Вдумываемся ли мы когда-нибудь всерьёз в смысл слов «до свидания», «до встречи», «пока»? Это не просто слова, которые мы столь часто произносим – в них заложен добрый заряд, дающий надежду на встречу, обещание этой встречи, радость, оптимизм.
Даже в самые трудные моменты жизни мы верим, надеемся, ждём. Иначе нельзя, иначе не выжить.
«Кто знает боль потерь? Чьи семьи? Крикни: «Встаньте!» И встанет столько нас – не перечесть…»
Среди множества людей, изведавших горечь потерь, – Елизавета Григорьевна Шарф из Хайфы.
Чем была сильна, чем славилась большая семья Бляхер (такова девичья фамилия нашей героини)? Дружбой, общностью интересов, крепостью духа, единством мыслей. В довоенном Пинске главу семейства Гирша Бляхера знали и почитали многие. Он и его жена Крейна Матусовна воспитали и вырастили шестерых детей. Нарекли их именами старинными, еврейскими, редкими по нынешним временам.
Старшему брату, Якову (Янкелю) в одном из боёв на полях сражений Великой Отечественной войны оторвало ногу. По свидетельству очевидцев, бывших с Яковом в те минуты, он просил товарищей пристрелить его, чтобы не попасть в плен к врагу. Вот и всё, что известно о Якове Бляхере, след которого оборвался в том далёком зареве войны…
Один из его однополчан, вернувшись с фронта, пришёл к родным Якова, чтобы поведать им эту печальную историю. Он рассказал о том, каким бесстрашным бойцом и верным товарищем был их сын и брат, как достойно вёл себя, попав в трудную ситуацию.
Прошло много лет с той поры, но Елизавета Григорьевна не теряла надежду на то, что Яков жив – а вдруг брат попал в плен, выжил, а затем военная судьба сыграла с ним какую-то очередную злую шутку?
Может, кто-нибудь вспомнит об этом человеке?
Младшего брата Менделя – Мишу Бляхера в семье не просто любили – обожали за добродушный и открытый нрав, за неунывающую натуру, за готовность всегда прийти на помощь.
Мендель-Миша родился в Гомеле, куда семья впоследствии переселилась из Пинска. К 22 июня 1941 года Мише исполнилось 20 лет. Он служил на западной границе Советского Союза – в крепости Осовец Белостокской области.
Какими дорогами и тропами довелось ему прошагать, ведает лишь разлучница-война. Последнее письмо от него родные получили в самый канун войны. Миша писал о том, что скоро вернётся в родительский дом.
Но он не вернулся.
Неужели так и не найдётся хотя бы один человек, который встречался с ним в горниле войны, успел услышать от него последние его слова, или, быть может, прошагал с ним до Берлина, до Победы?
О чём рассказывают старые фотографии, хранящиеся в каждой семье, в каждом доме? О прошлом, о былом, о милом доме, о дорогих сердцу людях. И вечная боль, постоянная, не убывающая горечь – память об ушедших.
В войну пропали без вести и два двоюродных брата Елизаветы Григорьевны Шарф. Это были сыновья сестёр её покойного отца. Она помнила о том, как в самом начале войны те ребята приехали к ним домой, в Гомель, из Пинска: Яков-Янкель Жуковский, которому тогда было лет пятнадцать- шестнадцать, и его тёзка и ровесник Яков-Янкель Погащук. Пареньки были в ту пору учащимися училища ФЗО. По дороге в эвакуацию, в Саратов, они захотели увидеться со своими родными. Но следы ребят где-то затерялись. Куда же могли пропасть подростки, что случилось с ними на их тернистом пути, как сложились их судьбы – никаких сведений на сегодня по-прежнему не имеется.
Большая часть родственников Елизаветы Шарф погибла в огне Катастрофы.
Среди них были её дядя (брат матери) Мейше-Берл Крынюк, уроженец Погост-Загородского (Лагишинского) района, станция Парахонск, Пинская область. Его отца звали Матус, мать – Хана.
А ещё в семье были сёстры отца – Цыпейре Волынская, Ентелия Жуковская и Погащук Соре (Соня) – Двейре.
Имена, фамилии, даты – к ним нельзя, невозможно отнестись лишь как к фактам биографии. За каждым именем – жизнь. Мир дома, созданного когда-то заботливыми руками старших. Все эти непреходящие, не поддающиеся «маркировке» ценности не заменить никакими материальными благами.
И как же хочется сказать после долгой, невыносимой разлуки: «Здравствуйте!»
Маргарита Ойстрах,
Ашкелон
