Мне как историку всегда было интересно раскапывать собственные корни, чем я занимаюсь до сих пор. Одна из линий моих предков – Маневичей – привела в местечко Сиротино. Мне удалось собрать сведения о Менделе Гаврииловиче Маневиче (1875–1940) и его семье. По преданию, его отец (а может быть, и дед) родился в 1810 г. и отличился особым долгожительством: он умер в 1923 г., попав под телегу.
Семья Менделя была весьма религиозной и придерживалась хасидизма.
Глава семьи был хорошим кузнецом, владел большим домом и кузницей. Подковывал лошадей, чинил и изготавливал инструменты, технику и неплохо зарабатывал этим.
Кузниц в Сиротино было несколько, и улица, где селились кузнецы, даже называлась Ковалевской, или Кузнечной (ныне Заречная). Через много лет жители этой улицы находили на своих участках шлак из кузниц.
Мендель женился на Циле (Циве) Моисеевне (1880–1941), происходившей из местечка Бешенковичи Витебской губернии. Вспоминают, что перед субботой она пекла хлеб, который потом хранился целую неделю, готовила фаршированную рыбу.
Были у них дети, которые носили отчество Марковичи (видимо, «Менделевичи» звучало в России непривычно). Старшим был Захар (Залман) (1896–1979). Он впоследствии вступит в коммунистическую партию, сменив фамилию на Мельников, и будет директором заводов в Киеве и Москве, а во время Великой Отечественной получит на фронте орден Красной Звезды.
Дочь Ева (1898–1941) выйдет замуж за рыбака Мэйлиса и переедет в Городок. Младшие дети: Янкель (Яков) (1900–1941) и Мария (1906–1983), которая выйдет замуж за Михаила Лазоренко, а затем за Наума Рейдера и проживет много лет в Ужгороде.
Мальчики помогали отцу в кузнице.
Мендель некоторое время служил в царской армии, участвовал в русскояпонской войне 1904–1905 гг.
Вскоре после войны в результате пожара сгорело почти все Сиротино, в том числе дом и кузница Менделя. Он получил ссуду в банке и взял в долг деньги у сестер жены на строительство новой кузницы. Ее удалось построить через четыре года, а снимать жилой дом пришлось значительно дольше. Это время было непростым для семьи. Приходилось напряженно работать, чтобы отдать долги; порой нужно было наниматься к соседям на сельскохозяйственные работы, дабы получить часть урожая. Зато новый дом был большим, пятистенным, крышу покрыли деревом, а не соломой, как у большинства других хозяев.
После революции еврейские местечки доживали последние годы. Стали закрывать синагоги, вскоре пришла эпоха коллективизации. Несмотря на уговоры родных, Мендель вступать в колхоз отказался, оправдываясь преклонным возрастом. Он стал по статусу некооперированным кустаремодиночкой, но его кузницу в колхоз забрали. Человек по натуре гордый, эмоциональный, про колхозы он говорил: «Пускай у них там все сгорит». В 1933–1934 гг. был сильный голод. Приходилось собирать в поле головки клевера, смешивать их с отрубями и прочими не слишком аппетитными ингредиентами и печь сочни. Примус Циля считала адской машиной.
Мендель долго страдал параличом. Он тяжело переживал отсутствие возможности работать и бедность, хотя ему и помогали дети. В результате его сердце не выдержало – он умер в 1940 году в Сиротино, не дожив одного года до войны и уничтожения его местечка. Но до этого печального рубежа дошли другие члены семьи.
После смерти мужа Циля решила пожить по очереди у всех детей. Сначала год жила у Евы в Городке, потом у Марии – в Василькове Киевской области, потом несколько месяцев у Захара – в Москве. Ее хотели оставить подольше, но она привыкла к сельской жизни и не могла представить, что «земля будет пустовать». Кроме того, в столице не было возможности обеспечить кошерность пищи. В конце апреля 1941 г. она уехала в Сиротино сажать картошку. Сын Янкель вскопал ей огород плугом на колхозной лошади, а все остальное она делала сама.
Ну а через пару месяцев пришла война. Янкель служил пулеметчиком и погиб в первые дни войны в боях за железнодорожную станцию Шумилино, которая находится в нескольких километрах от Сиротино.
По семейному преданию, Цилю, а также жену Янкеля – Елизавету и троих ее детей немцы сбросили в колодец. И вероятно, что это произошло до 18 ноября, когда состоялся массовый расстрел евреев. Еву с тремя детьми постигла та же участь, только в гетто Городка.
Из всей семьи остались в живых Захар и Мария, которые дали жизнь новым поколениям, в том числе и мне.
Глеб Запальский,
Москва, Россия
