Судя по показаниям Проворного Е.Я., удалось бежать из-под расстрела одному узнику Яновичского гетто – Израилю Гофману. Дальнейшая его судьба нам неизвестна. После уничтожения гетто фашисты и их подручные продолжали поиски чудом уцелевших людей.

Из протокола допроса Проворного Е.Я.:

«Полицейские Крестовский Михаил Фёдорович, Иванов Константин Иванович, Ткачёв Михаил Николаевич, Усачевский Павел Миронович, Лебедевский Иван Дмитриевич и бургомистр Высоцкий доносили карательному отряду о скрывавшихся евреях, которых ловили и расстреливали. Так, еврей Шепчёнок спрятался в колодце. Переводчик Стефанович вытащил его голым и доставил немцам, которые его тут же и расстреляли. Пытавшаяся бежать от расстрела девушка-еврейка Ревека полицейским Ивановым была поймана, выдана немцам и тут же расстреляна».

Государственный архив Российской Федерации,
ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 21об.

2 ноября 1943 года судмедэкспертизой Советской Армии была произведена эксгумация трупов расстрелянных узников Яновичского гетто.

«Раскопка полностью подтвердила свидетельские показания. Ямы, примерно 5 на 5 метров, оказались заполненные трупами, сваленными в беспорядке в несколько слоев на глубину до 4-х метров. Среди извлечённых трупов оказался только один труп взрослого мужчины, остальные трупы женщин, подростков и детей. Один труп ребёнка в возрасте не более 2-х лет, один ребёнка лет 4-х. Опознать трупы по лицам оказалось невозможным, но по одежде, хорошо сохранившей даже окраску, гражданин Лукьянов Игнатий и его жена Матрёна Алексеевна опознали труп жены известного врача по фамилии Лившиц. В карманах одежды на трупах документов никаких не обнаружено. В пальтишке двухлетнего ребёнка обнаружены подшитые за подкладкой бумажные советские деньги – пять кредиток тридцатирублёвого достоинства.

Все без исключения трупы лежат вниз лицом в самых разных позах».

Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 18 об. – 19.

Даже трудно себе представить, на что могла рассчитывать мать двухлетнего ребёнка, зашивая за подкладку его пальто советские бумажные деньги. Наверное, это была её последняя надежда, что 150 рублей как-то помогут малышу...

И ещё одно страшное свидетельство, сделанное в тот же день. «Подробным осмотром трупа двухлетнего ребёнка не установлено ни на теле, ни на одежде никаких следов ранения, на основании чего комиссия заключает, что ребёнок зарыт живьём...»

Одна из старейших жительниц местечка Анна Яковлевна Изобова в годы войны жила в трёх километрах в деревне Вальки. Она вспоминает, что родители запрещали им ходить в Яновичи, да они и сами боялись туда появляться. Помочь евреям, загнанным в гетто, среди которых были соседи, школьные друзья, ничем не могли, а видеть это всё было страшно. А если бы кто рискнул помочь евреям, он обрекал себя стать мишенью для полицая или немца.

Анна Яковлевна вспоминает, что когда евреев гнали на расстрел, это было 10 сентября 1941 года, она в Вальках, за три километра, слышала их крики.

Василий Иванович Баранов родился в начале пятидесятых годов в Яновичах. В 90-е годы работал там же в лесхозе. Его отец Иван Иванович Баранов был свидетелем расстрела евреев местечка, хотя сам в то время был мальчишкой. После расстрела они бегали в деревню Зайцево, на то место, откуда доносились выстрелы. Видели закопанные рвы. «Земля шевелилась, волнами ходила, но никто не посмел раскапывать».

Василий Иванович рассказывал мне, что был незадолго до нашей встречи (1999 год) на месте расстрела, видел свежий раскоп. «Чёрные копатели» всё ещё ищут еврейское золото. Как им спится после того, как они раскопали и потревожили могилы?
Мама Василия Ивановича – Анфиса Ивановна, местная, яновичская. До войны вместе с ней в одном классе училось много евреев. Одна из них, Лия Булкина, предлагала Анфисе Ивановне золото, просила принести хлеба. Мало кто из бывших соседей осмеливался помогать евреям.

Немцы и полицаи гоняли узников гетто на торфоразработки в деревню Грядки. Однажды сказали, что завтра всех отправят собирать коноплю. Это был обман – назавтра был массовый расстрел в деревне Зайцево.

Раиса Григорьевна Горбачевская родилась в деревне Грядки незадолго до начала войны, здесь жили её родители. Грядки находятся в трёх километрах от Яновичей. Мама Раисы Григорьевны – Ефросинья Ефимовна Карлова (Козакова), 1907 года рождения. Она рассказывала, что в Зайцево расстреливали не только яновичских евреев, сюда же привозили на расстрел евреев из Витебска. Взрослых расстреливали, кого-то убивали, кого-то ранили, детей в ямы чаще бросали живыми и закапывали. Земля на ямах по несколько дней шевелилась.

После расстрела яновичских евреев, кто-то услужливо донёс немцам, что есть в местечке и наполовину евреи.

До войны стали образовываться семьи, где муж и жена были разных национальностей. Гдаля Альтман был женат на белоруске. Гдаля был мобилизован и воевал на фронте. Его детей Владика и Римму не забрали в гетто. Но после расстрела евреев решили прийти и за ними. Они жили на Пукшанской улице. К счастью, кто-то успел их предупредить об этом. Мария Михайловна Ворохопко училась с Гдалиной дочкой Риммой Альтман в одном классе, сидели за одной партой. Мария Михайловна рассказала историю спасения детей Гдали Альтмана:

«У них была корова, и чтобы не возникло подозрений, сказали соседям, что пошли за ней в деревню Люпино. А сами Владик, Римма и их мама ушли в сторону реки Каспля. Переправились через неё, а дальше – леса. Им помогли партизаны, через Суражские ворота их вывели за линию фронта. Так спаслись Владик и Римма Альтман».

Ужасы войны ощутили на себе люди всех национальностей. Нееврейскую молодёжь и трудоспособных людей среднего возраста оккупанты угоняли на принудительные работы в Германию. До 1000 человек были угнаны в рабство, отправлены на работу в оккупированные тыловые города. Имущество колхоза расхитили и вывезли в Германию или уничтожили.
Я беседовал с одной из старейших жительниц Яновичей Ниной Андреевной Ивановой. В 2019 году ей исполнилось 83 года.

– Когда началась война, мне было пять лет. Одно из первых воспоминаний, как за отцом Андреем Агеевым пришли полицаи. Он шил сапоги. Ходили слухи, что Андрей Агеев помогал партизанам. Полицаи сказали отцу, чтобы шёл к ним служить. Отец отказался. Его забрали в Сураж, и всё... Больше мы его не видели.

– Полицаи были из Яновичей?

– Местные. Узнала после войны, когда была школьницей. Они возвращались из тюрем, лагерей.

В начале осени 1943 года немцы начали всё сжигать, ломать – чувствовали, скоро прогонят отсюда. Нас отправили на работы под Борисов на Торфболото. Четыре семьи: две из Яновичей и две из деревни Чижиково. Мы копали торф.

В 1944 году вернулись в Яновичи. Весь центр – сплошное пепелище: сожжённые дома, битый кирпич. Одна печка с трубой стояла напротив русского кладбища. И землянка была в карьере. Пустили нас с мамой добрые люди жить в землянку. Потом мы перебрались в подвал... У других семей тоже такая жизнь была...

Все военные годы Мария Михайловна Ворохопко жила в оккупированных Яновичах. И хотя была ещё подростком, прочувствовала все ужасы немецкой оккупации:
«Первый год мы не учились. Русская школа сгорела, в белорусской – стояли немцы. В 1942 году на Колышанской улице в здании почты открыли школу. Там был четвёртый класс. Помню уроки географии. Карта висела наша, довоенная, только не политическая, а географическая. Потом учительница географии куда-то пропала. Говорили, была связана с партизанами, и её забрали.
В местечке постоянно стоял немецкий гарнизон, располагались они в белорусской школе, и в больнице.

В октябре 1943 года больших боёв за Яновичи не было. Хотя немцы готовились к обороне. От Яновичей до Глазомичей были сделаны блиндажи, вырыты траншеи. Они были лапником обложены. Немцы стали строить дорогу, которая начиналась с улицы Унишевского. Вырубили лес по правую сторону и дорогу уложили брёвнами. Засыпали песком. Однажды, когда пригнали рабочих, полицаи и немецкие солдаты здесь же были, партизаны из леса открыли огонь. Убили немца, а полицаи вернулись живыми. Немцы решили, что полицаи с партизанами заодно. Тех, кто был на дороге в тот день, отправили в Сураж и расстреляли.

Когда Красная Армия осенью 1943 года начала наступление, немцы погнали людей на запад. Через Яновичи шли обозы с мирным населением. Наверное, немцы решили, отступая, смешаться с мирным населением, чтобы наши самолёты не бомбили их, артиллерия не обстреливала. И нас всех собрали и погнали в сторону Витебска. Собирали немцы, с бляхами на груди. (Фельджандармерия, военная полиция – А.Ш.).

Наша семья была малоподвижная: папа плохо ходил, а в ноябре 1941 года родился маленький братик. Папа сделал двуколку, которую тянула корова. Иначе бы мы не смогли идти. Гнали нас немцы до деревни Мишутки. На ночь разместили по сараям. Утром опять немцы забегали. Построили всех и погнали на Витебск. Потом хвост колонны отделили. Мы оказались в хвосте. Нам приказали рыть окопы.

Мама и сама неплохо знала здешние места, а её знакомая вывела нас к деревням Княжицы и Пивовары. Там всё население пряталось в кустах. Мы с неделю сидели вместе с ними в кустах. Слышали, как немцы взорвали церковь в Яновичах. Немцы знали, где мы прятались, приходили, но забирали только коров. Как-то прибежал Володя Артемьев и говорит, в окопах говорят по-русски. Это уже наши войска освободили Яновичи. Но фронт долго стоял рядом. Яновичи находятся в низменности, и для военных действий это не самое выгодное место. Поэтому немцы отступили из Яновичей и закрепились на возвышенности недалеко от местечка.
Через наши землянки проходила вторая линия фронта. На новый, 1944-й год нас вывезли в деревню Вальки. Красная Армия готовилась к наступлению».

Когда 10 октября 1943 года Яновичи были освобождены, там оставалось всего 320 жителей.

В Яновичах до войны было около 600 домов, из них половина каменных. Отступая, в октябре 1943 года оккупанты взорвали и сожгли все дома. Взорваны были также каменная церковь, здания школы-шестилетки, больницы и другие постройки.

Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 21 об.

До прихода немецко-фашистских захватчиков в колхозе «Интернационал» было около 100 лошадей, 90 дойных коров, 145 голов крупного рогатого скота, 50 овцематок, 37 свиноматок. Всё это колхозное добро разграбили немцы.

Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 23.

«Хозяйственным комендантом был Даум Вильгельм-Карл, полевым комендантом в 1942 году – обер-лейтенант Ромозо, а в последнее время обер-фельдфебель Плешко Ричарт. Они возглавляли и принимали участие в уничтожении хозяйства местечка Яновичи.

Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 162 об.

В боях за освобождение городского посёлка Яновичи погиб 201 воин Красной Армии.

Бывший бургомистр Яновичей Василий Федотович Высоцкий, 1880 года рождения, понёс заслуженное наказание. Военный трибунал 145-й стрелковой дивизии 26 октября 1943 года приговорил его к смертной казни через повешение. В тот же день «приговор был приведён в исполнение в деревне Вальки Яновичского сельсовета в присутствии граждан деревни Вальки и местечка Яновичи и военнослужащих».

Государственный архив Российской Федерации, ф. Р-7021, оп. 84, д. 13, л. 22.

Григорий Шевченко воевал на фронте и в 1946 году после демобилизации вернулся на родину в Яновичи. Он вспоминал: «Приехал домой и не узнал местечко. Всё разрушено, кирпичи на щебёнку перемолотили. Узнал о страшной трагедии – расстреле евреев. Среди них были и мои знакомые, и те, с кем я работал на заводе, и друзья.

На месте братской могилы стояла табличка, на которой были написаны два слова: “Это здесь”. Табличка стояла несколько лет и после войны».