Его имя носят улицы во многих городах Израиля. В его честь назван легендарный Бейтар – молодёжная организация, созданная в 1923 году В. Жаботинским.

Это был солдат далеко не ординарный, с необычно яркой судьбой.
Но только война для него никогда не была целью. Проявляя в боях поистине героическую храбрость, он никогда не испытывал к противнику ненависти.
Трумпельдор был убеждённым патриотом, для которого война была просто стечением обстоятельств, которое обязывало его защищать Родину.
Но, в отличие от многих, понятие Родина для него не было однозначным. Родины у Трумпельдора всегда было две…

Из семьи кантониста

Его отец с восьми лет служил в кантонистских батальонах, а после ещё двадцать пять в армии, в должности военного фельдшера. Воевал на Кавказе, принимал участие в операции по взятию аула Гуниб и пленению имама Шамиля. После завершения службы жил в Пятигорске, затем в Ростове-на-Дону. У него было семеро детей, двое из которых, в том числе и Иосиф, родились уже после его выхода в отставку. Рассказы отца о войне и армейской службе, которые Иосиф слышал с детства, безусловно, сыграли свою роль во всей его дальнейшей судьбе.
Он окончил гимназию, но о продолжении учёбы в университете из-за пятипроцентной квоты для евреев можно было лишь мечтать. Иосиф поступил в фельдшерскую школу и после её окончания два года работал в Ростове дантистом. В этот период он сблизился с толстовцами, неподалёку от города уже существовала их сельскохозяйственная коммуна. Идеи о жизни на земле и всеобщем братстве настолько захватили парня, что он, как и сам Лев Толстой, перестал употреблять мясо.
Наряду с этим, его крайне увлекла концепция сионизма, почерпнутая из книги Теодора Герцля «Еврейское государство». И в чём-то для него идеи Герцля даже перекликались с толстовскими. Так постепенно складывались его довольно сложный, но вместе с тем твёрдый характер и настолько же непростое мировоззрение. Кстати, стоит вспомнить, что первую алию в Палестину проложили студенты из Харькова, многие из которых были толстовцами.

В осаждённом Порт-Артуре

В 1902 году Трумпельдор был призван в армию, служил фельдшером в 76-м Кубанском пехотном полку, расквартированном в Тульчине. В январе 1904 года, с началом русско-японской войны, он подал рапорт о переводе его в действующую армию. Просьба была удовлетворена, и вскоре Трумпельдор оказался в прифронтовом госпитале Порт-Артура. Там был подан ещё один рапорт о переводе в боевые части. Так он оказался в полковой разведке.
В крепости шли тяжёлые бои, начиная с июня её гарнизон выдержал четыре штурма. Постоянно находясь на передовой, Иосиф проявлял поистине чудеса храбрости, не раз ему приходилось участвовать в рейдах разведки в тыл противника, брать «языка», проводить диверсии. Однажды, когда в окоп залетела японская граната, он не растерялся и успел перебросить её обратно в наступавших японцев. За спасение в бою полкового знамени Иосиф Трумпельдор был награждён Георгиевским крестом четвёртой степени.
В августе, во время ночной вылазки в японский тыл, от разрыва гранаты Трумпельдор получил тяжёлое ранение – были раздроблены кости левой руки, и её пришлось ампутировать выше локтя. Операцию проводили в полевых условиях, без обезболивания из-за отсутствия морфия, однако Иосиф при этом ещё ухитрялся помогать не слишком опытному врачу своими советами.
В ноябре, ещё находясь в госпитале, он пишет на имя командира рапорт о возвращении в строй. Мотивация Иосифа была до лаконичности проста – поскольку целой у него осталась правая рука, в случае замены винтовки на шашку и револьвер он вполне мог бы вернуться на передовую к боевым товарищам.
На войне нужны герои. Приказом коменданта крепости просьба Иосифа была удовлетворена, а сам приказ зачитали во всех полках и ротах. Трумпельдор был награждён вторым орденом Святого Георгия, ему присвоено звание старшего унтер-офицера. Оказавшись на передовой, он получил под командование взвод.
За два последующих месяца боёв, Иосиф дослужился до фельдфебеля и был награждён ещё одним Георгием. Эту награду он получил по «приговору роты». Иногда такое практиковалось – отличившемуся в бою подразделению вручалось несколько крестов, а кто их достоин, решали сами солдаты. Естественно, такая награда считалась более значимой, нежели присвоенная свыше.

Японский плен

После гибели генерала Кондратенко, руководившего обороной в январе 1905 года, Порт-Артур был сдан японцам его преемником генералом Стесселем. Сделал он это не смотря на протесты и возмущения офицеров и солдат гарнизона. Военный совет также был против капитуляции, поскольку видел реальную возможность продолжать оборону. В результате двадцать три тысячи защитников Порт-Артура оказались в японском плену. Стесселя под давлением общественности после войны судили и приговорили к расстрелу, но по высочайшему указу расстрел был заменён на поселение.
В лагере военнопленных расселили по национальностям, в еврейские бараки набилось около двух тысяч человек. Но условия, тем не менее, были сносные, пленным даже выплачивали какие-то деньги. Трумпельдор как человек энергичный и лидер по натуре сразу же начал строить в лагере буквальным образом некое государство в государстве. По его инициативе были открыты школа, синагога, сапожная мастерская, фотография, парикмахерская, касса взаимопомощи, библиотека и даже театр. Из наиболее патриотичных и активных он организовал общество «Бней-Цион ха-швуим бе-Япан», в котором обсуждались идеи сионизма и перспективы создания в Палестине сельских коммун. Выпускалась даже газета «Дос идишер лебен», печатали её на гектографе.
Основная масса русских пленных была неграмотной, набранной из крестьян, Иосиф обратился к начальству с просьбой открыть для них курсы, обучающие простому счёту и начальной грамоте. Японцы, которые во многом шли ему навстречу, не отказали и в этом. Преподавали на курсах русские офицеры и сам Трумпельдор. От учеников он впоследствии получил много благодарных и очень тёплых писем.
Нельзя не упомянуть об инциденте, который случился незадолго до окончания плена. Это был обычный погром. Погромщиками были, конечно же, не те, кто посещал театр или учился в школе. Закончился он для погромщиков неожиданно. Организованные евреи побили превышавшую их по численности толпу громил.
Зная об условиях содержания военнопленных в последующих войнах, такое отношение к ним японцев сегодня выглядит странным. Но объяснить это можно. Здесь впервые были применены принципы Гаагской конференции. И, кроме того, одержав победу над могучей державой, подобное благородство японцы вполне могли себе позволить.
Говорят, что во время посещения лагеря император Мацухито, услышав о герое Порт-Артура, проявлявшем такую заботу о товарищах, пожелал увидеть его. Выслушав, за что он удостоился наград, микадо поинтересовался, почему храброго солдата не произвели в офицеры. И узнав, что в России запрещено присваивать офицерские звания евреям, был крайне удивлён. За проводимую в плену работу Иосиф удостоился японской медали. Кроме этого, император подарил ему протез, специально изготовленный с надписью золотом: «Подарок храброму в бою и справедливому в мирной жизни».

Офицерские погоны в конце воинской карьеры

После подписания в августе 1905 года мирного договора Япония возвратила пленных России. Перед отплытием Иосифу вручили пакет, адресованный командующему дальневосточными войсками генералу Линевичу. Оказалось, в письме японский генерал просил командование русской армии отметить подвиг героя и его образцовые действия в плену. Трумпельдор был награждён ещё одним, уже четвёртым, Георгием. В ответ он произнёс короткую речь, в конце которой прозвучало: «Ах, если бы нам дали довоевать. Поверьте, мы бы не пожалели сил». В ставке командования в Харбине в его честь был устроен парад. Иосиф стоял слева от командующего генерала Линевича, а по плацу, отдавая честь, проходили полки и кричали «ура!» боевому товарищу.
Он вернулся в Ростов, а спустя месяц получил приглашение явиться в Петербург для представления императору. На приёме Георгиевских кавалеров в Царском Селе Николай II вручил Трумпельдору офицерские погоны и предложил учёбу в закрытой для евреев Военно-медицинской академии. Но Иосиф поблагодарил и ответил, что хотел бы стать юристом. Царь пожал ему руку и пожелал успехов.
Существует ошибочное мнение, что в российской армии вообще не было офицеров евреев. В царской России не существовало национальных делений, они были по вероисповеданию. Приняв христианство, любой уравнивался в правах и мог продвигаться по служебной лестнице, вплоть до самых высоких чинов и званий.
Порой евреи для достижения карьерных целей принимали христианство. Чаще становились протестантами, поскольку это вдобавок, освобождало ещё и от соблюдения традиций официального православия.
Но среди офицеров-иудеев Трумпельдор был всего лишь третьим.
В 1906 году, после демобилизации, Иосиф поступил на юридический факультет Петербургского университета. Офицерское звание и полный комплект Георгиев открывали ему многие двери. Государственной пенсии хватало на жизнь.
Студенческая жизнь не ограничилась только учёбой. Иосиф активно участвует в работе сионистских кружков, он тесно связан с эсерами. После студенческих волнений, вызванных смертью Льва Толстого, Трумпельдора выслали в Финляндию, но вскоре выяснилось, что въезд туда евреям запрещён с 1806 года, и Иосиф вновь вернулся в Питер. В 1911 году Трумпельдора отчислили из университета за политическую деятельность. Через год он сдал экстерном экзамены и уехал в Палестину, чтобы в очередной раз избежать трений с охранным отделением и полицией.
Вначале он трудился на ферме Мигдаль, затем в кибуце Дгания. Никогда раньше не работавший на земле Иосиф без особых проблем освоил и это занятие. О нём говорили, что он одной рукой гораздо быстрей успевает там, где другим и двух не хватает. И действительно, во всём, вплоть до завязывания шнурков, Трумпельдор обходился без посторонней помощи, и в нём никогда не чувствовался инвалид.
Его боевой опыт пригодился и здесь. На поселенцев постоянно нападали арабы, и первый, созданный по всем военным правилам, отряд самообороны появился именно в Дгании. Трумпельдор назвал его «Винтовка и плуг».

Первая мировая

Палестина являлась частью Османской империи, и с началом войны проживавшие в ней еврейские поселенцы становились военнообязанными. Выходцев из России это не устраивало – на другой стороне воевали их родственники. Турецкие власти не стали применять к ним репрессий, а просто выдворили в Британский Египет.
Русский офицер Трумпельдор оказался в их числе. В Александрии он сблизился с Жаботинским, и вместе они начали продвигать перед английским командованием идею создания еврейского добровольческого легиона. Но закон Великобритании запрещал службу в её армии иностранцев. В результате был сформирован вспомогательный транспортный отряд в количестве 650 человек под названием «Сионский корпус погонщиков мулов». Командиром был назначен ирландец, полковник Паттерсон, а Трумпельдор, получив звание капитана, стал его заместителем.
В мае 1915 года отряд высадился на мысе Хеллес и до декабря принимал участие в битве за Дарданеллы – одном из самых кровопролитных сражений. На крошечном плацдарме, под постоянным огнём они с причалов доставляли на передовую боеприпасы, продовольствие, воду, обратно вывозили раненых и нередко сами занимали место в окопах. За время операции 14 бойцов отряда погибли, 60 были ранены, несколько награждены «Медалью за отличие». В одном из боёв Трумпельдора ранило в плечо, но эвакуироваться он отказался. Паттерсон говорил о нём, что он «преображался под огнём, и чем жарче становилось, тем больше это ему нравилось». Командующий операцией генерал Йен Гамильтон, не страдавший к евреям любовью, писал: «Солдаты Сионского корпуса проявили храбрость более незаурядную, чем те, кто находился на передовой».
Но для британской армии операция была провалена. По её окончании «Корпус погонщиков» возвратился в Египет и был расформирован. Прощаясь с сослуживцами, Трумпельдор сказал: «Мы закончили свою работу и сделали её хорошо. Нам нет причин стыдиться». Вскоре Иосиф отправился в Лондон к Жаботинскому, где тот продолжал добиваться создания Еврейского легиона как боевой единицы. Весной 1917 года такой легион был сформирован и направлен на Ближний Восток, но в его рядах Иосифа уже не было. В России начались революционные события, и он почувствовал, что должен быть именно там.

В революционной России

В июне Трумпельдор приезжает в Петроград. Здесь его старые знакомые вчерашний террорист Борис Савинков и лидер эсеров Виктор Чернов уже занимали министерские кресла. Иосиф предлагает Керенскому создать на Кавказском фронте еврейский экспедиционный корпус, который с боями пробился бы через Турцию и освободил Палестину. Его предложение вызвало в правительстве интерес, и Иосиф приступил к созданию Всероссийского союза евреев-воинов – будущего штаба такого формирования.
Но осуществиться планам было не дано – события в России развивались более чем стремительно. В июле Иосиф командует ротой добровольцев, защищая Петроград от наступающих частей мятежного генерала Корнилова.
А вскоре, развал фронта и массовое дезертирство вызвали очередные погромы, и Трумпельдор занялся организацией отрядов самообороны. В октябре в Киеве по его инициативе состоялся съезд союзов евреев-фронтовиков. На нём принимается решение о создании «Всеобщей федерации еврейских солдат России и Всероссийской еврейской самообороны» – организации, объединяющей такие отряды разных городов и регионов.
Но октябрьский переворот опять поменял все планы. Вначале к еврейской самообороне отнеслись вполне лояльно, но вскоре она была признана вне закона, и отряды распустили. В Киеве гайдамаки Скоропадского разгромили центральный штаб и убили руководителей, а в Питере большевики арестовали Трумпельдора, но он бежал из-под ареста. Началась Гражданская война, еврейские погромы шли повсеместно, и погибшие в них исчислялись тысячами.
Иосиф переключился на создание организации, которая способствовала бы отъезду молодых евреев в Палестину. Тем более что вышедшая в ноябре Декларация Бальфура приоткрывала возможность построения в находящейся уже под Британским мандатом Палестине собственного государства.
В начале 1918 года Иосиф публикует брошюру «Ха-Хелуц – пионеры», затем в Минске создаёт организацию с таким же названием. Движение распространилось по России, на двух конференциях, прошедших в июле и сентябре 1918 года, оно формируется как беспартийная организация, цель которой – репатриация еврейской молодёжи в Палестину для строительства нового государства. А в январе 1919 года в Москве состоялся её первый съезд, в котором приняли участие уже 23 отделения из разных регионов.
В мае 1919 года Трумпельдор едет в Симферополь, куда переносится и штаб Ха-Хелуц. Крым он выбрал потому, что оттуда был самый короткий путь в Палестину. Ему пришлось утрясать вопросы и с красными, и с белыми, и с представителями Антанты. Вероятно, все эти переговоры прошли благополучно, по крайней мере потому, что он остался всё-таки жив.
Иосиф создал ферму, на которой парни и девушки не только изучали сельское хозяйство, но и проходили военную подготовку. Туда в трудных условиях войны стала пробираться сионистски настроенная еврейская молодёжь со всей России.

Возвращение в Эрец Исраель

В августе 1919 года Трумпельдор с партией переселенцев отплыл из Ялты в Стамбул. Там он организовал перевалочный пункт. Через три месяца Иосиф оказался на Святой Земле. Эта была уже не та Палестина, которую он оставил пять лет назад. Здесь начали формироваться зачатки будущего государства: создавались структуры самоуправления, появилась промышленность, возникали политические партии, выстраивалась инфраструктура.
Иосиф привык быть в центре событий, и на сей раз он с головой окунулся в эту кипящую атмосферу. Идей было множество, но самому ему не дано было их реализовать. И хотя уже и без его участия, но некоторые из них скоро воплотились в жизнь. Это военизированная организация Хагана, прообраз Армии обороны Израиля, и Гистадрут – профсоюзное объединение, которое продолжает работать и сегодня.
В тот период ещё не была определена чёткая граница между французскими Ливаном, Сирией и Британской Палестиной. В результате север Галилеи, на котором находились поселения Кфар-Гилади, Тель-Хай и Метула, оказался ничейной зоной. Воюющие на этой территории с французами бедуинские кланы не забывали и про евреев, время от времени нападая на них. Трумпельдору было поручено обеспечить безопасность поселений. 1 января 1920 года он с небольшим отрядом отправился в этот неспокойный район и занялся его укреплением. Одно его присутствие вселяло в людей уверенность, и не смотря на периодические стычки с арабами, поселенцы не прекращали работу в поле.
1 марта в районе Тель-Хая стали скапливаться отряды конных и пеших арабов. Их предводители вступили в переговоры с евреями. Но неожиданно переговоры закончились перестрелкой, в ходе которой Иосиф был ранен в живот. Бой продолжался до вечера, и лишь после того как у арабов закончились боеприпасы, уже в сумерках, его и других раненых смогли переправить в Кфар-Гилади. Но по дороге Трумпельдор умер.

Кем же был Иосиф Трумпельдор?

Он стал легендой ещё при жизни. Трумпельдор погиб, когда ему не было и сорока, но его короткая жизнь была настолько яркой и насыщенной, что её хватило бы на десяток сценариев для крутых боевиков и авантюрных романов. К сожалению, ничего этого нет. Очень мало известно о его личной жизни.
Иосиф был хорошим сыном и трепетно относился к сёстрам – об этом можно судить по сохранившимся письмам. Его близкий друг Давид Белоцерковский, с которым он прошёл войну и плен, учёбу в Питере и ссылку в Финляндию, а после жизнь в Палестине и революцию в России, оставил о нём воспоминания. И многое из того, о чём говорится здесь, взято из них.
Иосиф был оптимистом. Его любимое «Эйн давар» – в данном случае «ничего страшного» – звучало в самых критичных и безвыходных ситуациях, а его уверенность в том, что всё будет хорошо, подспудно передавалась и тем, кто находился рядом.
Конечно, такой харизматичный мужчина, герой, высокий светловолосый красавец не мог не вызвать у женщин интереса. И без сомнения, его любили многие, только ответных чувств у Трумпельдора не возникало. Вот что об этом писал его друг Белоцерковский: «Дело… в том, что он никогда не любил. Барышень хватало, но это всё не то. Иосиф вроде как позволял собой восхищаться. Когда же ему надоедало, сразу просился на выход. Мол, извини, подруга!»
Но была одна, которая вопреки всему сумела пробить это неприступное и неподдающееся сердце. Её звали Фира Розова. Убеждённая сионистка, как и сам Иосиф, она обладала немного вздорным и упрямым характером. Но, вероятно, только такая и могла понравиться Трумпельдору. Им далеко не всегда случалось видеть друг друга. И тогда были только письма, полные любви и нежности. Жизнь так и не позволила им соединить свои судьбы. «Это она», – шептали на похоронах, когда, вся в чёрном, Фира шла за его гробом.
О последних сказанных им словах существует два мнения. Кто-то считает, что он действительно произнёс фразу, ставшую впоследствии крылатой «Тов ламут бе-адарцену» – «Счастлив тот, кто умирает за Родину». И другой вариант, что так услышал не знающий русского врач-англичанин, а в действительности это был крепкий мат.
Конечно, трудно предположить, что человек с тяжёлым полостным ранением станет произносить в такие минуты красивые слова. Только не стоит забывать, что это всё-таки был Иосиф Трумпельдор. Поэтому пусть останется то, что высечено на памятнике ему и погибшим с ним товарищам. Памятнике, над которым и сегодня горестно рычит в небо мраморный лев: «Счастлив тот, кто умирает за Родину».