Ах, молодость, молодость, молодость… Сегодня мне кажется, что ни у кого такого не было, только у меня. Хотя понимаю – это эгоизм памяти. У каждого своя дистанция, и у каждого свой «бег с препятствиями». И на пути всего хватает: и грустного, и смешного. Правда, по прошествии лет грустное кажется не таким уж грустным, а смешное – не таким уж смешным.
Откровенно говоря, я не собирался спать на вилках. Но пришлось. Я учился тогда на первом курсе в университете и в общежитии жил «зайцем». Для тех, кто не знает, что это такое, объясню. Жил нелегально, без прописки.

В нашей комнате, в которую с трудом входило пять кроватей, жило четырнадцать человек. На каждой кровати спало по два человека. Один спал на столе, двое на полу, то есть под столом, а ещё один расстилал свой тюфяк на шкафу. (Другого места просто не оставалось).
Однажды мне надо было проснуться в шесть утра. Будильника у нас не было. Я попросил разбудить меня однокурсницу – аккуратную и пунктуальную девушку по имени Лена. Улеглись спать как обычно – часам к четырём утра. И я благополучно проспал нужное время и не приехал на дежурство в типографию, куда устроился подрабатывать из-за полнейшего безденежья.
– Лена, ну как же так, я просил разбудить, – чуть не простонал я.
– Я приходила, искала тебя, – ответила Лена. – Не нашла. У вас там столько людей. Один даже спит стоя, – с каждым словом её глаза всё больше и больше округлялись то ли от удивления, то ли от испуга.
– Кто спит стоя? – не понял я.
– На тумбочке стоит и спит, – уже совсем растерянно сказала Лена.
Здесь я понял, в чём дело.
На тумбочке висели оленьи рога. Их подарила одному парню его невеста. Сказала, что кроме этих рогов никаких других ему дарить не будет. Так вот на эти рога мы и вешали свои пальто, шапки, так как в шкафу места для всей одежды не хватало. Лена в темноте приняла пальто и шапки за человека, который спит, стоя на тумбочке. И испуганная выскочила из комнаты. Вот почему она меня не разбудила.
Я был один из тех, кто «зайцем» жил в общежитии. Да к тому же был самым молодым в комнате. Остальные были не намного старше меня, но учились на третьем и четвёртом курсах.
Праздников у нас было гораздо больше, чем их отмечено в календаре. Например, кто-то приехал от родителей. Привёз домашней еды. Праздник? Ещё какой! Или день рождения. Это большой праздник! Или подали заявление в загс. Грандиозный праздник для всего общежития. Правда, потом заявление могли забрать, что очень часто случалось. Это тоже праздник, правда, меньших размеров. Представляете, сколько праздничных дней на четырнадцать человек, плюс общегосударственные праздники.
…В один из наших самодеятельных праздников, когда все дружно сидели за столом, кто-то забежал в комнату и сказал:
– Проверка.
Это слово было кодовым. Все знали, если приходит проверка, нужно в течение пяти минут избавиться от всего, что могло хотя бы как-то скомпрометировать тебя. В те годы местом в общежитии награждали за хорошую учёбу или близость к деканату. Время от времени тот же деканат устраивал в общежитии проверки, чтобы отчитаться о проделанной воспитательной работе. Несколько человек обязательно попадались на чём-то. Их официально выселяли. А места занимали те, кто хлопотал об этом. Правда, на деле редко кто уходил из общежития. Просто из разряда официальных жильцов переходил в «зайцы».
Меня за пять лет учёбы дважды выселяли из общежития. Хотя, честно скажу, я был примерным и сравнительно тихим студентом.
…Комната, в которой я жил на третьем курсе, была с балконом. А в соседней комнате без балкона жил мой однокурсник. Он был деревенский парень, родители жили недалеко от Минска. Они попросили его купить маленького поросёнка и привезти в деревню. В воскресенье рано утром однокурсник отправился на рынок, купил там поросёнка и собрался везти домой. Но встретил знакомую, и та пригласила его на день рождения. А что делать с поросёнком? Домой везти нет времени. Мой друг приходит и говорит: «У тебя балкон в комнате. Пускай поросёнок там поживёт. В следующее воскресенье завезу его домой».
На новом месте жительства поросёнок стал визжать, хрюкать, делать всякие дела, которые стекали вниз, а кому-то и на голову…
В тот же вечер декану позвонили из горкома партии (бедный декан) и спросили:
– У вас что теперь в общежитии животноводческая ферма? Почему на балконе хрюкает поросёнок?
Через десять минут декан был в общежитии. Меня предупредили о проверке. Но куда я мог деть поросёнка? Запер его в шкаф. Когда декан прямым ходом отправился на балкон, поросёнок в шкафу захрюкал.
– А-а, сменил место жительства! – грозно сказал декан. – Сплошное свинство! Свиньям не место в общежитии, – эти слова относились уже ко мне, а не к животному.
Я уходил из общежития, держа в одной руке чемодан, а под мышкой – мешок с притихшим от испуга поросёнком.
Это было на третьем курсе, когда я уже почти ничего не боялся.
Я вернулся в общежитие в тот же вечер, правда, через подвальное окно. До конца недели вместе с поросёнком прожили в общежитии, в подвале, безо всяких удобств.
Вспоминаю ещё одну проверку.
Застолье гремело в самом разгаре, и за пять минут его не уберёшь. Но мои многоопытные соседи мгновенно сообразили, что делать. Они сняли покрывало с одной из кроватей, потом аккуратно, прямо с клеёнкой, подняли содержимое стола, поставили это на кровать и приказали мне:
– Ложись!..
– Куда? – не понял я.
– На кровать, сверху. И делай вид, что спишь. Иначе всех выгонят…
И я улёгся. Не подводить же друзей-товарищей. Подо мной были: открытая консервная банка с килькой в томатном соусе, домашняя колбаса, хлеб, овощное рагу в пол-литровой банке, квашеная капуста в алюминиевой миске и три вилки.
Меня накрыли покрывалом. Выключили свет. И ушли из комнаты, прихватив с собой бутылки с вином.
Как вы думаете, сколько можно вылежать на такой кровати? Если бы я был йог или хотя бы тренировался на него, я бы вылежал долго. Но я впервые лежал на вилках и консервной банке. И в тот момент, когда проверка вошла в комнату и включила свет, я почувствовал, как что-то впивается мне в бок, и застонал!
Вся проверка подошла ко мне и выстроилась возле кровати, как будто они были моими родственниками и пришло время прощаться с ними…
Потом кто-то осторожно откинул покрывало. То, что они увидели, думаю, удивило их, потому что вначале я услышал доброжелательное:
– Оригинально придумано!
Но следом были сказаны те слова, которые я должен был от них услышать.
Йога из меня не получилось. Из общежития меня, конечно, выгнали. Но я из него не ушёл. Потому что без меня в комнате с пятью кроватями осталось бы всего тринадцать человек, а это несчастливое число.
Когда проверка ушла, мы аккуратнейшим образом подняли с кровати клеёнку со всем содержимым, вернули её на место и продолжили праздник.
– Живи, – сказали мне. – Прикроем. Только учись спать на вилках. Пригодится.