Рудольфу Семеновичу Райхелю 70 лет. Он родился в последний предвоенный год в Витебске. Возраст почтенный, но Рудольф Семенович активный и энергичный человек. Сейчас он занимается хозяйственными вопросами, связанными с новой Минской синагогой. В Беларуси девять синагог. Минская, в которой работает Райхель, – единственная, построенная в послевоенные годы. Возведена она на месте старой, которую называли «синагогой на Кропоткина». 5 декабря 2009 года синагогу приняла комиссия, чему немало посодействовал Рудольф Семенович. Но пока в большом молельном зале, комнатах, на коридорах пусто. Стоит не распакованная мебель, на потолках не видно светильников, в холе неприятная тишина. Надеюсь, пройдет немного времени, ситуация сдвинется с места и у Рудольфа Семеновича будет много работы.

А пока мы разговариваем в его кабинете, проходит почти час, и никто не тревожит нас.

Разговор о работе, о семье, о родителях. Мы земляки, и Рудольф Семенович охотно рассказывает мне о Витебске.

– Я родился в Витебске, мама со мной была в эвакуации в Йошкар-Оле. Как только освободили Белоруссию, папе предложили работу в Минске, чуть ли не министерскую должность, связанную с его профессией связиста. Но мама сказала: «Нет, поедем только в Витебск». И папа отказался от этой должности. Хотя со временем так получилось, что мы все равно переехали жить в Минск.

…Отец был очень толковым человеком. Он родился в октябре 1913 года в Дисне. То есть к 1944 году, когда ему предлагали такую высокую должность, ему было чуть больше тридцати лет.

В 1915 году, во время Первой мировой войны, царское правительство обвинило в поражениях на фронтах не своих бездарных генералов, а евреев, якобы помогающих немцам. И решило выселить евреев из прифронтовой полосы. Мой дед Самуил Райхель был тихим портным, никого не трогал, но его выселили из Дисны. Нелегко было тронуться с места человеку с тремя дочерьми и двумя сыновьями – дети были маленькими, но ничего не поделаешь. И отец стал осваиваться в Баку. И отец мой – Семен Райхель – до 1935 года жил в Баку. Судя по всему, энергия в нем бурлила. Учился в школе, занимался в театральной студии, закончил рабфак. Год работал в Бакинском театре: осветителем, рабочим сцены и иногда выходил на нее как артист. Потом хвалился, что играл на одной сцене с самой Фаиной Раневской.

Решил учиться дальше и поступил в Ленинградский институт связи имени Бонч-Бруевича.

В этот же институт в этот же год поступила учиться и моя мама Марина Осиповна Чернина. Она сама из Витебска. Ее родители – выходцы из Лиозно. Родственники или однофамильцы лиозненским Черниным – семье мамы Шагала, так я и не выяснил.

Отец в институте был заметным студентом. Его избрали в комсомольское бюро института. Его возглавлял тогда Всеволод Иванов. В 1948 году он проходил по «ленинградскому делу» и был приговорен сталинским судом к высшей мере. В самые тяжелые для Ленинграда годы, с 1941 по 1944 год,  был Первым секретарем Ленин­градского обкома комсомола, а после этого был избран секретарем ЦК комсомола.

Где-то в 1938 году моего бакинского дедушку посадили за анекдот. В официальных бумагах было записано: «малограмотный мещанин, вел антисоветскую пропаганду». В том же 1938 году его отправили по этапу в Воркуту, где он и погиб. Ему было всего 53 года.

Когда арестовали деда, отца исключили из комсомола. Он встретился с Всеволодом Ивановым. Тот сказал: «Помочь тебе могут только в Москве». Исключенного из комсомола отчисляли из института. Отец едет в Москву. К концу 1938 года, когда репрессии охватили всю страну, Сталин заявил: «Сын за отца не отвечает». Вскоре станет понятна вся лживость фраз вождя. Но тогда моему отцу помогли эти слова Сталина. Отца восстановили в институте, правда, исключение из комсомола осталось в силе.

Отец с мамой оканчивают институт, и, несмотря на свои «красные» дипломы, им не предлагают учиться дальше. Они приезжают на работу в Витебск.

…Отца назначают начальником отдела капитального строительства Витебского областного управления связи. А уже через год он становится главным инженером управления связи. Времена страшные, но специалисты всегда были нужны: взамен репрессированных.

С 17 сентября 1939 года Дисну, вместе со всей Западной Белоруссией, присоединяют к Советскому Союзу. Отца направляют в Дисну восстанавливать связь. Он приезжает на родину своего отца и встречает близких родственников. Они видятся впервые. Родственники удивлены: неужели Семен – сын репрессированного портного, получил высшее образование и занимает такую большую должность! Отец случайно узнал, что сохранился дом, в котором жила семья до отъезда в Баку. Заволновались и родственники, которые жили в этом доме. Отец звонит в Баку маме, и, посоветовавшись с ней, пишет отказ от этого дома.

…Началась война. Отец узнал о войне одним из первых в Витебске. Его друг, начальник Брестского управления связи, позвонил ему на рассвете 22 июня и сказал: «Семен, война».

Отец занимался эвакуацией всей аппаратуры Витебского областного узла связи. Ее погрузили на пять грузовиков и повезли на восток. Аппаратуру доставили в целости в тыл. В Наркомате связи отца поблагодарили за выполненное задание.

Он получил назначение на фронт – помощником командующего связи Брянского фронта. Старший лейтенант Райхель в этой должности пробыл до конца 1943 года. Награжден орденом Отечественной войны, медалями.

Мамин брат Михаил Чернин был директором детских домов (приютов) Витебска. Со времен Феликса Дзержинского они относились к системе ВЧК, а затем НКВД.

Работники этой системы об истинном положении дел знали лучше других. В первые же дни войны, когда большинство людей об эвакуации не задумывались, они отправили семьи на восток. Михаил Чернин отправил с этими эшелонами отца, маму и сестру с ребенком, то есть со мной.

Мой дед Осип Чернин работал в Витебске столяром, плотником, бабушка Сара Рувимовна была портнихой.

А вот прадед и прабабушка остались в Витебске. Им было под восемьдесят лет. Они жили в своем домике и отказались уезжать. Они погибли в Витебском гетто.

Погибли и все дисненские родственники, оказавшиеся в оккупации.

В годы войны мы жили в марийском городе Йошкар-Оле.

В конце 1943 года отца вызвали в Москву в Центральный штаб партизанского движения и сказали: «Готовьтесь, как только освободят Белоруссию, будете отправлены туда восстанавливать народное хозяйство».

В Витебск отец вошел вместе с частями Красной Армии. А вскоре он вызвал нас из эвакуации.

Отец, спустя три года, вернулся на ту же должность – главного инженера областного управления связи. Мама стала работать начальником телеграфа, а потом инженером-связистом. Трудиться и отец, и мать умели, и специалистами были высококлассными.

Наверное, у каждого человека из этого поколения верстовыми столбами в биографии отмечены те события, которые стали поворотными в жизни всей страны.

Конец 1952 – начало 1953 года… Разворачивается антисемитское «дело врачей». Фель­етоны, главные герои которых евреи, печатались в каждой газете, если редактор хотел остаться живым и удержаться на своем стуле. А охотников состряпать такие фельетоны всегда хватало. Появился фельетон и про Райхеля в газете «Вiцебскi рабочы». Семена Самуиловича обвиняли в том, что он развел на работе «семейственность». В чем-то надо было обвинить, и, если не было в чем, поводы придумывали. Семейственность – это значит работает жена, окончившая Ленинградский институт связи с «красным» дипломом. Где же ей работать, если не в управлении связи? И шурин – выпускник того же института, работавший начальником дирекции радиотрансляционной сети. Фамилия у него была нужная для фельетона – Кисельгоф.

Состоялось собрание, отца принародно сняли с работы. Но заменить его было не кем. И еще какое-то время он получал зарплату главного инженера.

Все назначения высокого ранга делались в Москве. Отца вызвал заместитель министра связи Равич, он хорошо знал его, учились в одном институте, и сказал: «Семен, мы дадим тебе хорошую работу, но не в Витебске. В Иркутске образовывается новый трест, будешь его управляющим». Отец позвонил маме, а та в ответ: «Никуда из Витебска не поеду». Замминистра лично решил позвонить ей. Ему от неожиданности она ответила: «Куда мы поедем? У нас даже чайника нет». Жили скромно – это правда.

Но все равно из Витебска, который мама так любила, пришлось уехать. Правда – недалеко: в Минск. Шел 1954 год. Сталинские времена стали уходить в прошлое. Отцу предложили возглавить первое строительно-монтажное управление, которое должно было заниматься строительством сооружений связи. Мама тоже работала по специальности – начальником лаборатории на Центральном телеграфе.

Профессиональная карьера родителей, несмотря на все преграды, складывалась вполне успешно. В 1962 году, когда образовался респуб­ликанский трест «Белсвязьстрой», отца назначили главным инженером. Они строили объекты в Белоруссии, Литве, Украине, России. Отец работал до 65 лет и ушел с этой должности в 1978 году.

То, что связано со связью, стало нашим семейным делом. Я тоже 23 года отработал в институте «Гипросвязь», главным инженером проекта: проектировал Витебскую АТС, международную АТС в Полоцке, узел связи в Россонах. Старался выбирать объекты в Витебской области. Тянет меня туда. И до сих пор всегда с удовольствием бываю в Витебске.

Такая наша семейная биография.

Аркадий Шульман