Когда началась война, Татьяне Захаровне Савицкой, или тогда ещё Тане, было одиннадцать лет. Она жила со своими родителями на хуторе Жары в Суражском районе Витебской области, в школу ходила в соседнюю деревню, была отличницей. Её отец прошёл Первую мировую, потом в Гражданскую войну ещё три года воевал за советскую власть, вернулся с войны инвалидом. В колхоз, когда их начали создавать, вступил первым, и был там одним из самых уважаемых людей.

 

В сороковом и сорок первом годах в районе начали ликвидировать хутора, свозить их в большие посёлки. Жителей Жаров, где было с десяток дворов, переселили в деревню Казаново. В первую очередь людям помогли перевезти дома, сараи же и прочие дворовые постройки ещё оставались на хуторе до самого начала войны.

О том, что она началась, узнали сразу – утром 22 июня эта информация поступила в сельсовет. Широкой телефонной связи в сельской местности тогда не было, по деревням разъезжали мужчины и парни верхом на лошадях, неся людям тревожную новость. С вечера того же дня мужчины стали собираться – началась мобилизация. Всю ночь они с гармошкой ходили по деревне, заходили в каждую хату, прощались. Женщины плакали, обнимали их, а уже следующим утром проводили на призывной пункт.

Немцы в деревне появились спустя три недели – 13 июля. За день до этого, командир, расположенного в этом районе 25 стрелкового корпуса генерал Честохвалов, ещё в глаза не видя противника, отдал приказ отступать. Началось паническое бегство. 14 июля, спохватившись, он всё-таки решил организовать прикрытие. Для этого, кое-как собрали, остававшиеся в распоряжении штаба корпуса части. Под Казаново был дан бой, в результате которого почти вся деревня сгорела, а уцелевшие дома впоследствии разобрали немцы.  Бревна от этих домов пошли на строительство дороги на Велиж, люди её так и называли – «немецкий асфальт».

Ещё толком не успевшей обустроится на новом месте семье, пришлось снова возвращаться в Жары и перестраивать, оставшийся там сарай под жилой дом. Таню на это время отвезли под Сураж в деревню Любщина к старшему брату, у которого уже была своя семья и двое детей. Как раз около этой деревни 2 августа 1941 года овраге Городище были расстреляны Суражские евреи. Этого Тане увидеть не пришлось, ей лишь показали могилу, и случайно она нашла на дороге обгоревший паспорт с фотографией молоденькой еврейки. Её брат вскоре ушёл в партизаны, а в марте сорок третьего пропал без вести.

В Жары к отцу перебрался с семьей его друг из Витебска, он помог ему перестроить  сарай и вместе они перезимовали зиму сорок второго. Тане хорошо запомнились, летящие на запад, наши самолёты, которые сбрасывали по пути листовки. Немцы их моментально убирали, а местному населению запрещали к ним даже прикасаться, если у кого-то находили, расстреливали на месте. Но детское любопытство брало верх, и коль уж ей попадалась такая листовка, она тайком от всех пару раз перечитывала её и выбрасывала. Просто поразительно, но их содержание Татьяна Захаровна всё ещё помнит в свои девяносто. Вот эти листовки записанные с её слов:

«Ня спiцце, над вамi забойцы заносяць сякiру.

На полi ноч, на сэрцы ноч, i ноч над усiм забраным краям.

I людзi падаюць як дождж, а дрэвы стогнуць – памiраем.

Знясiлiўшы ад цяжкiх дум, ад слёз, што ўпарта пралiваеш,

Трывожным сном пад гэты шум ты кожнай ноччу засыпаеш.

I покуль ты трывожна спiш, крывавай здраднiцкаю лапай

Тваё iмя ў смертны спiс заносяць вылюдкi з гестапа.

Яны з цябе не зводзяць воч, i ноч страшэйшую за гэту

Варфаламееўскую ноч цябе рыхтуюць людаеды.

Цяжкую, жудасную смерць яны нясуць твайму дзiцяцi,

Няўжо ж вы будзiцця цярпець? Устань мой брат, прачнiся мацi!

Бяжыця ў пушчу, у атрад, туды дзе вашы абаронцы,

Далей ад бруда чорных здрад, блiжэй да волi i да сонца!»

***

«Па узгору i далiнам фрыцы ехалi лавiнай.

Пачарнелы паравоз на ўсход iмклiва вез

Дзвесцi новiнькiх вагонаў,

Дзвесцi новiнькiх пагонаў,

Дзвесцi новiнькiх салдатаў,

Дзвесцi чорных аўтаматаў,

Дзве вялiкiя гарматы.

Немцы ехалi з Бярлiну i ускочылi на мiну.

Засталося ад гарматаў, ад салдат i аўтаматаў,

Ад вагонаў i пагонаў, тое, што бачна на малюнку».

Ниже на рисунке – лежащий на боку состав.

***

«Каля дубу гаду гад аддаваў такi загад –

Ты ляцi ў чырвоны тыл и ўзарвi там тры масты.

Пеця слухаў не драмаў, камандзiру перадаў,

Што ля дубу гаду гад аддаваў такi загад.

Самалёт у небе кружыць, дзiвярсант ляцiць ня тужыць,

И злятае з-пад аблок праз хвялiнку у лясок.

Ён сваёй удачы рады, парашут калыша задам.

Толькi хацеў крыкнуць гоп, вочы вылязлi на лоб –

Два байцы – героi нашы на палянцы варуць кашу.

Каша наша будзе нам, куля наша будзе вам».

Листовки печатались на белорусском языке. Думаю, в переводе текстов нет большой необходимости, смысл написанного понятен и так, знающим и не знающим белорусский язык.

С самого начала войны присутствие немецких сил в районе ощущалось повсюду. Кроме  сильного гарнизона в Сураже, немецкие и полицейские гарнизоны располагались во всех крупных посёлках и деревнях. Тем не менее, партизанское движение в Суражском и прилегающих к нему районах возникло сразу же, буквально с первых дней оккупации. Уже в августе начал действовать, выросший впоследствии в бригаду, отряд батьки Миная (командир М.Ф. Шмырёв). Вскоре появились и другие отряды.

Как вспоминает Татьяна Захаровна Савицкая, днём в деревне хозяйничали немцы, а по ночам – партизаны. В отрядах сказывалась нехватка оружия, продовольствия, одежды. В партизаны  брали только с оружием. В соседней деревне был случай –  мужчины, попытались уйти в лес без оружия, но в отряд их не взяли – пришлось вернуться домой. Кто-то из местных предателей их выдал, а назавтра всех мужчин из двух деревень вывезли в Сураж и расстреляли.

Зимой сорок второго в ходе Торопецко-Холмской операции войска Красной армии прорвали фронт, и при содействии партизанских отрядов освободили часть населённых пунктов между Велижем и Суражем, однако, встретив сильное сопротивление, вынуждены были отступить. На участке фронта между Велижем и Усвятами на целых семь месяцев образовалась брешь, названная впоследствии «Суражскими» или «Витебскими воротами».

Попытки ликвидировать зону немцы периодически предпринимали в течение всего сорок второго года, но зимой сорок третьего занялись этим всерьёз. Татьяна Захаровна вспоминает – вначале на зачистку территории от партизан были брошены части русских коллаборационистов. Люди называли их «казаками». В деревнях их расквартировали по домам, но в течение целого месяца они не предприняли никаких действий, и все закончилось тем, что их начальство перешло к партизанам. В марте русских вывели и в район были брошены крупные карательные части с танками, артиллерией и специальными егерскими командами. Бои продолжались почти месяц. Не в состоянии противостоять превосходящим силам противника, большая часть партизанских соединений, вынуждена была уйти за линию фронта.

В сентябре сорок третьего началось наступление советских войск – со стороны Суража, время от времени доносилась канонада. Немецкое командование приняло решение очистить прифронтовую полосу от гражданского населения. Жителям было объявлено об эвакуации в Сенненский район. Погрузив на подводы продукты и нехитрый скарб, люди двинулись в сторону Витебска. Их никто не сопровождал, поэтому по дороге, недолго думая, свернули в лес, поставили шалаши и решили дождаться своих.

Однажды ночью в лесу появился немец, он был без оружия. Как он туда попал неизвестно, возможно заблудился, единственное, что спросил – дорогу на Казаново. В лагере были только старики, женщины и дети, какая-то женщина вывела его и показала дорогу. Вероятно, добравшись до своих, он рассказал, что в лесу скрываются русские, потому что на следующий день в лагере появились эсэсовцы с нагрудными бляхами и собаками. Всех подняли и погнали, но уже не на Сенно, а в сторону Минска.

Тане этот путь показался очень долгим. Время уже было осеннее – конец сентября, шли босые, голодные и холодные, у кого-то с трудом тянула телегу хилая лошадка, у кого-то корова, а другие вообще шли пешком с торбами и котомками. По обочинам разъезжали на машинах немцы из охраны и пели песни. Скорее всего, это были их русские прислужники, потому что песни звучали на русском. Одна строчка даже запомнилась: «Конь Буденного утекал, а всадник шпоры потерял».

Однажды отца заставили отдать их старого и хромого коня. А вечером накормили перловым супом, в котором кому-то попались кусочки мяса – не трудно было догадаться, что сварили суп из их коня.

От земляков Таня и её родители отстали, те оказались где-то далеко впереди.

На какой-то станции уже недалеко то Минска, измученных и полуголодных погрузили в товарные вагоны. Дальнейший путь шёл через всю Польшу, Германию, и закончился в селе Энкенбах возле города Кайзерслаутерн – почти на границе с Францией.

Их ожидал трудовой лагерь – огромный барак, обнесённый забором и колючей проволокой. Барак не отапливался, питание – в обед баланда, вечером три картошки в мундирах. Комендант был садистом, на запястье у него всегда болталась плётка, которую он, не задумываясь, пускал в ход даже без малейшей на то причины. Однажды эту плетку пришлось испытать на себе и Тане, после чего у неё на всю жизнь осталась нарушенной динамика. Её провинность, с точки зрения коменданта, была очень серьёзной – во дворе лагеря росла груша, и девочка осмелилась подобрать под ней опадыши.  

Через дорогу от лагеря находился завод, выпускавший детали для стрелкового оружия. На нём работали, как заключённые русские, так и немцы, рабочий день был для всех одинаков – двенадцать часов. Среди немецких рабочих из мужчин были только старики либо инвалиды, а так, в основном, женщины и дети. Вместе с Таней работало трое немецких мальчишек по тринадцать – четырнадцать лет, и таких было много. Но в конце сорок четвертого им всем вручили повестки и забрали на фронт.

Ближе к лету сорок четвертого начались бомбежки. Во время одной из них в барак попала зажигательная бомба, из людей никто не пострадал, но загорелся сам барак. Пока его восстанавливали, заключённых разместили во временных помещениях. Забор после бомбежки был весь разрушен, из лагеря можно было свободно выйти, только идти было некуда.

В марте сорок пятого, наконец, пришло освобождение. Освободили лагерь американские войска.

В конце мая из барака в Энкенбахе всех переселили в специально оборудованный в Кайзерслаутерне лагерь для перемещённых советских граждан. Здесь некоторое время они жили, естественно, уже совершенно в других условиях, пока не был восстановлен взорванный мост через Рейн. После этого их, согласно Ялтинских договоренностей, переправили в советскую зону.

После, ещё несколько месяцев, они убирали урожай в бывшей Пруссии. Работали по десять-двенадцать часов, жили в домах выселенных немцев, а продукты получали из воинской части. Вся уборка велась вручную, уже под конец привезли откуда-то комбайн и начали обмолачивать убранные снопы.

Домой отпустили только в сентябре, когда все сельскохозяйственные работы были закончены. До советской границы везли на армейских студебекерах, а дальше уже поездом в пассажирских вагонах.

Из разрушенного войной Витебска до деревни добирались с большим трудом – транспорта практически никакого не было. Жары, в отличие от города остались нетронутыми, уцелел и их переделанный из сарая домик.

Был конец сентября, все наборы в школы и училища уже закончились. Тане, к тому времени, исполнилось шестнадцать, и она пошла работать в колхоз. Через год, как раз девятого мая, умер больной отец, престарелую мать забрала к себе старшая сестра. Оставаться одной в их крошечном домике, Тане уже не было никакого смысла, и она уехала по вербовке кирпичного завода в Витебск. Учиться ей больше так и не пришлось.

Сегодня Татьяна Захаровна по-прежнему живёт в Витебске, в прошедшем году ей  исполнилось девяносто лет.

Семён ШОЙХЕТ

При подготовки статьи использованы следующие источники:

http://voenspez.ru/index.php?topic=33341.160  «Бои за Витебск в июле 1941 года».

https://pikabu.ru/story/2_avgusta_1941_goda_natsistami_unichtozheno_surazhskoe_getto_6847441

http://www.pobeda.witebsk.by/land/epizode/suraj/  «Витебские (Суражские) ворота».

Историческая справка

Город Энкенбах является центром коммуны в Германии, которая в свою очередь входит в состав района Кайзерслаутерн. Расстояние между городами – около 10 км.

В концентрационном лагере, созданном нацистами в Энкенбахе, многие узники работали на производстве. В частности, там был оборудован подземный завод с литейным цехом.

При освобождении местности от немецко-фашистских войск оба города подверглись многочисленным налетам авиации союзников. Наиболее массированные бомбовые удары были нанесены 7 января, 11 августа и 28 сентября 1944 г. Основными целями наносимых ударов являлись железнодорожные пути и главные автомобильные дороги данного района, но при этом значительно пострадал и концлагерь. В результате авианалетов было уничтожено более 60% города Кайзерслаутерн и погибло более 70% заключенных концлагеря. По примерным подсчетам, из оставшихся в живых узников 2/3 остались в Германии, а остальные вернулись на родину.

Историческую справку подготовил Константин Карпекин