья слова шелестели,
Птицы любви до зари свои песни пели.
Разве мы знали в те чудные, майские ночи:
Птицы беды нам разлуку уже пророчат!
Видно, за счастье всегда настаёт расплата.
В мире жестоком неужто любовь виновата?
Я об одном прошу у судьбы, мой милый:
Чтобы она нас снова соединила!
Стонет земля – в расстрелах, взрывах, пожарах.
А мой любимый лежит на твёрдых нарах.
Алтер, усни, и во сне позабудь печали,
Пусть моя песня тихо тебя качает…
Ноябрь 1943
Через несколько дней после побега отца ушла в партизанский отряд и мама. Ей тогда исполнилось 19 лет. Ей снова повезло, она была ранена, пуля только пробила ладонь её руки. Тем не менее в книге, посвящённой еврейским писателям и поэтам, выпущенной в Германии сразу после войны, написали, что она погибла. Но у неё был очень строптивый характер, и может, это оказалось одной из причин того, что она, в пику авторам этой книги, прожила долгую и счастливую жизнь. Она ушла от нас к папе 20 декабря 2023 года, не дожив 40 дней до своего 99-летия.
В 1971 году папа и мама с моей сестрой (я тогда получил отказ) уехали в Израиль. Маме на тот момент уже исполнилось 46 лет, папе – 48. В СССР казалось, что им уже очень много лет, а в Израиле стало понятно, что их жизнь только начинается.
Отец ещё 25 лет проработал на Святой Земле ревизором банка, его точность и скрупулёзность в планировании работы, сборе и анализе фактов послужили его успешной самореализации и в Израиле. Одновременно он занимался и общественной деятельностью, состоял в руководстве Организации выходцев из Литвы. И самое главное: выйдя на пенсию, посвятил всё своё время поиску документов для своей книги в архивах Германии, Литвы, Беларуси, России и Польши.
МОЯ РЕПАТРИАЦИЯ
Я недолго был отказником, хотя, менее чем за год, сумел получить 11 отказов на выезд. В итоге, после очень интенсивной борьбы, репатриировался в Израиль 7 января 1972 года. Когда в ОВИРе получил разрешение на выезд, мне сказали, что в моём деле у них накопилось несколько томов. Я с юмором им ответил, что они наконец смогут их издать.
С мая 1972 года и по 1978 год работал в компании «Эльсинт», сначала инженером, а затем руководителем отдела по интеграции компьютерных систем обработки информации, в области медицины и ядерной физики. В 1978–1981 гг. трудился в компании «Тадиран», начальником отдела испытаний компьютерных систем в области гражданской и военной связи.
КАК Я СТАЛ МЭРОМ НОВОГО ГОРОДА АРИЭЛЬ?
Когда я приехал в Израиль, мысль о том, что мы будем участвовать в строительстве нового города в нашей стране, очень быстро стала несбывшейся мечтой. В первые месяцы 1972 года я участвовал в экскурсии, организованной для 250 новых репатриантов из Советского Союза министром обороны Моше Даяном. Нас привезли в Эль-Ариш, и военный губернатор Северного Синая, указывая на вид прекрасного побережья провозгласил, что здесь русские олим построят новый современный город-порт, который станет жемчужиной Средиземноморского побережья.
На вопрос одного из участников экскурсии, когда можно будет присоединиться к исполнению этого проекта, губернатор, в соответствии с характерным израильским духом, ответил: «Завтра утром» (смеется* – примечание автора). Это я уже потом узнал, что это самое «завтра утром», на самом деле, перевод с арабского слова «букра», что может означать: «в ближайшие дни», или «когда рак на горе свистнет».
Прошло немного времени и выяснилось, что план Даяна не получает нужную поддержку в правительстве Голды Меир. Время шло, и надо было устраивать жизнь своей семьи здесь и сейчас.
В конечном итоге, из 250 участников только около 10 выходцев из Советского Союза дождались принятия решения о строительстве города Ямит. Спустя несколько лет, по условиям мирного договора с Египтом, он был разрушен – вместе с другими еврейскими поселениями на Синайском полуострове.
Я, поскольку иврит выучил самостоятельно ещё в Союзе, устроился на работу по профессии в быстро развивавшейся, высокотехнологичной компании «Эльсинт». Всё шло хорошо, мы прекрасно устроились, получили и смогли затем приобрести квартиру в одном из лучших районов Хайфы. Но чем более устроенной становилась наша жизнь, тем больше мне хотелось сделать что-то своё особенное, оставив в истории Израиля и какой-то свой след.
После Войны Судного дня, когда я демобилизовался, как многие мои сослуживцы, стал участвовать в общественно-политической жизни страны. Мы хотели перемен, считали, что лидеры правящей социалистической партии «Мапай», исходя из чрезмерно самоуверенной концепции национальной безопасности, приведшей страну на грань поражения в войне, должны уйти с политической арены.
Я присоединился к движению, лидеры которого полагали, что руководить страной должны не политики, а технократы, профессиональные специалисты своего дела. В 1977 году я уже занимал одну из ведущих позиций в Северном отделении движения «Шломцион», возглавлявшегося Ариком Шароном и был на 10-м месте в списке его кандидатов в Кнессет.
Однако, несмотря на свои достижения в политической сфере и на то, что после присоединения движения «Шломцион» к партии «Ликуд», Шарон ввёл меня в состав ЦК, я пришёл к выводу, что политическая деятельность не для меня, так как совершенно не привлекала та мышиная возня и интриги, которыми большую часть времени заняты политические деятели.
После экскурсии по новым еврейским поселениям Иудеи и Самарии, организованной Шароном, я загорелся возможностью вернуться к своей старой мечте и присоединиться к строительству такого поселения. Так сложилось, что в это время меня познакомили с семьей Новосельских, жившей в Хайфе, которые были членами ассоциации, поставившей своей целью построить новый город в Самарии.
В августе 1978 года моя семья стала одной из первых трёх ячеек общества, поселившихся в маленьких переносных домиках временного жилья в новом поселении Ариэль в горах Самарии. А в 1979 году в стране наступил тяжёлый экономический кризис, сопровождавшийся резким сокращением государственного финансирования строительства постоянного жилья для поселенцев. Для 165 семей поселенцев Ариэля у Министерства строительства хватало бюджета только на 61 коттедж.
Я вёл переговоры с министерством от имени комитета поселенцев в Ариэле и понял, что перспективы решить с его помощью вопрос постоянного жилья даже только для 100 семей поселенцев, не говоря уже о планах построить город, стремятся к нулю.
Тогда, пообщавшись со своими друзьями в поселении, я создал и оформил ассоциацию самостоятельного строительства в Ариэле. От её имени я обратился к министрам Ариэлю Шарону и Давиду Леви с предложением предоставить нам 100 участков земли для самостоятельного строительства своих домов.
Переговоры эти заняли почти два года, но я добился утверждения своего плана, и мы получили эти участки. Способствовала принятию такого решения парадоксальная ситуация: чиновники министерства были уверены, что практическое осуществление этого плана обречено на провал, и предпочли уступить моему общественно-политическому давлению, которое я сумел организовать.
Они основывались на печальном опыте провала такого плана в городе Кармиэль в Галилее и на уверенности в том, что никто не будет тратить свои личные сбережения на строительство дома на территории, само право Израиля на которую находится под большим сомнением.
Главный инженер Управления сельским строительством в министерстве пожелал мне успеха, добавив, что, если из 100 семей даже только три приступят к строительству своих домов, он поставит мне бутылку виски. Не прошло и шести месяцев, и на скалах Ариэля появились первые десятки заложенных фундаментов, строившихся домов. До сих пор жду обещанного виски.
В конце 1980 года я опубликовал свой план строительства Ариэля, как крупного города, который станет окружной столицей Самарии. Целью было не только обретение постоянного жилья для его жителей, как нынешних, так и будущих, но и изменение демографической ситуации в регионе таким образом, что его статус, как суверенной части Государства Израиль, не будет подлежать никакому сомнению.
В феврале 1981 года, получив поддержку более 70% голосов жителей, я был избран первым мэром строящегося города Ариэль. Как выяснилось, я оказался первым репатриантом 70-х годов из СССР, занявшим такую должность.
В процессе своей деятельности очень быстро понял, что самостоятельное строительство хорошо для того, чтобы доказать саму возможность такого проекта, но этим способом город не построишь. И вновь я использовал парадоксальную ситуацию: экономический и финансовый кризис, вынудивший министра финансов Игаля Горовица провозгласить на заседании Кнессета, в ответ на требования выделить бюджеты на разные проекты правительства: «Сумасшедшие, слезьте с крыши! Денег нет!».
Я попросил Министерство строительства разрешить мне обратиться к частным строительным компаниям с предложением, чтобы они согласились опубликовать предложения по продаже своих квартир при условии, что они начнут их строить, если найдётся достаточно клиентов, которые будут готовы их купить. Это предложение казалось тогда настолько невероятным, что чиновники министерства согласились дать мне возможность попытаться его осуществить.
Первой компанией, согласившейся пойти на такой эксперимент, была «Солель Боне», принадлежавшая Гистадруту, основной израильской организации профсоюзов, которая тогда находилась под контролем оппозиционной социалистической партии. Были три причины для их неожиданного согласия строить на спорных территориях.
С одной стороны, они потеряли большой рынок строительства в странах Африки, которые тогда порвали отношения с Израилем. С другой стороны, из-за экономического кризиса резко упал объём строительства в самой стране. И в-третьих, в руководстве Гистадрута и партии «Авода» все ключевые позиции занимали ветераны сионистского движения, у которых доминировала идеология распространения и усиления строительства еврейских поселений на всей территории Израиля.
Поэтому провалилась попытка не допустить согласия на решение о строительстве в Ариэле со стороны Йоси Сарида, поддерживавшего идеи движения «Шалом Ахшав» о территориальных уступках арабам и создании палестинского государства в обмен на мир.
Руководство «Солель Боне» поставило условием для участия в проекте, чтобы я предоставил им авансы по пять тысяч шекелей от каждой из 100 семей, которые согласятся купить коттеджи, которые им предложит компания. Мы провели собрание в Тель-Авиве с участием представителей «Солель Боне», продемонстрировавших проекты предлагаемых ими домов.
Собрание закончилось тем, что в моём портфеле было 170 чеков по пять тысяч шекелей каждый. Я был на седьмом небе от счастья! В Ариэле началась новая эра – эра массового строительства настоящего города.
В течение своей каденции я сумел привлечь 14 частных строительных компаний, построивших в Ариэле более двух тысяч квартир, а также торговые, образовательные, культурные и спортивные центры, включая спортзал на 750 мест, бассейн и гостиницу.
Создав конкуренцию между двумя медицинскими кассами, расширил медицинское обслуживание для жителей Ариэля и еврейских поселений в его окрестностях, включая даже зубоврачебные кабинеты. Скажу только, что для экономического оправдания существования одного зубоврачебного кресла требуется семь тысяч человек населения. В Ариэле тогда проживало около двух тысяч жителей.
Особое внимание я тогда уделял созданию и развитию промышленного района Баркан, привлекая туда современные предприятия, способные предоставить достойные места для трудоустройства жителей города и поселений в его округе.
В соответствии с опубликованным мной в 1980 году планом развития Ариэля, как региональной столицы Самарии, я развил систему образования в городе, начиная от яслей и заканчивая академическим колледжем Иудеи и Самарии, послужившим базой для создания университета впоследствии. В 1984 году с этой целью на востоке Ариэля началось строительство кампуса.
Однако, как оказалось, успехов в работе недостаточно для успеха на политической арене. На выборах в мае 1985 года я шёл независимым кандидатом. Против меня выступил Рон Нахман, которого поддержали «Ликуд» и социалисты. Разница, всего в 22 голоса, закончила мою каденцию на посту мэра.
Вместо моего плана строительства большого города, в котором через 30 лет, в 2015 году, должно было жить 160 тысяч жителей, возобладала концепция маленького симпатичного местечка. Население Ариэля застряло на 20-тысячной отметке.
Летом 1985 года, благодаря интенсивному жилищному строительству, население Ариэля удвоилось, достигнув 3,2 тыс. жителей.
Некоторое время я преподавал электронику, электричество и математику в колледже Ариэля, который начал работать ещё в 1981 году, напомню, как основа для будущего университета. С ноября 1988 года по декабрь 1993 года руководил промышленным районом Баркан, был членом Совета директоров и председателем комиссии по компьютеризации израильской электрокомпании «Хеврат Хашмаль». В 1994 году, по приглашению мэра Хайфы, создал и стал генеральным директором Ассоциации по абсорбции новых репатриантов в городе.
МОЯ РАБОТА В «ДЖОЙНТЕ»
С июля 1998 года я являлся представителем «Джойнта» в Беларуси, потом директором департамента по строительству и недвижимости в СНГ. В 2000 году сумел приобрести для «Джойнта» здание в Москве, на улице Большая Никитская, в котором был открыт еврейский общинный центр.
Один из основных проектов, которым я руководил, – здание Еврейского общинного дома в Санкт-Петербурге (ЕСОД). Этот проект получил несколько призов, и в 2007 году группа архитекторов, проектировавших это здание, была отмечена премией правительства РФ в области культуры.
В конце 2011 года я закончил работу в «Джойнте» и вышел на пенсию. Однако продолжил работать и в 2012–2013 гг. занимал пост руководителя представительства Еврейского Агентства «Сохнут» в Украине.
«ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ» В ИЗРАИЛЕ
Много лет, ещё с 1985 года, активно занимаюсь исследованиями в области демографических процессов, происходящих в Израиле. Тогда началась очень агрессивная кампания при поддержке оппозиционных политических партий, заключавшаяся в том, что благодаря более высокой рождаемости арабское население растёт гораздо быстрее, чем еврейское, и скоро мы превратимся в национальное меньшинство в своей собственной стране. Даты этого события были очень подвижными, всё время отодвигались с течением времени.
У меня возник вопрос: если рождаемость у арабов всегда была значительно выше, чем у евреев, то каким образом всего за 60 лет евреи, составлявшие около 9% от всего населения страны в 1920 году, стали абсолютным большинством, достигшим 66% в 1974 году?
Поскольку по своей коренной профессии и работе я занимался динамическими процессами в компьютерных системах, мне очень быстро стала понятна основная ошибка демографов, прогнозировавших демографическую катастрофу, грозящую еврейскому государству. Они рассматривали демографическую ситуацию на данный момент и экстраполировали её в будущее, не учитывая влияния миграционных процессов.
Я был одним из первых, если не первым, кто показал всю несостоятельность такого подхода. Ещё в июле 1987 года я опубликовал первую статью о своём исследовании «демографической проблемы» в Израиле. Тогда же представил своё подробное научное исследование на эту тему премьер-министру Ицхаку Шамиру, а затем и профессору Ювалу Нееману, главе движения «Тхия».
4 октября 1988 года, во время очередной избирательной кампании в Кнессет, меня пригласили в качестве советника по демографии к Биньямину Нетаньяху. И я показал, что на самом деле в 1967-1987 гг. практически установилось еврейское большинство на уровне 60 процентов от населения на всей территории страны, от моря до Иордана. Еврейская репатриация не только скомпенсировала более высокую рождаемость у арабов, но, как ещё в 1929 году предвидел Бен-Гурион, дети репатриантов, родившиеся в стране, создали нарастающее динамическое изменение в демографическом составе населения. К этим двум факторам добавился и третий: отрицательный миграционный баланс у арабов Иудеи, Самарии и сектора Газа. Причём этот процесс начался ещё в 1950 году, поскольку власти Иордании предпочитали развивать экономику Восточного берега Иордана, не вкладывая ничего в развитие аннексированной ими территории Западного берега. Точно так же вели себя и власти Египта по отношению к сектору Газа.
Я указал и на то, что с течением времени, под влиянием процесса модернизации условий жизни, роста образования среди широких слоев населения, прежде всего среди арабских женщин, перехода на городские условия жизни, арабская рождаемость уменьшается.
Прошло 28 лет, и мой тогдашний прогноз, что в первом десятилетии 21-го века уровень рождаемости у арабов снизится до уровня еврейской, осуществился в 2015 году. Более того, этот естественный процесс продолжается и сейчас.
Говоря простым языком, если в 1957 году в арабской семье было десять детей, то у их детей – четверо-пятеро, а у их внуков – уже только двое-трое. В 2022 году суммарный коэффициент рождаемости (СКР), то есть среднее число детей на женщину, у евреев был равен 3,03 ребёнка, а у арабов – 2,75 ребёнка на женщину. При этом у сабр, как у нас называют детей, родившихся в Израиле, которые составляют более 79 процентов еврейского населения страны, СКР был равен 3,12 ребёнка на женщину, у мусульман – 2,91 ребёнка.
Мной опубликовано уже более 500 статей в различных газетах и журналах. Из них 240 на иврите, 225 – на русском языке и 37 – на английском языке. Статьи на иврите печатались в газетах «Гаарец», «Едиот Ахронот», «Маарив», «Иарден», «Макор Ришон», «Башева», в журналах «Некуда», «Натив» и «Мида».
Публикации на русском выходили в израильских газетах «Вести» и «Новости Недели», в сборнике статей «Ближний Восток и современность», издаваемом совместно Институтом востоковедения РАН и Институтом Ближнего Востока в Москве и продолжают публиковаться в разных изданиях. Выдержки из моих материалов цитировались в 42 научных статьях в 15 странах, на английском, русском, немецком, французском, польском, турецком и японском языках. Публикую свои статьи и выступаю с живыми и онлайн-лекциями, в том числе в Израиле, в США.
МОЁ СОТРУДНИЧЕСТВО С СОЮЗОМ УЧЁНЫХ-РЕПАТРИАНТОВ
Когда началась большая волна репатриации из стран бывшего Советского Союза, я принимал активное участие в судьбе многих олим. Немало из них смогли с моей помощью устроиться на работу, в том числе не только на предприятия в промышленной зоне Баркан, но и в государственной израильской электрокомпании «Хеврат Хашмаль», в разных институтах и фирмах.
Очень скоро я познакомился с доктором Александром Берманом, помогал ему в создании Союза учёных-репатриантов, стал на общественных началах его генеральным директором, представлял их интересы в разных министерствах правительства и на заседаниях комиссий в Кнессете.
Со временем Александр провёл очень серьёзную и важную работу по координации деятельности различных организаций репатриантов в Израиле, создал и стал главой общественного движения «Хазит а-Кавод» («За достойное будущее»). Александр продолжает свою колоссальную деятельность, защищая интересы пенсионеров-репатриантов, добиваясь очень весомых и значимых результатов. С удовольствием поддерживаю с ним дружеские отношения и всегда рад помочь ему в его благородном деле!
Беседу c Яковом ФАЙТЕЛЬСОНОМ записала Яна ЛЮБАРСКАЯ