«–Нашли дураков! – визгливо кричал Паниковский. – Вы мне дайте Среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию.

– Как! Всю возвышенность? – язвил Балаганов. – А не дать ли тебе ещё Мелитополь в придачу? Или Бобруйск?

При слове “Бобруйск” собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом…»

С этой крылатой фразы из «Золотого телёнка» хочу я начать рассказ. В студенческие 1970-е годы эта книга Ильфа и Петрова была моей настольной, любимой. Но думал ли я тогда, что через несколько лет попаду в этот славный Бобруйск и проживу здесь больше 40 лет? Конечно, нет! Хотя впервые услышал о Бобруйске ещё в школе...

Видимо, судьба!

Меня зовут Куценко Юрий Владимирович, родился я в городе Шебекино Белгородской области. Ныне это Российская Федерация. Как и все, учился в школе. И, наверное, уже тогда судьбой было предопределено моё переселение в Бобруйск. Завуч нашей школы Сорокина Зоя Александровна (в девичестве Иванова) была родом из Бобруйска, а я с детства дружил с её сыном Сергеем. Каждое лето Сорокины всей семьёй выезжали в Бобруйск, и Сергей мне потом рассказывал о том, как он отдыхал в этом городе...
Проходило время, после школы я поступил в Харьковский авиационный институт на факультет «Двигатели летательных аппаратов». Прекрасные студенческие годы пролетели быстро, и вот в феврале 1976 года я, инженер с дипломом, получил направление на один из заводов города Баку. Перед отправкой на работу мне был предоставлен отпуск, который я, конечно, провёл дома. Был март. Девушки у меня не было на тот момент, как говорится, гуляй, отдыхай по полной программе! Да ещё друг Сергей объявил, что 27 марта он женится, и я, естественно, был приглашён на свадьбу друга детства. На свадьбу, конечно, приехали и родственники Сергея из Бобруйска, а среди них – двоюродная сестра моего друга Татьяна. Так я и познакомился с будущей женой.

Невеста из Бобруйска

Нам хватило трёх дней, чтобы понять, мы созданы друг для друга. Татьяна уехала в Бобруйск, а я – в далёкий Баку. Но уже в мае 1976 года я прилетел на два дня в Бобруйск, и мы подали заявление о регистрации брака на 17 июля. Удивительное совпадение, именно в этот день в далёком 1955 году вступили в брак и родители Татьяны – Нина Александровна (в девичестве Иванова) и Иван Ефремович Парахневич.
Обратите внимание: я опять упомянул фамилию Иванова. Да сколько же их в Бобруйске! Неужели больше, чем Рабиновичей в 70-х? Это мне пришлось выяснить позже, а пока, 17 июля 1976 года, отгремела наша свадьба в кафе «Дружба», которое было возле городского парка. А через два дня мы улетели в Баку.
В столице Азербайджана прожили три года. Я работал инженером-испытателем на военном заводе. Работа нравилась, и всё же после отработки положенных после института трёх лет мы решили покинуть Баку и вернуться на родину жены в Бобруйск.

Прибытие в «иностранный» город

1 мая 1979 года. С этой даты начинается история моей жизни в Бобруйске. Я хорошо помню этот день. Самолётом долетели до Минска, а дальше автобусом добирались до города. И вот здесь, на Бобруйском автовокзале, который находился тогда на улице Советской, я получил первые настоящие впечатления о городе.
Выхожу из автобуса и вижу группу людей, которые стоят невдалеке и о чём-то разговаривают на непонятном мне языке. Я очень удивился, поворачиваюсь к жене и спрашиваю: «Что иностранцы у вас делают?»
Татьяна посмотрела на меня молча, ничего не ответила, и лишь когда мы отошли немного, стала мне объяснять, что это не иностранцы, а уважаемые люди города, и говорят они на идише.
Потом она добавила, что таких в Бобруйске каждый третий. Для меня это было полной неожиданностью! Раньше я никогда не встречал людей, говорящих на идише. А здесь каждый третий? Одним словом, меня это тогда поразило.
Первое время мы жили у тёщи на улице Октябрьской. Там моё знакомство с «иностранцами» продолжилось. Все соседи у тёщи были евреи – со своими обычаями, нравами и колоритом.

Куриные крылышки для тёщи

Чего только стоил Апельсин Мойша Пейсахович, который покупал тушку курицы, отрезал от неё крылья и голень и готовил исключительно оставшуюся филейную часть. Отрезанное куда девал, спросите вы. Просто так отдавал моей тёще!
За продуктами Мойша-Апельсин ходил, как он говорил, в «мавзолей». И я долго не мог понять, что за «мавзолей». Как оказалось, это продовольственный магазин на углу улиц Чонгарской и Московской (сейчас вроде «Эдем» называется). А как он ругался! Вы слышали когда-нибудь, от кого-нибудь, чтобы вас называли «берёзовым дубом»? А вот я от Мойши Пейсаховича слышал! Это было его фирменное ругательство. Наверное, это бобруйский колорит.
Я быстро нашёл работу, это был нынешний ТАиМ, а тогда – «Сельхозагрегат», который входил в состав ПО «Бобруйскферммаш» и выпускал различные детали для конвейера. Завод был небольшой, всего 300 работающих. В то время было принято решение на базе «Сельхозагрегата» строить новый завод всесоюзного значения по производству пневмотормозной аппаратуры с перспективой дальнейшего расширения. И квартиру обещали за 3-5 лет. С таким институтом меня приняли в технический отдел инженером-технологом. Заместителем начальника отдела на тот момент был Михаил Григорьевич Бондаренко, ставший впоследствии мэром города. Из 14 работников отдела семеро были, как говорится, «бобруйские уважаемые люди», которых я ещё несколько месяцев назад считал «иностранцами». Это были интеллигентные, умные работники с особым чувством юмора. До сих пор помню их имена: Яша Кацнельсон, Ася Иткина, Нина Кацнельсон, Борис Рубинштейн, Миша Иткин, Марк Коваль. Чего стоил Марк Лядский!

Бобруйские анекдоты

Бобруйские анекдоты от Марка Лядского я помню до сих пор!
Он их рассказывал с особым еврейским колоритом, это нужно было слышать.
Кстати, я никогда не слышал такого понятия, как шебекинские анекдоты или харьковские, бакинские, тульские и др. А вот бобруйские, оказывается, были!
Ну вот, к примеру, один из бобруйских анекдотов от Марка Лядского, который я помню до сих пор: «Бобруйск. Циля и Хаим в спальне ведут разговор. Циля: “Хаим, ты не поверишь, нужно срочно покупать шторы на окна!” – “Циля, зачем?” – “Видишь, Хаим, прямо напротив наших окон построили мужское общежитие, и завтра туда начнут вселяться молодые люди”. Хаим: “Ну и что???” Циля: “Они каждый вечер будут смотреть, как я раздеваюсь, чтобы лечь к тебе в постель”. Хаим: “Циля!!! Зачем лишние растраты! Они тебя один раз увидят в окно и сами побегут покупать шторы!”».

Легендарная тётя Хася

Ожидания меня не обманули: завод быстро построили, он превратился в современное высокотехнологичное предприятие. Число работников дошло до 1200 человек, а технический отдел превратился в отдел главного технолога с численностью порядка 40 человек. Первым главным технологом стал Вадим Аркадьевич Ковширко, который в конце девяностых был назначен директором завода. Да и я долго в инженерах не засиделся. Быстро стал начальником технического бюро, затем – заместителем главного технолога, а затем и главным технологом, которым пробыл больше 17 лет.
Менялись директоры, начальники. Но была на заводе одна личность, которая, неожиданно для себя, надолго оставила память. Это уборщица туалетов тётя Хася. Она была совершенно простой и, бывало, ворчала: «Я, старая еврейка, мою туалеты». Ещё когда В.А. Ковширко был главным технологом, он часто проводил рабочие совещания с подчинёнными, и когда доходило дело до вопроса, почему кто-либо не выполнил поручение в срок, подчинённые, как правило, начинали оправдываться: мол, я к тому ходил, и тому звонил, и туда писал, и никто не помог. Чтобы подчеркнуть то, что виновный совсем не туда обращался, Вадим Аркадьевич говорил с иронией: «Ты бы ещё у тёти Хаси спросил». Эта фраза быстро прижилась, и позже все начальники на заводе стали часто использовать это выражение.
Фраза «Ты бы ещё у тёти Хаси спросил» стала крылатой на предприятии. Уже давно нет тёти Хаси (она в середине 1980-х уехала к сестре в Америку), но даже сегодня на ТАиМе продолжают так говорить. Иногда захожу на родной завод, которому отдал 35 лет, разговариваю с молодёжью, вижу, что они понятия не имеют о том, кто такая тётя Хася, но слышали эту фразу от своего нынешнего начальника!

Зяма и рыболовные снасти

Кроме работы были у меня и увлечения. И прежде всего рыбалка. Сегодня в Бобруйске, наверное, с десяток рыболовных магазинов, где можно купить всё, что угодно. А в конце 1970-х в городе был практически один магазин «Военохот» возле базара на улице Дзержинского, и торговал там дядя Зяма Зельдин. Это была легендарная личность! Со всяким покупателем он заводил разговоры на рыболовные темы и не только, да ещё с различными шутками-прибаутками.
Хорошо помню, как я покупал у дяди Зямы блесну на спиннинг. Подошёл к стенду и, показывая на понравившуюся блесну, спрашиваю: «Дядя Зяма, эта блесна хорошая?» – «Таки да, хорошая!» – «Ну а вот эта как?» – «Ну так и эта хорошая!» – «Ну вот а эта?» – «Таки ещё лучше, совсем хорошая! Ты не поверишь! Они здесь все хорошие! Березина их все принимает к себе!»
Где-то в конце 1980-х Зяма Зельдин уехал в США, где и скончался в 2016 году в возрасте 97 лет.
Я начал рассказ с того факта, что оказался в Бобруйске 40 лет назад благодаря людям с фамилией Ивановы.

Родословная Ивановых

Родословная семьи Ивановых, с которой я породнился в Бобруйске, берёт начало от Иванова Ефима, который после окончания высшего технического императорского училища в Москве в конце XIX века был направлен в
Бобруйск на железную дорогу. Он был каким-то руководящим работником и весьма состоятельным человеком. Здесь, в Бобруйске, Ефим Иванов и познакомился с еврейской красавицей Розой и женился на ней. У него родились четыре сына – Иосиф, Александр, Лев и Василий. От Александра Иванова (уже наполовину еврея) и пошла ветвь моей жены.
У Александра с его женой Федорой было восемь детей. Все дети выросли образованными людьми. Достаточно вспомнить заслуженного учителя РСФСР Зою Александровну (о которой я писал в первой части воспоминаний).
Был ещё Владимир Александрович Иванов, который долгое время работал начальником Проматомнадзора Бобруйска.
А чего стоит Евгений Александрович Иванов! Фронтовик, имеющий много орденов и медалей и прошедший славный героический путь от Москвы до Берлина в составе 1-й гвардейской танковой армии под командованием Катукова. Ну и, конечно, моя тёща Нина Александровна, отдавшая всю трудовую жизнь фабрике им. Дзержинского.
Время неумолимо летит вперёд. Уже никого нет в живых из детей Александра, и даже некоторых его внуков. Но живы ещё множество внуков и правнуков, в которых перемешалась кровь многих национальностей. В потомках Ефима Иванова есть что-то и от русских, и от евреев, и от белорусов, и от украинцев, и от поляков.
И, наверное, неслучайно народ в своё время придумал определение «лицо бобруйской национальности». Этим сказано всё! Однозначно, кроме национальностей русский, еврей, украинец и другие есть ещё и лица бобруйской национальности! По-другому и быть не может!

Бобруйская биржа

Приехав в конце 1970-х в Бобруйск, мне пришлось столкнуться с ещё одним загадочным, сугубо бобруйским явлением.
Часто с женой ходили на базар. И я постоянно наблюдал, как на Социалке собиралась большая группа людей, до 50-100 человек, и что-то между собой обсуждали. Мне объяснили, что это биржа.
Для меня это стало очередной загадкой еврейского города, с подобным никогда и нигде не приходилось сталкиваться.
Как оказалось, на этой самой бирже уважаемые люди города обсуждали все насущные дела, от политики до цены на курочку. Сегодня такого я и представить себе не могу! Ведь это, по сути, были несанкционированные мероприятия. Но в те времена такие массовые собрания не запрещали. На бирже были свои завсегдатаи, были неписаные правила поведения, о чем можно и нужно говорить, и о чём нельзя. Это был настоящий Бобруйск!

«И всё же есть надежда...»

Наверное, чтобы быть бобруйчанином, вовсе не обязательно здесь родиться. Как говорят коренные бобруйчане, если ты 30 лет прожил в Бобруйске, ты уже наш человек!
С первых дней Бобруйск удивил меня своим необычным колоритом. И, вспоминая прожитые годы в Бобруйске, можно однозначно сказать, что в городе за 40 лет прошли серьёзные изменения.
Сегодня на «ТАиМе» в отделе главного технолога, да и в других отделах, нет евреев. А значит, некому рассказать свежий бобруйский анекдот. Да и понятие «бобруйский анекдот» нивелировалось и превратилось в просто анекдот.
Сегодня никому в голову не придёт отрезать от курицы крылья и голень и отдать их соседке просто так. Сегодня в городе полно рыбацких магазинов, где вам продадут нужную вам блесну. Увы, в них нет дяди Зямы с его неповторимой харизмой. Да и «биржа» ушла в прошлое.
Много было потеряно с отъездом «наших уважаемых людей». Сегодня вы не услышите в городе разговоров на идише. И всё же у меня есть надежда, что тот бобруйский дух сохранился в сердцах жителей города...
Сначала появилась пешеходная «Социалка», на том самом отрезке улицы, где когда-то была та самая биржа.
Потом возник Шура Балаганов, который всегда мечтал работать в Бобруйске сыном лейтенанта Шмидта – ему таки предоставили такую возможность. Открылась синагога и «еврейский дворик». Считаю, это очень важное событие для Бобруйска.
А на «ТАиМе» до сих пор можно услышать фразу: «Ты ещё спроси у тёти Хаси».

Юрий КУЦЕНКО

Технический отдел завода «Сельхозагрегат» (нынешний ТАиМ). Дядя Зяма и магазин «Военохот». Ефим Иванов (слева). Рядом – жена Роза. Стоит сын Василий, погиб в Первую мировую войну. Фото 1907-1911 гг.