Рабочий поселок Суксун Пермского края и город Витебск далеки друг от друга, но эти названия в 1941 году стали родными как для приехавших в эвакуацию витебских жителей, так и для суксунцев. Суксун, как и весь район, приютил тысячи людей, приехавших из Польши, Белоруссии, Украины, Латвии, Эстонии, центра России. Почти на каждой улице поселка, в каждом доме жили эвакуированные. Почти в каждой деревне и селе спасались от бомбежек и голода незнакомые жителям люди, ставшие на время членами их семей.

В 1941 году, летом, в уральский поселок Суксун была эвакуирована Витебская очковая фабрика. Все оборудование и рабочие были размещены на Суксунском механическом заводе, который до революции назывался железоделательным, а еще ранее – медеплавильным. Основатель завода – известный российский промышленник и заводчик Акинфий Демидов. Так, Суксун с 1727 года стал городом-заводом. От всесильных Демидовых в 1893 году железоделательный завод перешел в руки братьев – купцов Каменских. Населения в Суксуне тогда было более четырех тысяч человек.

Революция окончательно сменила власть в поселке, и вот завод уже стал механическим. Он делал медицинское оборудование: автоклавы, стерилизационные коробки, вулканизаторы, медицинские перегонные аппараты. С 1940 года он находился в ведомстве Главного управления мединструментпрома Наркомата здравоохранения СССР.

И вот пришла беда: война 1941 года. Для жителей встала большая проблема: разместить по квартирам приехавших рабочих Витебской очковой фабрики, наладить очковое производство на местном заводе. Уже с декабря 1941 г. Суксун­ский военный завод № 17 начал осваивать выпуск защитных очков для летчиков. В дальнейшем – выпускать очки для танкистов, очковые линзы. В военную пору завод также изготовлял стационарные автоклавы, инфундирные аппараты, трахеотомические трубки, респираторы, специальные ламповые горелки, корпуса ручных гранат.

Директором военного завода № 17 (после директора Саара) был назначен приехавший из Витебска с фабрикой Меерсон Элья Абрам-Хаимович (сменивший потом имя на Илья Абрамович). В это время на заводе уже работают люди, эвакуированные из Ленинграда и Москвы, а также Латвии, Эстонии, Польши. Все национальности собрались в рабочем поселке Суксун! Люди были размещены по квартирам жителей, и в тесноте жили дружно. Все, кто пережил военное время, рассказывали, что никогда никаких ссор не возникало. Наоборот, приезжих жалели и помогали, как могли.

Семья Усовых, которая жила по ул. Верхние Глинки, состояла из четырех человек, в войну у них проживала семья Гаубергов из шести человек, эвакуированных из Витебска. Инженер Арон Файвишевич Гауберг работал на заводе. Усов Иван Михайлович вспоминает: «У Арона была сестра Рахиль и маленькая девочка. Девочка, когда кто-то скажет слова «война» или «бомбежка», плакала и пряталась под кровать. Мы им уступили две комнаты, сами ютились в коридоре и спали на полатях. А у них было две наших кровати и диван. Они нам не мешали, жили мы, не ссорились».

Когда приезжали машины с эвакуированными, суксунским детям было интересно смот­реть на городских. Особый интерес возникал к приехавшему еврейскому населению. Ребятишки бежали и с криком: «Евреи приехали!»  неслись на всех парусах глазеть на приехавших. Городские жители одеты были по-другому, разговаривали иначе и были не приспособлены к сельской жизни. Суксунцам было забавно смотреть, как кто-то пытался доить корову или работать на земле. Ведь не все эвакуировались из местечек, среди рабочих очковой фабрики преобладали горожане.

Из Витебска было эвакуировано 400 семей, преимущественно рабочие очковой фабрики. Кто-то приехал одетым и обутым, а кто-то с узелком и в рваной одежде. У кого-то были деньги, а у кого-то не было. Кто-то простудился в дороге и вскоре умер, а кто-то смог выжить и вернуться в Витебск. Лишь старики Суксуна помнят, как это было.

Моя бабушка Токарева Анна Максимовна во время войны работала конюхом на конном дворе в поссовете, тут же находился и коммунальный отдел. Муж ушел на фронт, и она заменила ушедшего мужа. В 1943 году он погиб, и Анна одна воспитывала троих сыновей. Жила в темном подвальчике поссовета и каждый раз была свидетелем приезда эвакуированных. Их привозили грузовики, и первоначально все приехавшие располагались у бабушки на полу в одной комнате вместе с малолетними сыновьями. Бабушка рассказывала: «Эвакуированных тогда ехала тьма, кто справный, а кто и вовсе босиком. Голодные, холодные. С ними и ремки (т.е. рваную одежду) свои приходилось делить. Вот, поведут их в чайную обедать, наедятся они с голоду-то, кто тут же захворает, а иные умирали сразу. Вот и кричит мне председатель: «Токарева, собирайся могилу копать, вон Кондратьева (рабочий был) в подмогу пошлю! А бывало, и без подмоги копала». Конечно, она ничего за свой труд не получала, кроме кулечка с отрубями, да и платили так мало, что на хлеб не хватало!

Часто она рассказывала такой случай. Приехала машина с эвакуированными. А один старый еврей ехал не в кузове, а в кабине и, видимо, угорел, только вышел и тут же упал и умер.

За годы войны бабушка не одну могилу выкопала своими руками. И даже копала могилы будучи беременной третьим ребенком! А кому было копать? Эвакуированные все больные и слабые. Мужики – на фронте. Приходилось брать своего малолетнего сына Васю, который помогал зарывать умерших, в том числе и евреев. Хоронили без гробов и памятников. Поэтому в настоящее время эти могилы-холмы «ушли» с лица земли или перекопаны в другие могилы и, где они были, никто, кроме, 75-летнего Василия, уже не покажет! За годы войны в  Суксуне умерло много эвакуированных и местных жителей. По данным районного ЗАГСА, в годы войны умерло 35 евреев, включая 8 детей.

После всех бабушкиных жильцов распределяли по квартирам. Так в Суксуне появились новые фамилии: Иделевич, Старожилец, Хрусь, Шульман, Арш, Цивьян, Дашкевич, Артемьев, Барвиш, Вассерман, Гутин, Хейфец, Головинский, Пушкаревич, Романенко, Рудин, Якобсон, Шапиро, Смолянский и многие другие! Жили эвакуированные и в близлежащих деревнях – Опалихино, Советная, Кошелево. Жили в татарских деревнях. Ведь население суксунского района издревле было многонациональным. В древние времена здесь проживали тюрки, остяки, татары, марийцы. Да и сейчас в Суксунском районе проживают три основные национальности: русские, татары и марийцы.

Антисемитизма в те годы не наблюдалось, да и не свойственно это было Суксун-заводу. Евреев в далекие дореволюционные времена в окрестностях не проживало, лишь были немцы и поляки, служители на заводе Демидова. Хотя евреи в Суксуне появились далеко не в 1941 году.

Первое «пришествие» евреев было в 1854 году! В октябре 1854 года в Суксун-завод пригнали 30 мальчиков – еврейских кантонистов Пермского батальона для совершения над ними таинства Крещения. С чем это было связано и почему именно в Суксун, остается пока неизвестным. В церковном документе сказано:
«…сим удостоверяем Суксунского завода священников Николая Попова и Андрея Петрова в присутствии поручика Каплина, что имеем непринужденное желание принять Святое Крещение и обещаемся пребывать в послушании Православной Кафолической Восточной Церкви всегда неизменно». Каким путем они дали это согласие, тоже можно только догадываться, но всех их крестили при многочисленном стечении народа в Суксунской Вознесенской церкви. Кантонистов было 30 человек и у каждого было по двое крестных родителей, плюс горное начальство и священники… Зрелище было для Суксуна запоминающееся.

Всем тридцати крещенным в Суксуне кантонистам Пермского батальона поменяли имя и отчество, но фамилию оставили. Так, Лейба Горин стал Павлом, Гирш Капельович – Николаем, Ошер Менсович – Максимом, Арья Лапидус – Самуилом… Восприемниками кантонистов стали суксунские жители и горное начальство. Несколько подопечных взяли себе горный инженер, подполковник М. И. Фелькнер с женой, который в то время был управляющим Суксунскими горными заводами. В числе восприемников также значились служащие Суксунской заводской конторы: В. М. Попов, И. И. Васильев, П. Я. Кузнецов, И. В. Гилёв и пр.; мастеровые: Н. А. Утемов, Ф. Д. Блохин, а также их жены и дочери, которые проживали в Суксуне.

Неизвестно, как сложилась дальнейшая судьба этих ребят. Вероятно, сердобольные восприемники не бросили на произвол судьбы своих крестников. Они же были отданы на попечение христианам и возвращать таковых домой запрещали. И об этом, к примеру, говорит такой факт. Некоего 12-летнего Вигдора Вигдорчика, ставшего впоследствии Федором Ильичем Вигдорчиком, взял себе в восприемники Илья Степанович Попов – служитель Суксунской заводской конторы. В 1874 году уже 32-летний Вигдорчик повенчался в Суксунской Вознесенской церкви с девицей Утёмовой Анной Ионовной. От этого брака родился сын Михаил, крещенный в этой же церкви в 1875 году. К сожалению, ни его дальнейшую судьбу, ни прочих крещенных в Суксуне мальчиков узнать не удалось.

В 1941 году прибывших рабочих Витебской фабрики на фронт не призывали, хотя несколько человек из них ушли воевать, среди них были и евреи. Призыв среди эвакуированных начался в 1942 году. На фронт пошли евреи, поляки, белорусы, украинцы, латыши. Приехав из Витебска, многие сражались потом за Витебск! И суксунские, и витебские погибли, освобождая Белоруссию. 22 июня у военкомата уже толпились добровольцы. Призыв на фронт начался в этот скорбный день. Почти все, кто ушел в первые два года, не вернулись живыми.

Старожилец Исаак Файвишевич родился в Витебске в 1898 г., эвакуировался в Суксун с семьей в шесть человек. В 1942 году был призван на фронт, пропал без вести. У него остались четыре дочери и жена Ольга Наумовна. Старшая, 18-летняя Фаня, ушла на фронт добровольцем мстить за отца. Воевала в зенитной батарее, с фронта вернулась. А три младших дочки жили тогда с матерью в Суксуне.  Впоследствии они остались жить в России. Прошло много лет, судьба у каждой сестры сложилась по-своему. Выучились в Суксуне, вышли замуж и разъехались в разные города.

И вот, в 2005 году постаревшие сестры Дася и Полина приехали в Суксун. Они никогда не забывали о ставшем родным поселке. Очень им хотелось отыскать в Суксуне кого-то из бывших витебских семей. Они пришли к нам в музей, обратились за помощью. Очень кстати оказались воспоминания сестер! Мы, музейщики, как раз вели подготовку материалов, связанных с 60-летием приезда Витебской очковой фабрики.

Из витебских насчитали только три семьи! Это семья Хрусь, Ильиных и Артемьевых. Остальные разъехались по городам России, ближнего и дальнего зарубежья. К примеру, потомки семьи Шапиро проживали в Израиле. Семья Мороз уехала в Витебск. Сами сестры Старожилец поселились далеко от Суксуна. Сара – в Кирове, Полина – в Москве, лишь Дася жила в Пермском крае – в поселке Ляды. На сегодняшний день нет в живых и ее.

Тогда, в сороковых, работали только Ольга Наумовна и Сара. Сара в первую смену училась, а во вторую уходила на очковый завод. Две сестренки Дася и Полина были на иждивении. В 2005 году Саре исполнилось 84 года. Когда мы ей из Суксуна позвонили в Киров, она очень разволновалась, что в Суксуне ее еще кто-то вспомнил, и очень обрадовалась, когда мы ее назвали Сарой. Имя она давно поменяла на Софью, чтобы не резало слух любителям анекдотов про Абрама и Сарру. Долго старушка не могла прий­ти в себя: от волнения поднялось давление. Но была счастлива услышать голоса с Родины.

«У меня остались самые теплые воспоминания о Суксуне», – рассказывала Сарра Исааковна. – «Мне было 15 лет, работала с желанием. Выполняла и перевыполняла все рабочие нормы. Знала, что очки нужны для фронта, а также и для мирных людей. В столовой мне было положено тарелка супа и кусочек хлеба. Суп я съедала, а кусочек приносила домой младшим сестричкам. Они меня ждали, не спали и сосали этот кусочек хлеба, разделенный пополам, как конфетку». Сарра Исааковна Лейбович окончила институт, уехала в Киров и проработала в больнице в инфекционном отделении. Полина Исааковна Христова живет в Москве, она по профессии врач гинеколог. Дася Исааковна Зайкова умерла в сентябре 2008 г.

В центре Суксуна, у памятника погибшим воинам в годы Великой Отечественной войны, недавно появился мемориал с именами погибших, призванных на фронт из Суксуна. Среди них и фамилии не вернувшихся с фронта евреев, украинцев, белорусов. Выбито 518 фамилий. Из Суксунского района на фронт в 1941–1945 гг. ушло более 6000 человек. Более половины не вернулось домой.

В 1970 году Суксун посетил главный редактор республиканской латвийской газеты «Циня» («Борьба») Илмар Янович Иверт. В 1941 году Илмар со своей семьей был эвакуирован в Суксун. Отсюда его проводили на фронт. С фронта вернулся живым. Много с тех пор прошло времени, но тянуло Илмара в те места, где нашли приют он и его родители. Побывав в Суксуне, он вспоминал в своих письмах:

«…Хожу по цехам бывшей артели «Медник», ныне завода металлоизделий, и с большим интересом расспрашиваю старожилов. Да, они хорошо помнят трудовые будни времен войны, вместе прожитые горести. Сергей Михайлович Иванов, Екатерина Леонидовна Могильникова, Николай Михайлович Семков и многие другие были теми, кто не только работал вместе с нами под одной крышей, но и помогал освоить новые профессии. Легко, конечно, помочь человеку, если он понимает твой язык. Но многие эвакуированные латыши в те дни, мягко выражаясь, весьма скромно знали русскую речь.

Улица Первомайская. Даже изменение нумерации домов не затрудняет мне сразу узнать дом Антонины Бобылевой. Это она ласково, гостеприимно раскрыла перед нами, чужими для нее людьми, двери своего дома, помогла обжиться в новых условиях. Так же, как и многие суксунцы, как Анна Михайловна Манохина, как Мария Ивановна Мочалина, у которых в годы войны проживала моя семья. Большое человеческое спасибо им за это!»

Как же в тылу в годы войны работал завод № 17, ставший после оптико-механическим? Местная газета «За коммунизм» от 24.02.44 г. напечатала заметку Герца Шульмана, бывшего корреспондента этой газеты, вернувшегося фронтовика-инвалида.

«Коллектив Суксунского завода может гордиться сейчас такими производственниками, как токарь Изя Альтбрегин из четвертого цеха, как Дрожжец и Осинская из шестого цеха и многими другими молодыми производственниками, которые ежедневно выполняют норму на 250-300 %».

В тылу не только приближали самоотверженным трудом Победу, но и посылали на фронт многочисленные посылки. Газета «За коммунизм» 7 ноября 1942 года писала: «Трудящиеся всего Суксунского района за время войны послали защитникам Родины много теплых вещей. Среди них 1237 пар валенок, 242 полушубка, 404 шапки-ушанки, 621 пара шерстяных носков, 86 меховых жилетов и другие вещи».

Многие дети из Витебска в годы войны обучались в местных школах и Суксунском педагогическом училище. На старых учебных ведомостях можно встретить фамилии всех национальностей. Одна из лучших учениц педучилища – Циля Посылкина. Ее отец Фридман и сестра Малка ушли на фронт. Циля учится только на «5». Она, к тому же, активистка и помимо учебы принимает участие в сезонных сельхозработах.

В декабре 1941 года в Суксуне в здании пед­училища разместился эвакогоспиталь № 4880 для выздоравливающих воинов. Многие девушки прошли шестимесячные курсы медицинских сестер и ухаживали за ранеными. В том числе и девушка из Витебска Нина Петровна Артемьева (потом Ласточкина). Вскоре вместе с другими она была призвана на фронт и оказалась среди партизан Первомайской бригады в Белоруссии. После войны она проживала в Бресте. В Суксуне живет ее сестра Тамара Петровна, которая всю жизнь проработала директором Суксунского детского дома. Живы также и братья Нины. Иван Петрович Артемьев, тоже фронтовик, жил в Суксуне с женой Раисой, имел чудесный яблоневый сад, но недавно, похоронив жену, уехал к дочери в Симферополь, где и проживает в настоящее время.

Уже в 1944 году витебские эвакуированные начали увольняться с работы и уезжать в родные места. Что их там ожидало – не известно, Витебск был разрушен. В последующие послевоенные годы почти все уехали. В Суксуне остались немногие. К примеру, семья Иделевичей. Ида Юдовна Иделевич (в замужестве Камаева) работала детским врачом в Суксунской районной больнице. Осталась семья Шульманов. Старики Хая и Моисей ушли с завода с почетом на пенсию. Шульман (Кортина) Эсфирь Моисеевна работала в школе учительницей. Ее брат – Герц Моисеевич – на заводе. Осталась семья Хрусь, которая тоже работала до пенсии на заводе. Осталась семья Ильина Евмения Ивановича. В Суксуне проживают его дочь Раиса и внук Андрей. Рудина Роза Менделевна и ее сын Михаил тоже проживали в Суксунском районе.

Постепенно дети и внуки эвакуированных выросли и разъехались в разные города.

Суксунский военный завод № 17 стал в последствии ОМЗ – оптико-механическим. От Витебской очковой фабрики остались у жителей одни воспоминания. А на ОМЗ о тех временах еще напоминает немецкий шлифовальный станок «Фортуна» 1927 года, который приехал в ту суровую пору из Витебска и служит рабочим по сей день!

Завод в советское время своей продукцией славился далеко за пределами страны. В 1950-х гг. продолжал изготовлять очковые линзы и защитные очки. В 1960 году изделия с маркой ОМЗ впервые пошли на экспорт.

В 1977 году завод был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Над рабочим поселком когда-то утром и вечером ревел заводской гудок, призывая на работу и на отдых. Звуки разносились по всему Суксуну, по гудку можно было сверять часы, он внушал людям стабильность и гордость за свой труд. К сожалению, нет теперь гудка, и положение рабочих на заводе уже давно не стабильно! Количество рабочих немного выходит за рамки 500 человек. Но ОМЗ продолжает работать! Ассортимент изделий самый разный: очки защитные и маски, защитные щитки, наушники противошумные, комплекты средств защиты головы, лица, глаз и органов слуха, респираторы. В конце 2008 года предприятие заслуженно получило золотой знак конкурса «100 лучших товаров России».

…Невиданная по своим масштабам и жестокости война до сих пор напоминает о себе. И память о прошлом живет в воспоминаниях очевидцев. Хотя все меньше свидетелей той поры. В Суксунском районе (численность 23000 чел.) проживает 57 бывших участников войны! Также мало осталось и «тыловиков», которые помнят приезд витебской фабрики. Тем не менее, когда о тех военных днях спрашиваешь старух и стариков, не перестаешь удивляться тому, что они все еще помнят имена и фамилии витеблян, работавших с ними в то суровое время.

Наталья Токарева,
научный сотрудник Суксунского историко-краеведческого музея

Фотографии из фонда Суксунского
историко-краеведческого музея.