Еврейский орнамент

В начале двадцатых годов прошлого, то есть двадцатого века, художники С. Юдовин и М. Малкин выпустили альбом «Еврейский народный орнамент». Соломон Юдовин ездил в этнографические экспедиции со своим родственником С. Ан-ским, делал зарисовки, потом они легли в основу этого альбома. Иудаизм запрещал изображать людей. «Не сотвори себе кумира ни на небе, ни на земле», – гласят священные книги. И еврейские художники, чаще всего это были ремесленники, мастеровые люди, веками разрабатывали орнаменты, которыми украшали Арон-кодеши, то есть синагогальные шкафы, в которых хранились свитки Торы, или выбивали их на надгробных камнях – мацейвах. Еврейский орнамент – растительный, но в него вписывались изображения птиц, животных. Знающий человек, читая такой орнамент, мог сказать, в память о ком, например, поставлен надгробный камень. Если на нем изображен олень, значит, человека звали Григорий, Гирш, Цви, лань обозначала добродетель, лев – герб колена Леви и в тоже время человека звали Арье, птица, сидящая на шестирожковом подсвечнике, означала, что здесь погребена мать, оставившая шестерых сирот. Список можно продолжать долго. Мы с увлечением читаем книги о том, как расшифровывали надписи на египетских пирамидах или в древних городах майя, но даже не слышали о том, что есть еврейский орнамент и он хранит немало тайн.

В начале двадцатых годов, в голодное и неспокойное время, альбом был издан мизерным тиражом, на плохой бумаге, тексты написаны на идише. Бумага с годами и вовсе стала ветхой, шрифт выцвел, от тиража сохранилось буквально несколько экземпляров, а на идише сегодня читают редкие знатоки языка. Мы решили переиздать альбом. На хорошей бумаге, с переводами на русский и английский языки, с комментариями, фотографиями авторов. Я выпустил немало книг и альбомов, но считаю это самым полезным и ценным делом, которое сделал на издательском поприще. Первый тираж разошелся в считанные дни, издали повторный. Нужна была реклама, чтобы он попал к людям, интересующимся этой темой. Я поехал по республике. Выступал в еврейских общинах, встречался с работниками библиотек, художниками.

Однажды после встречи ко мне подошли люди и сказали, что к ним уже попал этот альбом. И более того, у них на фабрике художественных изделий решили выпустить коврик на основе этого орнамента. Этот коврик, например, можно было бы повесить в детской комнате над кроваткой или положить на пол у дивана.

Меня почему-то насторожило такое предложение, и я спросил: «Могу ли увидеть эскиз коврика?». «Конечно, – тут же согласились мои собеседники. – Для этого мы к вам и подошли». Они развернули лист мелованной бумаги, и я увидел точь-в-точь перерисованный один из листов альбома. Вероятно, его просто сканировали, а затем добавили цвет и распечатали в новом формате. Даже наверху сохранились ивритские буквы, которые в переводе на русский обозначают аббревиатуру слов «здесь лежит», «здесь покоится».

– А вы знаете, откуда этот орнамент? – спросил я.

– Красивый, – с предвкушением чего-то недоброго осторожно ответили мне.

– Этот орнамент был на надгробном памятнике. А вы его на коврик.

Повисла пауза, а потом один из моих собеседников, признаваясь в своей оплошности, то ли в шутку, то ли в серьез сказал: «Ну, вот, свяжись с этими евреями».

Лазарь Самуилович Сталин

Каких только нет на свете фамилий! Иногда они подходят человеку, а иногда ему, как корове седло. Я знал женщину, у которой была фамилия Сторублевая. Представляете, знакомится с человеком и сразу говорит, что она Сторублевая. Что, по-вашему, человек должен подумать? Так что следом за фамилией надо сразу говорить: «Нет, вы не правильно меня поняли и вообще плохо обо мне подумали». А что вы скажете про фамилию Банкир? У моего одноклассника такая фамилия. Он работает слесарем на заводе. Достопримечательность местная. Где вы еще видели слесаря – банкира?

Недавно иду по улице и, как обычно, читаю все, что попадается на глаза. Хобби у меня такое. И вдруг глаза наткнулись на такие строчки, что мне стало смешно и радостно.

«Строительство дома ведет строительное управление № 9. Прораб – Фундамент А.П.»

У каждого народа хватает смешных фамилий. Впрочем, для кого-то они кажутся смешными, а кому-то великими. Например, Пушкин Александр Сергеевич. Фамилия, как памятник. Но, недавно, копаясь в архивных документах, в списках прихожан Суражской «Новой» синагоги за 1923 год, я обратил внимание на фамилию члена правления 55 лет от роду, кустаря, Израиля Хаймовича Пушкина. Я не берусь судить о том, как эта фамилия досталась еврею, но сочетание сразу обращает на себя внимание.

В книге выпускников факультета журналистики Белорусского государственного университета за 1952 год я встретил Лазаря Самуиловича Сталина. Представляете, «дело врачей», антисемитские компании, затеянные вождем народов Иосифом Сталиным, а здесь оканчивает университет еврей с аналогичной фамилией. Это не анекдот, это – настоящая трагикомедия.

В Америке евреи жили всегда

Из Америки приезжали Гинзбурги. Главе большой семьи – Барри под восемьдесят. И жене близко к тому. И вот на старости лет они решили показать своим детям, внукам, внучатым племянникам, всей мишпохе родину предков. Не историческую родину, а именно – предков. У американских евреев три родины: историческая, предков и нынешняя. У всех одна, в крайнем случае – две, а эти самые хитрые – у них три. И все им мало. Привезли человек сорок: из Америки, Израиля, Европы. И все такие разные, даже представить трудно, что они из одного корня.

Дедушка и бабушка Барри Гинзбурга из Лепеля, Уллы, их родственники из Кубличей. Гостей опекают, выполняют любое желание. Еще бы! Они серьезные спонсоры. И мне от этого пирога перепало. Дали деньги на издание книги. И я старался, как мог. Но не все желания гостей сумели выполнить. Например, они просят показать им в местечках оставшиеся еврейские кварталы. Да, когда-то в городах выделялись еврейские кварталы, но потом все так перемешалось… А местечки и вовсе были одним большим еврейским кварталом.

Один из родственников Барри Гинзбурга как-то спросил у меня:

– А когда евреи появились в Беларуси?

Я сказал ему, что приблизительно четыреста лет назад, а потом стал рассказывать про разделы Польши и говорить, что с каждым разделом к Беларуси отходили земли, густонаселенные евреями.

Американцы не любят, когда им долго о чем-то рассказывают. Они любят диалог, в котором сами принимают активное участие.

И тогда я спросил:

– А когда евреи появились в Америке? – хотя хорошо знал ответ на этот вопрос.

Мой собеседник на несколько секунд задумался, а потом, уверенный в своей правоте, ответил:

– В Америке евреи жили всегда.

Желтый Ленин

Эту историю мне рассказал известный архитектор, лауреат Ленинской премии, один из авторов «Хатыни» Леонид Левин. В Давид-Городке, есть такой красивый городок на белорусском Полесье, он делал памятник князю Давиду, основателю города. Кстати, за эту работу ему и авторскому коллективу присудили Государственную премию Беларуси.

Назавтра в Давид-Городок должен был приехать Президент Беларуси Александр Лукашенко, чтобы открыть памятник. Дело близилось к ночи, Левин с председателем райисполкома еще раз обошли всю площадь. Работы были завершены, мусор вывезен, тротуары вымыты. Можно было идти в гостиницу отдыхать.

Левин с районным начальником пошли по тому пути, по которому завтра должен был пройти Президент страны. На соседней площади стоял памятник Ленину.

Памятники или бюсты вождю мирового пролетариата в Советском Союзе были установлены в каждом городе, городском поселке и даже в крупных селах. В отличие от других республик в Беларуси эти памятники и бюсты не тронули и они продолжили стоять на своих местах. Но после того, как обкомы и райкомы коммунистической партии перестали командовать парадами, на эти памятники стали обращать внимания не больше, чем на все другие. И где-то у вождя пролетариата облупился нос, я такой памятник видел в одном райцентре, где-то обломился козырек на кепочке. В Давид-Городке памятник Ленину стоял облезший, как больная кошка. Левин, взглядом профессионального архитектора посмотрел на памятник вождю, и сказал:

– Может, надо покрасить памятник, а то завтра Лукашенко увидит. Кто знает, как отреагирует на это...

– Да, конечно, – засуетился председатель райисполкома. – Сейчас же дам указания. А то мы в суматохе последних дней не обратили внимания.

На самом деле, на памятник Ленину никто не обращал внимания уже лет десять, но Левин промолчал и пошел в гостиницу отдыхать.

Он проснулся с первыми лучами летнего солнца, быстро оделся, выпил чай и пошел к памятнику князю Давиду. Не каждый день приходится открывать новые памятники, причем в присутствии Президента страны.

Проходя мимо памятника Ленину, Левин (извините, что фамилии созвучны, оказалось случайно) остановился, как вкопанный. Он не верил своим глазам и стал их протирать кулаками. Памятник Ленину был выкрашен в ярко-желтый цвет и напоминал огромного цыпленка, забравшегося на пьедестал. На солнце памятник играл, как медная начищенная монета.

И здесь Левин увидел председателя райисполкома, который тоже спешил на площадь.

– Покрасили, – обрадованно доложил он Левину. – Всю ночь трудились, успели.

– Но почему в такой цвет? – ничего не понимая, спросил Левин.

– Другой краски у нас не было. А где ее ночью придумаешь... А эта стояла, ей должны были детский городок покрасить.

Вот так на пьедестале оказался ярко-желтый Ленин.

Какие мы есть

В Витебске открывали памятник Петру Мироновичу Машерову. В Советском Союзе на родине дважды Героев ставили им памятники. Петр Миронович за участие в партизанском движении был удостоен звания Героя Советского Союза, а когда стал Первым секретарем ЦК компартии Белоруссии, его наградили Золотой звездой Героя Социалистического труда. Бюст Петра Машерова отдали делать скульптору Заиру Азгуру. Это был правительственный скульптор, удостоенный всевозможных наград. Ему позировал Иосиф Сталин, он лепил Мао Дзе Дуна, Хо Ши Мина…

Когда открывали памятник Петру Машерову, его уже не было в живых. Он трагически погиб. На церемонии присутствовали скульптор и вдова Машерова. Когда с бюста упало белое полотнище, вдова Машерова сказала Азгуру:

– Петр Миронович здесь не похож на себя.

Но Азгур, едва шевеля губами, ответил ей с мудростью аксакала:

– Теперь его будут знать таким.

А вечером на банкете, который дали по случаю открытия памятника для узкого круга больших людей, кто-то произнес тост: «Чтобы нас всегда помнили такими, какие мы есть».