Когда с каждым годом становится всё меньше тех, кто знает не по чужим рассказам довоенное местечко, даже не возникает мысли: «А стоит ли брать интервью у людей, вроде незаметных, ничем не отличившихся, но проживших долгую жизнь и сохранивших хорошую память?» Это потому, что цены таким рассказам просто нет. Каждый из них дополняет друг друга. Важно просто успеть их услышать и записать!
Благодаря счастливому случаю состоялась беседа с Александром Павловичем Блышко, 1930 года рождения, семья которого жила до войны в 6 километрах от Глубокого, но это отнюдь не мешало регулярно бывать в местечке, знать всё то, что происходило здесь, а также дружить с глубочанами-евреями.
Городские легенды, попытка сохранить жизнь еврейскому мальчику, белорусско-еврейская дружба, детские воспоминания о раввине, синагоге и магазинах, войне, гетто – всё это вместилось в один небольшой рассказ, но такой непростой как для меня, так и собеседника.
– Я мало что помню о довоенном Глубоком, потому что был ребёнком, – сразу признался Александр Павлович. – Но иногда с родителями я всё же ездил в местечко. Населения еврейского было много, но больше было бедных, чем богатых. Помню, что школа их находилась за теперешней гостиницей, была построена из больших камней, а чуть ниже находилась баня. Рядом с той школой стояла синагога, там и раввин жил. Когда мы с отцом ездили на рынок, то я видел, как по Глубокому ходил раввин, с длинной такой бородой.
Среди тех, кто занимался торговлей и владел магазинами еврейский процент был очень большим. Известным торговцем был Янкель Шейнкер, который владел магазином металлических изделий в центре города. Он был богатый человек. В городе рассказывали легенду, что у него за каждый день торговли было по ведру выручки (польских злотых).
– А среди друзей вашей семьи были глубокские евреи? – поинтересовалась я.
– С Абрамом (фамилии не помню) моя семья была знакома, его дом находился за колхозным управлением, возле аптеки, там ещё с улицы вход есть. Абрам был очень умным человеком. Во время войны он мог убежать, немцы его знали и до поры не трогали. Но он пошёл в гетто…
Отец всегда старался выполнить просьбы евреев, и они в свою очередь оказывали нам помощь. У отца были свои друзья-евреи, у мамы – свои. Друг папы Мота жил по улице Кирова, за теперешним магазином была его усадьба. Он занимался торговлей. Бывало, что когда ехал поздно с товаром, то заезжал к нам, потому что и ночевать есть где, и коня покормить можно было.
Мама дружила с другой еврейской семьёй. Одну подружку звали Роха, а вторую Песка. Они держали мануфактурный магазин, где торговали тканями. Он находился в центре города, за аптекой первый дом, где винный цех теперь, там они и жили. Бабушка даже какие-то подарки от них получала. У этой семьи был десятилетний Михась, которого во время войны мы предлагали оставить у нас. Сначала его семья вроде согласилась, чтобы он первое время пожил у нас, а потом планировали его отправить в другую семью в деревню Залесье или Вороново. Но потом семья этого мальчика решила, что будут погибать вместе: забрали у нас Михася и ушли в гетто…
Случалось такое, что немцы пропускали на территорию гетто белорусов, потому что среди узников были зубные врачи, к ним пускали людей ремонтировать зубы. Поэтому передачку могли носить дантистам, а те уже передавали кому надо. Мама неоднократно ходила к Рохле, чтобы занести передачку: молоко, сметану, масло. Тайно ходила, чтобы немцы не видели, потому что могли застрелить. Чуть что, они ж допросов не устраивали – расстрел и всё тут…
А эта ночь (речь идёт об уничтожении гетто, – прим. К.М.) …В ночное время немецкий карательный отряд окружил гетто… Рассказывали, что раввин пришёл, когда уже была выкопана могила, прочитал молитву и повторил несколько раз: «Мы это заслужили, мы это заслужили». А потом начался расстрел… Из пулемётов сначала стреляли, а потом живьём бросали и добивали.
– Во время уничтожения гетто был пожар? – спросила я.
– Был пожар. Самолёт немецкий кружил, чтобы не разбегались евреи. В Глубоком специальный отряд работал, у евреев же было оружие, они пытались стрелять по немцам… Страшное дело! Здесь целая битва была. День пасмурный такой был. Я видел только дым, мы в шести километрах от Глубокого жили.
...Каждый такой разговор дополняет уже известные факты, наполняя их новыми красками. Это новые имена, новые сюжеты. Кажется, слушала бы их и слушала, стремясь узнать что-то новое, понять ранее не до конца понятое. От того и ценишь такого рода общение, и стараешься найти таких собеседников, чтобы успеть узнать из их рассказов что-нибудь интересное о жизни родного города!
Маргарита КОЖЕНЕВСКАЯ,
научный сотрудник Глубокского
историко-этнографического музея
