МОРЕ

Лишь до волны дотронусь ногой –
Лизнет и в даль убегает…
Сколько оттенков есть у него –
Только само оно знает.

Красок буйное торжество
Подобно цветущему лугу.
Талант поэта есть у него,
И мне это близко по духу.

Поэзии неповторимый стиль –
Мечта поэтов веками:
То вал девятый,
то светлый штиль,
Игра седыми волнами.

Вечно неугомонный поэт
В этой безбрежной сини.
Другого такого на свете нет
По вдохновенной силе.

Хочу я быть, как море само,
Рвущим насилья сети,
Похожим на поколенье мое
В бурном двадцатом столетье.

1940 г.

ПЕСНЯ – КАК ПТИЦА!..

Песня – как птица! –
ты мне говоришь.
Поймаешь – не упускай:
Вдруг улетит,
растревожив тишь –
Назад тогда не ожидай…

Майн Лид – ви а фойгл!
Но смысла нет
За хвост ее удержать.
И должен слушать ее поэт,
И строки вносить в тетрадь.

Строка за строкой:
ви а фойгл – майн Лид!
Рождается песня в тиши.
И песня звенит
и над миром летит,
Как птица моей души.

1940 г.

ЗАПЕВАЛА

Был я запевалой в нашей роте.
И в походе –
Только отчий край
Я припомню –
На высокой ноте
Вдруг звучит команда:
«Запевай!..»

И легко над речкой или лугом
Я взмахну кудрявой головой:
«Три танкиста – три веселых друга –
Экипаж машины боевой»…

И опять встают перед глазами
Городок в цветении садов,
И отец, и возле дома мама,
И друзья, и первая любовь.

Кажется, что снова я шагаю
Улицей родного городка
И с цветами,
словно в праздник мая,
Все ко мне бегут издалека.

А одна красавица, быть может,
Голос запевалы узнает,
Потому что в гордом сердце тоже
Песня о большой любви живет.

Вдруг исчезло все…
Пылит дорога.
Далекодалеко дом родной.
Но любовь, и вера, и тревога,
Все родное –
в песне боевой.

1941 г.

Перевод с идиша Давида Симановича.

ПОЮТ ПЕТУХИ

Вот голос – крик сладчайшей муки.
Что может сердцу быть нужней,
Чем петушиной песни звуки
На первой линии траншей?

Она с душевною тоскою
Летит сюда от дальних хат,
Тревожа мирной тишиною
Людей, глухих от канонад.

Я пью тот голос полной грудью.
О соловье – не говори.
Куда живее чувство будит
Петух, охрипший до зари.

Куда летит душа солдата,
Неуязвима для свинца,
Под кровлю белорусской хаты,
На голос милого певца.

Тот голос – крик сладчайшей муки.
Что может сердцу быть нужней,
Чем петушиной песни звуки
На первой линии траншей.

Перевод с идиша Наума Кислика.