Эту историю я узнал от миорского краеведа, учителя местной школы, Лауреата президентской премии "За духовное возрождение", создателя самого большого школьного музея в стране, коллекция которого насчитывает пятнадцать тысяч экспонатов, Витольда Ермалёнка.
А ему она стала известна благодаря довоенной жительнице Миор Маше Тор, которая чудом спаслась в годы войны.

Это было ещё до революции 1917 года. В еврейской общине Миор, в то время небольшого местечка на северо-­западе Беларуси, жил один человек, которого здесь считали не совсем нормальным. Все заботились о заработках, о хлебе насущном, строго следили за соблюдением предписаний иудаизма, чтобы суббота была святым днём, а дети во всём слушались родителей. А этот странный человек не торопясь ходил по местечку, рассказывал какие-­то были и небылицы и желал всем здоровья. На что он жил? Кому­-то воды принесёт, дрова наколет, по хозяйству поможет. Да и много ли ему надо было…

А однажды этот странный человек и вовсе исчез. Пару дней судачили, куда он мог податься. А потом крестьяне рассказали, что ушёл он на болотный остров. Рядом с Миорами Ельнинские болота растянулись на десятки километров, и островов там много.
Сегодня никто не скажет, в каких отношениях была с ним до замужества дочь местного раввина. Скорее всего, слышала о нём, да и только.
Пришло время дочке раввина идти замуж. Как и положено, сделали хупу, накрыли стол, а потом отвели молодожёнов в отдельный дом.
Только прожили они вместе не долго. Спустя пару месяцев, однажды утром дочь раввина, уже беременная, сбежала. Была она грамотной, но увечной – одна рука сухая.
То ли муж сказал что-­то обидное, то ли относился к ней, как к рабыне. Только не стерпела она обиды.
К концу дня бросились искать молодую женщину, пару дней искали и не нашли. Была ранняя зима. Подумали, замёрзла где­то или провалилась под лёд.
Она действительно чуть не замёрзла. Странный еврей, живший на болоте, случайно нашёл её и привёл к себе в дом, который построил на острове.
Они научились жить там. Дочь раввина родила двоих детей-­близнецов. Странный еврей добывал еду для семьи. Раз в полгода он появлялся в Миорах: приносил рыбу, грибы, ягоды, выменивал на то, что надо было по хозяйству. В Миорах его звали Робинзоном – то ли вспомнив литературного героя, то ли фамилия у него такая еврейская.
Говорят, Робинзон и дочь раввина всю жизнь прожили в любви и согласии. Два странных человека нашли друг друга, а это – главное.
В тридцатые годы дети-­близнецы подросли  и ушли служить в армию.
Робинзон и его жена всю войну оставались на болоте. Когда начались расстрелы гетто, евреи из Миор, других местечек, бежали к ним. Кто добирался по топким болотам, находил здесь приют. Более 40 человек собралось вокруг Робинзона. Дома на островах построили, с крышами, печками, чтобы можно было жить в них весь год. Помогал им белорусский крестьянин Егор. Партизаны иногда заходили на острова, а немцы и полицаи даже не совались туда, боялись идти в глубь болота.
Все, кто там прятался в годы войны на болоте, остались живы. Большинство потом уехали в Израиль, как и сам Робинзон с женой. А остров на болоте Ельня так и зовут по сегодняшний день – островом Робинзона.

Аркадий Шульман