Яков Зиновьевич Басин в 90-х годах был постоянным автором журнала «Мишпоха». Человек энциклопедических знаний он писал об актёрах и режиссёрах («Смерть короля Лира» о С. Михоэлсе»), о джазе и музыкантах («Я песне отдал всё сполна» о Л. Утёсове), о кинематографистах («Причащение к духу» об А. Рудермане), о преследованиях религиозных деятелей, закрытии синагог, иешив («Советская власть в борьбе с «опуимом для народа»).

С Яшей Басиным было интересно разговаривать, обсуждать новые номера журнала. Иногда эти разговоры продолжались до моего ночного поезда.

Потом Яша уехал в Израиль. Встреч стало гораздо меньше, а телефон вряд ли может заменить живое общение. Но мы не теряли связь, и я всегда знал, что есть человек, к которому можно обратиться, который посоветует, поможет…

Недавно из Иерусалима пришло печальное известие…

Пусть будет твоя душа вплетена в вечный узел жизни.

В память о Якове Басине мы публикуем его очерк о Леониде Утёсове, подготовленный специально для журнала «Мишпоха».

Я ПЕСНЕ ОТДАЛ ВСЕ СПОЛНА

(К 70-летию первого концерта теа-джаз-оркестра Леонида Утесова)

Известны слова Сталина о том, что не следует раскрывать актёрские и писательские псевдонимы, ибо это может привести к антисемитизму. «Вождь всех народов» знал, что говорит: 20-е и 30-е годы – это годы громадного, ещё так и не оцененного по масштабам вклада евреев в культуру, науку и технику молодого советского государства. И Сталин, жестокий и бесчеловечный человек, шовинист и антисемит по убеждениям, не мог не считаться с этим. Однако известно и другое: когда Сталину понадобилось в конце 40-х годов развернуть в стране антисемитскую кампанию и подготовить общественное мнение к депортации еврейского населения в Сибирь, он очень активно эти самые псевдонимы расшифровывал, демонстрируя всей стране «еврейское засилье» – приём, которым широко пользуются и современные наследники «великого кормчего».

И всё же были имена, неприкосновенность которых была гарантирована самим вождём, ибо даже в самые мрачные периоды борьбы с «космополитами» среди культурной элиты были евреи, которых Сталин и его подручные не трогали. Иосиф Виссарионович испытывал к ним некие тёплые чувства (если только у диктатора вообще могут быть какие-либо чувства симпатии и привязанности). Одним из таких людей был Леонид Утёсов.

* * *

Утёсов... Много ли мы знаем людей с такой феноменальной популярностью?!.. С его именем связана целая эпоха в истории эстрады. «С его голоса» начала петь страна, порвавшая со своим прошлым и строившая новую жизнь

...Из дома он ушёл, когда ему исполнилось 15 лет. Даже не ушёл – сбежал. С цирком шапито. К ужасу родителей и на свой страх и риск: за плечами-то было всего четыре класса Одесского коммерческого училища да частные уроки игры на скрипке. Но так случилось, и он об этом потом ни разу не пожалел. Шёл 1911 год – нечто непостижимо далёкое даже для очень пожилых людей.

Сейчас уже трудно представить себе, как мог сбежать из богатой еврейской семьи ребёнок. Для патриархальной среды начала века – случай из ряда вон выходящий. Но это произошло в Одессе, да и мальчишка оказался личностью неординарной.

Лейзер (Лазарь) Вайсбейн – а именно таким является подлинное имя Мастера – родился 9 марта 1895 года вторым ребёнком из двойни (первой на свет появилась его сестричка). В семье, кроме него, было ещё 8 детей, но четыре из них умерли в младенчестве.

Музыкальность Лазаря проявилась уже в раннем возрасте: как и многие еврейские дети, он учился играть на скрипке, пел в синагоге, на еврейских свадьбах. В десять лет хорошо играл на гитаре и пел под собственный аккомпанемент. В коммерческом училище солировал в хоре. И как знать, может быть, ему была бы уготована слава Яши Хейфеца или Фимы Цимбалиста – вундеркиндов-скрипачей России начала 20 века, если бы он не покинул отчий дом и начал заниматься в открытой в 1911 году в Одессе музыкальной школе Петра Соломоновича Столярского. Но Ледя (так его звали родные и близкие) был сорванцом, и одна юношеская проделка (он вымазал чернилами платье преподавателя Закона Божьего) изменила всю его жизнь – он стал артистом разъездного балагана. Вот когда Лазарю пригодились пение куплетов и занятия гимнастикой, французской борьбой: в балагане ему пришлось работать на кольцах, на трапеции, выступать в роли клоуна. А вскоре началась работа в популярных театрах миниатюр – в Кременчуге, Одессе, Херсоне, Александровске (ныне – Запорожье). Тогда же состоялись и первые концерты в качестве чтеца. Школу эстрадного мастерства ему преподал создатель одесского комедийно-фарсового театра Василий Скавронский. Он же и предложил молодому артисту псевдоним, который на долгие годы скрыл подлинное имя Лазаря Вайсбейна. Новое сценическое имя, однако, не мешало ему исполнять еврейский репертуар (например, куплеты из пьесы Шолом-Алейхема «Мазлтов»).

Богемная жизнь увлекла Утёсова. Запах театральных кулис манил его, зрительский успех звал к новым работам. А рядом шли и многочисленные любовные приключения, которые отнюдь не закончились с женитьбой в 18 лет на молодой актрисе Александровского театра миниатюр Елене Ленской (наст. – Голдина). В 1914 году на свет появилась и дочь Эдит.

Потом были две войны. В Первую мировую Утёсов служил под Одессой, часто бывал дома и даже подрабатывал в свободное время в театре. Затем и вовсе началась чехарда: кайзер Вильгельм, гетман Скоропадский, Петлюра, Махно, Антанта. Но в 1921 году, как-то выкарабкавшись из всех этих передряг, Утёсов с семьей оказывается в Москве, выступает как чтец, первым исполняя с эстрады прозу Исаака Бабеля, Михаила Зощенко, стихи Иосифа Уткина, Эдуарда Багрицкого. С 1923 года он живёт в Петрограде, где большим успехом пользуется его 6-часовое «синтетическое» бенефисное представление «От трагедии до трапеции» (инсценировки Достоевского, отрывки из оперетт, скетчи, пародии, игра на скрипке, клоунада, жонглирование, музыкальная эксцентрика, акробатика на трапеции).

В течение семи лет Леонид Утёсов не покидает театральной сцены: Московский театр революционной сатиры, Театр оперетты в «Славянском базаре», петроградские театры Сатиры и «Палас-театр». В этой его театральной карьере особое место занимает петроградский «Свободный театр». Именно здесь он играет Менделя-Маранца в одноименном спектакле – инсценировке по книге Давида Фридмана, Иошке-музыканта в комедии Осипа Дымова (Иосифа Перельмана) «Певец своей печали», Муху в драме Якова Гордина «За океаном», главную роль в пьесе С. Юшкевича «Повесть о господине Сонькине». Ну, а потом пришло время утёсовского теа-джаза, положившего начало целой эпохе в истории советской эстрады.

* * *

Свое подлинное призвание – эстрадную песню – Утёсов нашёл, когда ему уже было 33. Сколько же нужно убеждённости в своей правоте, огромной увлечённости, мужества, наконец, чтобы, перечеркнув почти два десятилетия жизни, отбросив в сторону благополучие, известность, выверенные и абсолютно надежные актёрские находки, ринуться с головой в новое дело!

Это было время, когда Европу захватил перешагнувший через океан джаз. Он покорил танцевальную площадку и на смену бальным танцам пришли чарльстон, шимми, фокстрот. Острый синкопированный ритм проник в популярную песню. Джаз-оркестр стал музыкальной эмблемой 30-х годов. Но уже в те годы стало ясно, что у нас в стране новая музыка в своём развитии пойдёт иным, самостоятельным путём, преодолев салонный, танцевальный, чисто развлекательный характер. Честь первооткрывателя на этом пути принадлежит Леониду Осиповичу Утёсову.

Вероятно, не будь Утёсова, кто-либо иной придумал бы театрализованные концерты с участием джаз-оркестра – то, что впоследствии стало называться «теа-джазом». Но в лице Леонида Осиповича новая эстрадная форма получила прекрасного родоначальника и исполнителя.

Казалось, не было в искусстве жанров, неподвластных ему, и, может быть, потому он взялся за новое дело не только с энтузиазмом, но и с твёрдой верой в успех.

Собрать первый оркестр Утёсову помог прекрасный ленинградский трубач, музыкант филармонического оркестра Яков Скоморовский. После семи месяцев репетиций 8 марта 1929 года в помещении Малого оперного театра в Ленинграде состоялся первый концерт, на котором музыканты работали как весёлые и изобретательные драматические артисты. По сути дела, это были не концерты, а настоящие спектакли, в которых Утёсову отводилась главная роль – дирижёра, исполнителя песен и конферансье.

Первой же трудностью, с которой столкнулся Утёсов, было почти полное отсутствие отечественного эстрадного репертуара. Не до конца преодолённая «кабацкая романтика» времён НЭПа породила в те годы множество песенок, имевших широкое хождение: про «Лимончики», что растут «У Сони на балкончике»; про то, как «жил- был на Подоле гоп со смыком», тот самый, что «славился своим басистым криком»; про «Мурку в кожаной тужурке», что «зашухарила» всю воровскую «малину»; про то, как «с Одесского кичмана бежали два уркана». Ненамного уходила по своей глубокомысленности и история про то, как «у самовара я и моя Маша» и как «Маша чай мне наливает, а её взор так много обещает». Поворотным моментом в создании собственного репертуара советского джаза стало согласие работать с Утёсовым Исаака Осиповича Дунаевского, тогдашнего дирижёра Ленинградского мюзик-холла. Музыке Дунаевского обязаны успехом многие программы утёсовского оркестра, а одна из них – «Музыкальный магазин» – легла в основу сценария фильма «Весёлые ребята».

Леонид Утёсов не был новичком на киноэкране. Ещё в эпоху немого кино он снимался – и не безуспешно – в фильмах «Торговый дом Антанта и Ко» (1923), «Карьера Спирьки Шпандыря», «Чужие» (1926). Но успех, который его ждал в «Весёлых ребятах», носил просто фантастический характер. По многим параметрам фильм был новаторским. Во-первых, это был первый звуковой музыкальный фильм в СССР. Во-вторых, это был первый фильм кинорежиссёра Григория Александрова, положивший начало целой серии очень популярных, но весьма политизированных кинокомедий (из простенького сюжета под названием «Пастух из Абрау-Дюрсо» получилась картина о том, как в нашей замечательной стране каждый пастух, при желании, может стать дирижёром). И, наконец, это был первый фильм, в котором была сделана попытка приблизиться к американским стандартам, используя обаяние звёзд – в данном случае Леонида Утёсова и Любови Орловой.

Конкуренции Джанет МакДоналд и Фреду Астеру эта пара не составила, да и оркестр утёсовский, которому для демонстрации своего мастерства было отведено в фильме не так уж и много места, мало напоминал оркестр Поля Уайтмена, но других исполнителей у нас пока не было.

Феноменальная популярность, большой успех за рубежом (фильм шёл под названием «Москва смеется»), специальный приз Венецианского фестиваля принесли ордена и почётные звания и Г. Александрову, и Л. Орловой, но только не Л. Утёсову. Что это было? Интриги сотоварищей по искусству? Проявление сталинского антисемитизма? Существует версия: в 1935 году об Утёсове ходили слухи, будто он уехал из страны, и те, от кого зависят награды, решили застраховаться... Но ведь как раз те, от кого в те годы все зависело, всё и знали.

Это была первая обида из целого ряда обид, которые пришлось проглотить в течение своей жизни этому замечательному и любимому всеми певцу. И даже трудно себе представить, что у такого обласканного славой человека, как Утёсов, на самом деле судьба была трудная и драматическая.

* * *

Успех Леонида Утёсова вдохновил многих профессиональных и самодеятельных музыкантов. Как грибы, по всей стране стали возникать теа-джазы. Радио и патефоны способствовали тому, что популярная песня вошла в каждый дом. Первые граммофонные записи Утёсова и его оркестра были сделаны кустарным способом ещё в 1929 году, а в декабре 1933 года его диски – среди первых, выпущенных едва созданным Грампласттрестом, располагавшимся тогда в Октябрьском зале Дома Союзов. Глуховатый, мягкий голос артиста был полон такой задушевности, такого проникновенного лиризма и обаяния, что делал его исполнение неповторимым. Утёсов вкладывал в песни и весь свой недюжинный талант драматического актёра: сколько он создал песен, столько он создал образов.

Не боясь преувеличения, можно сказать: в 30-е годы песни Леонида Утёсова «Сердце», «Марш весёлых ребят», «Пароход», «Служили два друга», «Раскинулось море широко», «Му-му», «Тайна», «Дядя Эля» знали все. Целый ряд песен был написан специально для него, но он старался их исполнить так, чтобы было «удобно» петь не только ему, но и всем. И если нужно было при этом сделать более «удобной» мелодию, он делал это. А ещё он удивительно умел выразить песней то, чем жила страна. Это и был ключ к сердцам слушателей.

В оркестре Леонида Утесова всегда были прекрасные музыканты, способные исполнить самую виртуозную джазовую импровизацию, но инструментальных джазовых пьес в репертуаре оркестра было очень мало. Будучи долгое время законодателем джазовой моды, оркестр Утёсова объективно тормозил развитие инструментального джаза в стране. Всё это понимал и сам Утёсов, который ещё в 1939 году в своей первой книге «Записки актёра» написал: «Мой джаз сохраняет сейчас своё название только по составу инструментов, но по существу – это песенный и театрализованный оркестр...»

Едва ли не первыми грампластинками утёсовского оркестра были три рапсодии И. Дунаевского, записанные 8 марта 1932 года: украинская, русская и еврейская. Вторая и третья звучали по 6 минут и занимали по две стороны пластинки. Еврейская рапсодия исполнялась Л. Утесовым на идиш, но летом того же года её записали вторично, уже на русском языке.

Филофонисты утверждают, что существовали еврейские песни, записанные Л. Утёсовым на идиш, в частности «Ребе Элимелех». Однако ни в одном каталоге такие песни не значатся. И хотя интонационный строй еврейской песни можно обнаружить во многих записях Леонида Утёсова (к примеру, «Дойна» в обработке саксофониста оркестра А. Мунтяна), подлинно национальными являются только три песни: «Дядя Эля» (Н. Пустыльника на слова Е. Полонской) и две песни Евгения Жарковского на стихи Льва Квитко – «Десять дочерей» и «Бубенцы звенят-играют» (1939-1940). Можно ещё отметить чрезвычайно популярную во всём мире песню «Ба мир бист ду шейн» (автор музыки – польский еврей Шолом Секунда), на мелодию которой в марте 1943 года Л. Утёсов записал сатирическую песенку «Барон фон дер Пшик», который «попал на русский штык». К сожалению, на этом перечень еврейских песен, записанных Л. Утёсовым и его оркестром, заканчивается: начиная с момента подписания пакта Риббентропа-Молотова, еврейская тема практически перестала звучать с эстрады.

* * *

В конце 1933 года вместе с Леонидом Утёсовым впервые записалась его дочь 19-летняя Эдит (Дита). Она училась в Хореографическом училище им. Вагановой и Театральном училище при Вахтанговском театре. В 1936 году Эдит начала выступать с оркестром и сыграла главную роль в антирасистском музыкальном спектакле «Тёмное пятно» на музыку И. Дунаевского (спектакль был навеян событиями в гитлеровской Германии).

Маленькая, обаятельная, всегда улыбчивая, Эдит привлекала к себе внимание. В неё влюблялись. Но её тонкий, высокий голос, диссонирующий с мягким баритоном отца, воспринимался не сразу, к нему нужно было привыкнуть. Появление Эдит на эстраде рядом с пользующимся невероятной, просто феноменальной популярностью отцом произвёл эффект разорвавшейся бомбы. К тому же в музыкальных кругах ходили легенды о многочисленных любовных похождениях Леонида Осиповича (известна история самоубийства одной из его поклонниц, до которой дошёл некий слух о его «смерти») в то время, как его жена оставалась в тени. Всё это немедленно породило множество сплетен. Вот одна из эпиграмм, сохранившихся с тех, довоенных времён.

Твой голос, Эдит,

Душу мне бередит,

Заставляя страдать и рыдать.

Я знаю, Эдит,

Твой отец знаменит,

Но не знаю, Эдит, твою мать.

17 лет провела Эдит Утёсова на сцене рядом с отцом, и это был один из самых знаменитых семейных дуэтов в истории эстрады. И почти всё это время Эдит ощущала, на себе острое раздражение многих музыкальных критиков от официоза, которые, конечно же, лучше знали, что надо и чего не надо делать Леониду Утёсову. Сам Утёсов не раз стоял перед выбором: уволить дочь из оркестра или подвергнуться чиновничьим репрессиям. Он вообще очень остро воспринимал существующую пропасть между высокой оценкой его творчества и непринятием его как личности со стороны высшего руководства страны. Единственным человеком из состава Политбюро ЦК, который поддерживал Утёсова в те годы, был Каганович.

В 1938 году оркестр переехал из Ленинграда в Москву. Дело в том, что за два года до этого Комитет по делам искусств при Совнаркоме СССР принял решение о создании государственных музыкальных коллективов: симфонического оркестра, хоровой капеллы, оркестра народных инструментов, духового и джаз-оркестров. Когда возник вопрос, какой оркестр должен стать Государственным джаз-оркестром РСФСР, выбор пал на оркестр «Весёлые ребята» из Ленинграда – утёсовский коллектив был тогда самым популярным в стране.

С Утёсовым в Москву переехали многие музыканты. Сам Леонид Осипович получил огромную квартиру на Красносельской улице в только что построенном Доме железнодорожников (сказалась «протекция» Л. Кагановича – тогдашнего наркома путей сообщения). Трижды оркестр приглашался в Кремль для выступлений на банкетах, которые давало правительство по поводу каких-либо важных событий в жизни страны, как-то полёты Чкалова или трудовые подвиги Паши Ангелиной.

Сталин, который активно создавал вокруг себя ореол большого знатока и ценителя искусств, был подвержен многим слабостям. По свидетельству современников, он очень любил так называемую «блатную» песню, и специально для него Утёсов пел официально запрещённые «Лимончики», «Мурку», «Гоп со смыком», «С одесского кичмана», «У самовара» и др. Но в то же время, когда уже после войны Т. Хренников включил Утёсова в список кандидатов на Сталинскую премию, сам Сталин собственноручно вычеркнул его, небрежно бросив: «Это какой Утёсов? Который песенки поёт? Но у него же в голосе ничего нет, кроме хрипоты!»

Эдит вышла замуж за кинорежиссёра Альберта Гендельштейна, постановщика нескольких художественных фильмов, ныне забытых: «Любовь и ненависть» (1935), «Поезд идёт в Москву» (1938), «Лермонтов» (1943). После войны, работая в документальном кино, он снял ряд фильмов, получивших признание. Один из них – «Дмитрий Шостакович» – был удостоен главного приза на Всесоюзном кинофестивале в 1968 году. Негативное отношение к Утёсову и к его дочери было перенесено и на зятя, который ушёл из жизни в 1981 году, так и не заслужив даже самого малого почётного звания, которым удостаивали иногда просто за выслугу лет или к юбилейным датам. Что же касается Леонида Утёсова, своё первое почётное звание он получил в возрасте 47 лет, и было это уже в годы Великой Отечественной войны.

* * *

В годы войны оркестр Леонида Утесова – один из самых активных участников фронтовых актёрских бригад. На средства, собранные музыкантами оркестра, построены два боевых самолёта, названных с ведома Сталина «Весёлые ребята». И на фронтах, и в тылу, в самые тяжёлые моменты и в минуты радости звучали песни Леонида Утёсова «Дорога на Берлин», «Мишка-одессит», «Случайный вальс», «Песня военных корреспондентов».

Особую популярность приобрели в те дни песни Никиты Богословского в исполнении Леонида Утёсова «Днём и ночью», «Солдатский вальс», «Коса», «Тёмная ночь», «Песня старого извозчика». Утесов стал первым исполнителем песни «Тёмная ночь» – задолго до выхода на экраны фильма «Два бойца», а «Песня старого извозчика» стала радиомаяком одного из авиационных полков.

Государственный джаз-оркестр РСФСР в составе фронтовых бригад побывал во многих воинских частях, и в тылу, и на передовой. В 1942 году с песней «Мишка–одессит» Утёсов снялся в фильме «Концерт фронту». Тогда, наконец, и присвоили ему звание заслуженного артиста РСФСР. А незадолго до окончания войны, к 50-летию певца, наградили орденом Трудового Красного Знамени. Но звания народного артиста при жизни Сталина Утёсов так и не дождался. А поскольку заслуг его не заметить было нельзя, в 1947 году ему присвоили звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР. (Поразительно, но этот поистине народный, один из самых популярных артистов страны самого высокого звания – Народного артиста СССР – был удостоен лишь к 70-летию!)

В день Победы десятки тысяч москвичей заполнили улицы и площади столицы. На площади Свердлова для них играл прекрасный утёсовский оркестр. Но не пройдёт и двух лет, как на его долю выпадет ещё одно серьезнейшее испытание – погром, устроенный Сталиным в области эстрадной музыки и джаза.

* * *

«Мы победили, но народ надо держать в мобилизационной готовности». Эти слова, по преданию, сказал Сталин, обозначив очередной этап борьбы с собственным народом. Это было время, когда, в страну хлынул поток всего, что было связано с массовой культурой Запада: моды, кинофильмы, танцевальная музыка. Для закрытого наглухо советского общества всё это представляло серьёзную угрозу. И первой жертвой новой кампании – на сей раз по борьбе с «низкопоклонством перед Западом» – стал джаз. В конце 1947 года были распущены почти все джаз-оркестры, а те, что оставались каким-то образом на плаву, переименовывались в эстрадные оркестры. Фокстрот стал «быстрым танцем», а блюз – «медленным». Синкопированная музыка изгонялась с эстрады и танцевальной площадки. Началась эпоха, которую с лёгкой руки Леонида Утёсова впоследствии назовут «эпохой административного разгибания саксофонов».

Оркестр Леонида Утёсова номинально не разгонялся, но были месяцы без единого концерта, были изнурительные, длящиеся неделями сдачи программ деятелям из Комитета по делам искусств. Королём эстрады стала так называемая «массовая советская песня», которую от всякой другой отличали безудержный оптимизм и бравурность. Поток музыкальной халтуры хлынул в зрительный зал с эстрадных подмостков. Это тоже было порождением массовой культуры, только иного рода.

Утёсову было нелегко. Даже когда вся эта вакханалия была закончена и со смертью тирана начались новые времена, он ощущал давление официоза. Дело дошло до того, что уже в середине 50-х ему одним телефонным звонком из Министерства культуры было велено уволить из оркестра Эдит. Для Утёсова это было страшным ударом, но он нашёл выход из положения: помог создать дочери собственный музыкальный ансамбль, и её творческая жизнь на эстраде была продолжена.

Все эти жуткие времена не прошли для Утёсова бесследно. В желании обрести былую уверенность и преодолеть творческий кризис, он делает попытку вернуться на большую сцену. В 1955 году в Московском театре им. Н. Гоголя выходит спектакль по пьесе Г. Квитки-Основьяненко «Шельменко – денщик» с Утёсовым в главной роли.

Выжив и сохранив оркестр в тяжелейших условиях сталинских репрессий, Утёсов все же считал, что битву за утверждение джаза на советской эстраде он проиграл. Это нашло отражение в одном из его стихотворений:

Бойцы за джаз! Я джаза меч

На берегах Невы держал.

Но я устал, хочу прилечь –

И я борьбы не выдержал.

Во второй половине 50-х годов Утёсов много болел, был дважды оперирован, причём один раз по поводу подозрения на злокачественную опухоль (оркестр в этот период сохранил и сделал одним лучших джазовых биг-бендов Европы талантливый аранжировщик и дирижёр Вадим Людвиковский). Слухи о смерти Утесова не раз захватывали страну, но, в конечном итоге, всё обошлось, и в начале 60-х Леонид Утёсов вновь появился на эстраде. Возвращение не было долгим. В 1962 году, после тяжёлой болезни, ушла из жизни его супруга Елена Осиповна, а в декабре 1966 года прямо на сцене у Утёсова произошёл острый сердечный приступ. На эстраду он уже не вернулся. Нет, Утёсов не ушёл в небытие, как это часто случается с артистами, потерявшими форму. Он появлялся в «голубых огоньках», был постоянным участником капустников в Доме актёра. Он по-прежнему оставался любимейшим артистом эстрады, и эта его популярность поддерживалась выпуском большого количества долгоиграющих пластинок со старыми записями. Он писал стихи и охотно читал их в актёрской среде. Он внимательно следил за музыкальной жизнью и поддерживал, как мог, талантливую молодёжь, бывая членом жюри различных конкурсов артистов эстрады. В день своего 80-летия он даже спел в концерте, устроенном в его честь, несколько песен своего старого репертуара, но годы и болезни уже не отпускали его.

Не «забывали» о нём и власть имущие. Когда популярнейшего певца внесли в список представленных на звание Героя Социалистического Труда, чиновники от искусства вычеркнули его. Когда близкие сделали попытку положить его на обследование и лечение в правительственную клинику, им и в этом было отказано.

Последний раз запахом кулис Леонид Утёсов смог подышать 24 марта 1981 года, когда в Центральном Доме работников искусств состоялся его «антиюбилей». Среди тех, кто организовал это шуточное «действо», были А. Райкин, Р. Плятт, М. Жванецкий, Н. Богословский, Р. Карцев, В. Ильченко, актёры Театра на Таганке. Утесов читал свои стихи, пел свои любимые всеми песни. А на следующий день в его семью пришло горе: умёр муж Диты. Через несколько месяцев от белокровия ушла из жизни и сама Дита. Утёсов остался совсем один. Этот удар он уже не перенёс, и в марте 1982 года, в день своего 87-летия умер. Случилось это в военном санатории «Архангельское».

Власти распорядились похоронить артиста на Новодевичьем.

* * *

Какие бы новые мелодии и ритмы ни «хозяйничали» на нашей эстраде, то, что напел Леонид Утесов, всегда остается молодым. И не случайно в последние томительные минуты перед стартом в наушниках Юрия Гагарина звучали утёсовские песни.

Сегодня мы отдаем дань человеку, который посвятил себя пропаганде песни, понятной и любимой всеми. А рядом с песней у Утёсова всегда шла улыбка.

И ещё, он всегда был честен перед своим народом. Несмотря на то, что при жизни Утёсова его сценический псевдоним практически ни разу не был раскрыт и что сам Утёсов пропагандистскими усилиями властей представлял из себя пример «хорошего», ассимилированного еврея, на самом деле артист глубоко переживал драму своего народа. Он никогда не забывал, что он – еврей, часто в компаниях говорил на идиш. Утесов был одним из немногих элитарных советских евреев, кто категорически отказывался идти на политические компромиссы и ради карьеры выступать с публичными осуждениями сионизма и «агрессивной политики Израиля».

Утёсов оставил после себя не только огромное количество записей, но и три книги. Первая из них – «Записки актёра» – вышла ещё в 1939 году. Вторая – «С песней по жизни» – писалась в годы эмоционального подъёма, который испытывали советские люди в годы «хрущёвской оттепели» (она вышла в 1961 году). И наконец, третья – «Спасибо, сердце!» – увидела свет в 1976 году. В печати не раз появлялись и стихи Леонида Осиповича (как и его дочери, кстати).

Несколько перефразируя слова поэта Михаила Матусовского, можно смело сказать, что Утёсов, как ротный простой запевала, шёл с песней сквозь ветер и дым, а голоса коль не хватало, он пел её сердцем своим. Oн песне отдал всё сполна, в ней жизнь его, его забота, ведь песня людям так нужна, как птице крылья для полёта!

Яков БАСИН,
Журнал «Мишпоха» №5, 1999 г.