Журнал Мишпоха
№ 14 2004 год
Скромное обаяние мастеров
|
Книга,
которую откроет читатель, – это еще одно доказательство правила “мал золотник,
да дорог”. Она посвящена истории профессий и ремесел Лунинца, небольшого
белорусского города. Ремесленники, кустари, умельцы и мастера, населявшие
его, составляли единый организм, сложившийся в средние века и шлифовавшийся
непрерывно до наступления новой эпохи в способе производства.
дни из профессий хорошо узнаваемы – это дровосеки, извозчики, плотогоны,
стекольщики, ювелиры, кузнецы, мельники, трубочисты, хлебопеки, почтальоны.
О других можно догадываться – пильщики, столовники, тряпичники, кожушники,
жерновщики, ледорубы, золотари, лирники. Третьи для большинства могут
быть не известны – факторы, камашники, гицели, гонтари, бруковщики, стальмахи,
стрехари. Четвертые составляют специфическую группу профессий, имевших
отношение к жизни еврейской части обитателей Лунинца, – мацапеки, шабесгои,
балаголы, резники, раввины.
Многие профессии, о которых пойдет речь, обыденные и широко распространенные
в прошлой жизни, стали чрезвычайно редкими в наши дни. Большинство исчезло,
и их названия ничего не говорят молодому поколению. Насколько далеко мы
ушли по пути технического прогресса, и, в то же время, удалились от собственных
корней? Лев Колосов, собравший под одной обложкой лаконичные рассказы
о почти семи десятках ремесел, специальностей и профессий, создал своеобразную
Красную книгу памяти об умельцах местечка в Белоруссии.
Книга Льва Колосова удивительно познавательна. Мы узнаем, как видоизменялись
ремесла с течением времени, какой инструмент, приспособления, навыки и
способы использовали мастера. В Лунинце были уверены, что хорошее ремесло
– это “удочка”, которой ловят “рыбу” с пользой себе и людям. Найти такую
“удочку” считалось большой удачей, поэтому профессиональные секреты передавали
по наследству. Существовали свои виртуозы и асы, ремесленные династии,
славившиеся на всю округу. Товары из Лунинца шли нарасхват не только в
близлежащих деревнях и соседних с ним Кожан-Городке и Давид-Городке, Лахве
и Турове. Они пользовались устойчивым спросом в Пинске, Бресте и в губернском
Минске.
Миниатюры из мира ремесленников написаны таким образом, что за ними угадывается
не только борьба за хлеб насущный, но и тонкая лирика отношений, симпатий
и антипатий. Каждый мастер обязан был быть универсалом, а его работа требовала
кропотливости, терпения и сноровки. Автор показал ее не как механическое
действие, заученное до автоматизма, а осмысленный труд, который не противоречил
природе, а использовал ее себе во благо.
Жизнь
ремесленников не была обеспеченной и тем более зажиточной. Низкая производительность
труда и штучный товар делали ручную работу дорогой и не всегда выгодной.
Внутренняя конкуренция в местечке и соблазны большого города требовали
поиска новых возможностей. В Лунинце всякое новшество быстро становилось
общим достоянием. Выжить помогала уверенность, что без труда мастера не
обойдутся, что при любых условиях его труд будет востребован.
Языками общения, на которых мастера в Лунинце договаривались со своими
клиентами, были белорусский, идиш, польский и русский. На белорусском
языке говорили основные заказчики из сельской местности. Русский язык
достался в наследство от царского времени (1793–1917 гг.), польский считался
официальным (1921–1939 гг.), а идиш был языком еврейских ремесленников,
составлявших большинство мастеров Лунинца.
Еврейские мастера и торговцы сыграли особую роль в жизни Лунинца. Они
с уважением относились к тем, среди кого жили, но существовали границы,
которые не переступали: в синагогу ходили все, авторитет раввина был непререкаем,
субботу не нарушали, межнациональные браки были редкими. Сначала Лунинец
был деревней Пинского уезда Минской губернии, но когда в восьмидесятые
годы позапрошлого века через него провели Полесскую железную дорогу, ситуация
изменилась. Строителей и рабочих обслуживали евреи из Кожан-Городка, Лахвы
и Давид-Городка. С 1882 г. власти предоставили им право постоянно проживать
в Лунинце. Евреи построили дома, синагогу, микву, получили землю под кладбище.
В 1897 г. в Лунинце стояло 855 дворов, где проживало 3167 жителей, включая
293 еврея. Грузооборот железнодорожного узла, связывавшего Брест, Гомель,
Барановичи и Сарны, составил в 1900 г. 5,5 млн. пудов. Были построены
железнодорожные мастерские, две мельницы, русское и еврейское народные
училища, церковно-приходская школа и хедеры. В 1931 г. по польской переписи
в Лунинце насчитывалось 8072 еврея.
В 1939 г. Лунинец был включен в состав БССР, и жизнь мастеров круто изменилась.
Появились запреты на индивидуально-трудовую деятельность, принудительное
кооперирование ремесленников, депортация недовольных в Сибирь и другие
отдаленные районы СССР. Однако самые тяжелые времена в местечке наступили
с немецкой оккупацией Лунинца, которая продолжалась с 10 июля 1941 г.
по 10 июля 1944 г. и унесла тысячи жизней. В августе 1941 г. нацисты собрали
1312 мужчин-евреев под предлогом регистрации и расстреляли их в урочище
Могула, а в сентябре 1942 г. они убили уцелевших узников Лунинецкого гетто
– 2932 еврея, включая 1429 женщин и 1397 детей. Так ушли в небытие еврейские
мастера и умельцы, которые кормили и согревали эту землю своим трудом.
Оборвалась преемственность поколений.
После
войны в Лунинец вернулись немногие еврейские семьи. Синагогу власти не
разрешили и поэтому верующие тайно собирались в миньяне. Религиозные евреи
использовали отдельные профессии, сохранившиеся с прошлых времен, чтобы
продолжить соблюдение иудейских традиций. Одни собирали утильсырье (тряпичники),
другие пошли в колхозные кузницы, третьи клали печи в отстраиваемых домах,
четвертые вспомнили ремесло сапожника, портного, шорника и др., что позволяло
не нарушать субботы. В конце сороковых и в пятидесятые годы несколько
еврейских семей использовали довоенные польские паспорта, чтобы выехать
из Лунинца в Палестину.
Они не забыли о своей белорусской родине и основали в Израиле еврейское
землячество, однако только после 1991 года эти люди обрели возможность
навестить родные края, где прошло их детство.
Многие из нас сами вышли из местечек, поэтому не исключено, что, дочитав
книгу до конца, у одних читателей возникнет ощущение, что им рассказали
историю собственной жизни. У других она вызовет ностальгию. Технический
прогресс “опустил занавес” и подвел черту под всеми достижениями ремесленного
производства. Осталась память, значение которой нельзя переоценить, –
в этом главное достоинство книги Льва Колосова, сумевшего ярко и правдиво
рассказать о наших исторических корнях.
|