Первые мои творческие волнения были связаны вовсе не со стихами. В детстве я любила рисовать. Помню, как, нарисовав что-нибудь, прятала рисунок, а потом доставала его и жадно всматривалась: что же это у меня получилось? Неожиданно для себя в юности подобным образом я стала прятать стихи…
Думала ли я тогда, что буду жить в Иерусалиме, а стихи прятать – в компьютере? До сих пор не расстаюсь с надеждой: вот возьму и пойду в ученицы к хорошему художнику, к Вене Клецелю, например! А пока мы с художником Вениамином Клецелем решили вместе представить Вам наше творчество.

Вениамин КЛЕЦЕЛЬ
Еще до войны в маленьком украинском городке, где я рос, часто бывали пожары. Они приводили меня в восторг. Теперь мне понятно, что это была бессознательная тяга к цвету, к живописи.
В Ташкенте, в эвакуации, я начал учиться рисовать, писать красками. Много лет жил в Средней Азии, где так живописны горы, шумные восточные базары, узкие переулки. Очутившись в великом Иерусалиме, рисую камни, холмы, евреев. Восторг переполняет меня вот уже девять лет!

ИЕРУСАЛИМСКИЕ ХОЛМЫ Художнику Вениамину Клецелю Мы выбрали в Израиле холмы И вечный город, к небу самый близкий. Холмами здешними уйдем отсюда мы. Гиват-Шауль составит наши списки. Мы сделали сегодня столько дел! Асфальт блестящий быстро подсыхает. Внизу, в долине, воздух потемнел, А на холмах наш вечер полыхает. По-своему окрашен каждый склон. Закат разметил все пространство здешнее. Чем выше холм, тем озаренней он, Тем солнце с ним прощается неспешнее… НЕДЕЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ к торе Оре и Боре Ах, эти недельные комментарии к Торе – комментарии! Наша игра продолжается – опять совпало! Жду сегодня гостей, продумываю салаты и слышу вдруг по радио: ”Гостеприимство выше пророчества”. Совпадения эти эфирные – тайный знак, что все у меня в порядке, что с юной лыжни я не сбилась, что живу я не чью-то жизнь, а свою собственную, и она, пусть бесснежно, но продолжается. Жду сегодня гостей. ЛУННОЕ ЗАТМЕНИЕ В ИЕРУСАЛИМЕ Дине Рубиной Все, что происходит в этом городе, Раз – приподнято и два – подсвечено. И за всем, за всем происходящим – Задник, на котором что-то вроде вечности. Тень Земли наехала намедни На Луну и всю ее затмила. В Иерусалиме это выглядело По-домашнему бесхитростно и мило.

ЖИЗНЬ – ЖЕСТЯНКА Большой старик в лохмотьях с маленькой лохматой собакой стоит неприкаянно, ни к стене не приткнувшись, ни к дереву. Сел хотя бы! Он стоит посреди тротуара, приткнувшись к воздуху, и трясет жестянкой, превращая в джаз эту жизнь. И собачка стоит рядом с ним, и все обтекают их. Нищета, как “тойота”, имеет модную современную обтекаемую форму. Сначала мое сочувствие вызывает маленькая собака, потом – большой старик, но доставать кошелек уже поздно – меня уносит, уносит под звуки жестянки. ИЗЛЕТ В российском городе N не зря Любят селиться птицы. Наум Басовский Неужели птицы выбирают, Где им жить, где выводить птенцов? Где стареть? Неужто выбирают, Где им умирать в конце концов? Боже, поселиться бы в Рамоте Птицей! И смотреть до самой тьмы В долгом темно-розовом полете На холмы, на здешние холмы. И сцепить в полете негасимом Все, что было. И в последний миг, Попрощавшись с Иерусалимом, Попрощаться с жизнью напрямик. СТИХИ И СЧЕТА Хотела достать из сумки стихи, а достала счета. То ли сумка не та, то ли жизнь совершенно не та. А в окне нашем новом – холмы и асфальта извилистый блеск. То ли в небо несемся мы, то ли – без тормозов – с небес.

© журнал Мишпоха