Сегодня об этом монументе знают многие, его фото помещены в различных журналах и книгах, вышедших в нашей стране и за границей, написаны статьи об истории его создания. В интернете можно прочесть воспоминания детей и внуков камнетеса М. Спришена, создавшего памятник. Как правило, авторы пишут о том, что Мордух Спришен, поэт Хаим Мальтинский – автор надписи – и другие люди, имеющие отношение к этому событию, через несколько лет были арестованы и отбывали срок в лагерях.

Действительно, историей установления памятника на Яме весьма интересовались следователи Министерства государственной безопасности во время допросов арестованных в 1948–1951 гг. в Минске и Москве, но не это было основной причиной их ареста и последующего заключения. Ведь фактически разрешение на установку памятника было получено, и следователи это знали. Да и повод – установка памятника с надписью на еврейском языке – для судебного процесса был не слишком значительным, имелись, на взгляд властей, более серьезные причины для арестов. Например, обращение членов общины при минской синагоге ко всем белорусским евреям с призывами помнить о своих национальных традициях, о поддержке борьбы Израиля за свою независимость и т. п.

В группе минских евреев, получивших по десять лет заключения, были люди, кроме М. Спришена, не имеющие прямого отношения к созданию памятника. Но и в его обвинительном заключении не было ни слова, связанного с созданием памятника.

Причины их ареста и получения длительных сроков, по своей сути, не отличались от тех, по которым был убит лидер евреев СССР великий актер Соломон Михоэлс, а несколько позже репрессированы его друзья и коллеги из Еврейского Антифашистского Комитета. Это – стремление создать в советской стране возможность полноценного национального развития, помочь евреям преодолеть последствия Катастрофы, поддержать создание еврейского государства Израиль и т. п. Разница была лишь в популярности имен арестованных. Членами ЕАК были общественные и политические деятели, известные во всем мире и имеющие большой авторитет и влияние среди еврейского населения СССР. В руководство же общины минской синагоги входили в основном немолодые евреи, как работавшие в небольших ремесленных артелях, так и вышедшие на пенсию. У некоторых из них было всего несколько классов образования. Однако наряду с ними в составе актива были и образованные люди, воевавшие на фронте и работавшие в различных государственных организациях.

Прошло уже более полувека после событий, происходивших в Минске в конце 40-х – начале 50-х гг., связанных с памятником на Яме, но по-прежнему существуют различные толки и предположения по поводу ареста людей, имеющих к этому отношение. Есть даже версия, что их арестовали из-за растраты денег, собранных евреями города на установку памятника. Важно знать правду обо всем, что связано с этими событиями.

 

Архивные документы: имена и судьбы

 

Проливают свет на историю памятника документы, находящиеся в архиве КГБ Беларуси. Они позволяют представить, как все происходило на самом деле, воссоздать историю создания не только этого памятника, а и других монументов погибшим евреям, установленных в городах Белоруссии в конце 40-х – начале 50-х гг. Кроме того, используя и другие материалы, сегодня уже опубликованные, есть возможность понять, кем и как организовывалась и проводилась эта работа.

По воспоминаниям известного еврейского поэта, офицера-фронтовика, инвалида (на фронте потерял ногу) Хаима Мальтинского, летом 1946 г. возникла идея установки памятника на Яме. В своих воспоминаниях «Московский суд над биробиджанцами», вышедших на идиш в 1981 г. в Израиле, он писал: «Спустя несколько месяцев после моего возвращения из госпиталя в Минск летом 1946 года меня, инвалида-офицера Советской Армии в отставке и еврейского писателя, стали посещать минские евреи, знакомые и друзья. Тогда возникла мысль поставить памятник 5 тысячам евреев минского гетто, которых немецкие убийцы совместно со своими украинскими, литовскими и белорусскими помощниками уничтожили в большой акции 1942 года. Эти 5 тысяч жертв были погребены в яме среди минских закоулков, недалеко от еврейского кладбища».

Автор воспоминаний, видимо, запамятовал, т. к. воспоминания писались через 35 лет после происшедших событий, что уже с 1945 г. оставшиеся в живых евреи стали думать об установлении памятника убитым в Яме. Утверждают это материалы архива КГБ, связанные с арестом в начале 50-х гг. группы руководителей общины минской синагоги,  –  показания свидетелей и самих арестованных, которые они давали во время предварительного следствия.

Материалы дел позволяют назвать имена непосредственных инициаторов создания памятника: Ханелис Моисей и Дозорцев (имя и отчество последнего пока не удалось установить). Они были известны евреям города не только как авторы идеи создания памятника, но и как люди, стремившиеся организовать общину при синагоге и добивавшиеся разрешения на это с 1945 г. Наконец, в июне 1946 г., после почти двухлетней волокиты, такое разрешение было получено, и официально при синагоге была создана община. Ханелис М. был избран ее председателем, а членами правления – Дозорцев, Гельфанд А., Паллер С., Лурье Я., Затуренский А., Теплиц Б., Глускин. Немного позже, когда в общине появился раввин Яков Бергер, Моисей Ханелис стал его заместителем.

Сегодня об этих людях известно немного. Вот те не многие сведения, которыми мы располагаем.

Ханелис Моисей Аронович родился в Минске в 1891 г., беспартийный, образование 4 класса. Его отец занимался сдачей домов в аренду. Моисей до 1917 г. служил в царской армии. В 1919 г. семья, не приняв советскую власть, переехала в Западную Белоруссию, а сын остался в Минске, стремясь сохранить имущество и недвижимость, принадлежавшие семье. Это удавалось лишь до 1926 г., пока дома не были реквизированы. В начале 20-х гг. М. Ханелис вступил в сионистскую организацию и хотя официально через несколько лет, когда ее запретили, вышел из ее рядов, остался сионистом навсегда. Отец его умер еще до войны, а мать и брат погибли в 1941 г. во время немецкой оккупации. С момента возвращения в город в 1944 г. Моисей Аронович все свои силы и энергию направлял на создание в городе общины и установление памятника погибшим.

О Дозорцеве известно очень мало. Он вместе с М. Ханелисом активно занимался вопросами установки памятника. Есть данные, что в 1947 г. Дозорцев уехал из Минска, по некоторым предположениям, в Москву.

Раввин Яков Абрамович Бергер, 1892 г. р. Исполнял обязанности раввина в Минске и Киеве до середины 20-х гг. Когда синагоги закрыли, вынужден был работать на различных киевских предприятиях. В начале войны эвакуировался в Среднюю Азию, а после войны вновь оказался в Минске.

Паллер Самуил Михайлович родился в Минске в 1891 г., беспартийный, из рабочих, образование 2 класса. Во время войны с семьей жил в Башкирии. После возвращения в Минск собирал в своем доме нелегальный миньян и активно участвовал в создании общины. В 1949 г. из правления общины вышел.

Лурье Яков Давыдович, 1898 г. р., уроженец м. Чуровичи Орловской губернии, беспартийный, отец занимался мелкой торговлей. Образование незаконченное среднее. В 20-х гг. жил в Гомеле. После войны работал бухгалтером минского областного управления трудовых резервов. В первом составе общины был избран председателем ревизионной комиссии.

Теплиц Борис Исаакович. Пока не удалось найти его биографические данные, а из материалов дел известно, что еще до войны он был руководителем строительных организаций в Минске и членом коммунистической партии. Вернувшись в Минск после войны, начал активно участвовать в создании еврейской общины, и, как подчеркивается в деле: «…будучи нерелигиозным человеком, вошел в состав Минской еврейской религиозной общины». Стал ее активным членом. В эти годы он работал главным инженером конторы Белтекстильстроя Министерства текстильной промышленности БССР.

Гельфанд Айзик, уроженец м. Смиловичи, родился в 1902 г. в религиозной семье.

Затуренский Алтер, один из организаторов в 1945 г. нелегальных миньянов.

Из первого состава правления общины М. Ханелис, Я. Лурье, С. Паллер и позднее вошедшие в ее состав, М. Спришен и Л. Фейгельсон в 1951 г. были арестованы и осуждены «как участники антисоветской националистической группы, существующей при минской синагоге» за «...организованную антисоветскую деятельность, выражавшуюся в том, что, будучи убежденными сионистами и активными участниками еврейской буржуазно-националистической организации «Цеерей-Цион», вовлекали в эту организацию новых участников и проводили враждебную работу против советского государства».

Всем им и арестованному еще в январе 1949 г. Б. Теплицу были предъявлены подобные обвинения, и они получили по 10 лет заключения. После смерти Сталина по амнистии в 1954 г. были освобождены. Но Борис Исаакович Теплиц не дождался свободы – умер в заключении 14 мая 1952 г.

Большая группа минских евреев подверглась арестам на различные сроки, многие привлекались к делу как свидетели. Вот фамилии некоторых из них: Гельфанд Айзик, Глускин, Затуренский Алтер, Беренштейн, Злобинский, Метрик, Плимак, Каган Нафталий, Шурин, Каплан Зорах, Бергер Яков, Цукерман, Цитрон, Соловейчик, Шапиро Моисей, Хват, Штерн, Хасин, Лейкин Александр, Гордон и другие. Несомненно, что сотрудники минского МГБ, не желая отставать от своих московских коллег, создали «дело минской еврейской антисоветской националистической организации». В его рамки попал и сюжет об установлении в 1946 г. памятника погибшим евреям.

Мы остановимся именно на этом фрагменте следствия. Что же касается истории еврейской общины г. Минска конца 40-х – начала 50-х гг., то в исследовании этой темы еще много неизвестного, и поиски новых данных продолжаются.

 

Памятники Мордуха Спришена

 

С момента создания общины руководство ее самым важным для себя делом считало установление памятника погибшим евреям. В связи с тем, что Минский горисполком отказал общине в разрешении поставить памятник еще в начале 1946 г., верующие избрали другой путь.

Представителем общины был заказан памятник (пока без надписи) в похоронном бюро управления коммунального хозяйства города. Старшим мастером по изготовлению памятников там работал известный в городе специалист, камнетес М. Спришен, которому и было поручено изготовление монумента.

Спришен Мордух Абрамович родился в 1892 году в Минске в семье потомственного камнетеса. Его отец имел собственную мастерскую по изготовлению памятников, в которой вместе с ним работали 4 сына – Григорий, Иерухим, Моисей и Мордух. Во время Первой мировой войны погиб Моисей. После установления советской власти отец передал мастерскую сыновьям, и они ее содержали до 1925 г., пока мастерская не была закрыта властями. После этого братья перешли работать камнетесами в похоронное бюро, где и трудились до начала войны. Им удалось с семьями эвакуироваться в г. Молотов (ныне г. Пермь), где Мордух был призван в армию. Его как классного специалиста использовали в строительном батальоне, который занимался возведением и отделкой зданий, принадлежащих Министерству обороны. Например, Дома Красной Армии, строившегося в те годы в г. Молотове. После освобождения в 1944 г. Минска братьев Спришеных вызвало в Минск Управление делами Совнаркома БССР – разрушенный город нуждался в специалистах строительных профессий. Мордух Спришен участвовал в восстановлении памятника Ленину и облицовке гранитом здания ЦК партии. После войны братья вновь продолжили работу в похоронном бюро и, когда был получен заказ на изготовление памятника погибшим евреям, Мордух взялся за эту работу.

В первую очередь необходимо было найти подходящий камень. Было решено поискать его на еврейском кладбище, которое входило в годы оккупации в территорию гетто и где осталось много разрушенных надгробий. Несмотря на то, что кладбище находилось в ведении религиозной общины, у него был еще один хозяин – трест благоустройства и озеленения города, подчинявшийся управлению городского коммунального хозяйства. Похоронное бюро, принявшее заказ на изготовление памятника, являлось частью треста. Было ясно, что без поддержки этих структур памятник не установить, и тогда к решению всех возникающих проблем привлекли руководителей этих организаций. Все были евреями, у всех в годы войны погибли родственники или друзья, и они видели свой долг в помощи общине при установке памятника. Сегодня трудно определить, кто и что конкретно делал, но без их усилий памятник не удалось бы поставить. Они взяли на себя всю ответственность за несанкционированную в тот момент его установку. Вспомним их имена: Гунин Наум Борисович, начальник управления коммунального хозяйства г. Минска, Ниссенбаум Иосиф Янкелевич, начальник треста благоустройства и озеленения г. Минска, Фалькович Матвей Павлович, заведующий мастерскими при тресте благоустройства и озеленения, Гольдштейн Алексей Терентьевич, директор похоронного бюро г. Минска. Впоследствии им пришлось отвечать на вопросы следователей, но ареста они избежали.

Вскоре подходящий для установки старый памятник на кладбище был найден, и М. Ханелис выдает камнетесу справку. В ней написано: «Тов. Спришену. Еврейская община города Минска разрешает Вам взять памятник, находящийся на еврейском кладбище для устройства его на могиле погибших еврейских граждан от рук немецко-фашистских захватчиков 2 марта 1942 года. Председатель еврейской общины города Минска (подпись). 12/VII 46 года».

При такой ситуации, когда разрешения на установку памятника еще нет, и неизвестно, удастся ли его получить, евреи все же продолжали его создание. Необходимо было по возможности все действия подтверждать документами.

Та же ситуация сложилась и с надписью, которая была сделана на памятнике. Вновь обратимся к воспоминаниям Хаима Мальтинского.

«При планировании монумента я поставил условие, чтобы на памятнике была надпись на идиш. Я взял на себя обязанность написать текст, который и был выбит на монументе на идиш. Тот же текст я перевел на русский язык, и он также был высечен на памятнике.

Нам было очень трудно, пока цензор утвердил эти надписи и установку памятника. Минское городское цензурное ведомство отказалось утвердить еврейский текст. И все же минские евреи, которые занялись установкой памятника, снова пришли ко мне с просьбой, чтобы я как еврейский писатель и офицер-инвалид войны пошел к цензору бороться за это дело, как бы сложно не было.

Мои раны были еще свежи, и на одной ноге, оставшейся у меня и также раненой, я едва мог передвигаться. Было очень тяжело подняться на шестой этаж минского Дома Правительства (лифты еще не работали). Это было связано для меня с большими страданиями, и мои повязки на ноге были полны крови. Когда я вошел в кабинет Председателя республиканского правительственного комитета цензуры, моя боль была так сильна, что я не смог сдержать слез. Думаю, что эти слезы были не только от боли, но и от тех обстоятельств, которые сопровождали наши действия по сохранению памяти невинно погибших. Я обратился со словами: «В этой яме среди пяти тысяч евреев минского гетто лежат моя мать, жена и 7-летний сын». В этот момент главный цензор утвердил обе надписи и одновременно дал разрешение на установку памятника».

О том, что текст на памятнике был утвержден цензором, указал и М. Спришен в жалобе на имя министра МВД, которую он отправил уже после выхода из заключения в 1954 г. Он писал: «Я изготовил памятник евреям, погибшим в Минске 2 марта 1942 года. В 1946 году мною была высечена надпись на русском и еврейском языках. Все надписи на общественном памятнике я делал после письменного разрешения Главлита. Вследствие своей неграмотности я не имел никакого отношения к составлению текста. И высек надпись по готовому тексту, утвержденному Главлитом. Данное разрешение Главлита было отобрано у меня при аресте в 1951 году. Между тем, следователь обвинял меня в национализме за то, что в надписи указано слово «евреев», а не «граждан».

Памятник был быстро закончен и установлен. Известно, что средства на этот памятник собирали евреи всего города, но оплату за памятник община произвела через похоронное бюро. Многие помогали собирать деньги.

При аресте у М. Спришена была найдена записная книжка с фамилиями и адресами многих людей, возле которых указаны были различные денежные суммы. Это были записи о тех, кто давал деньги на памятник. На вопросы следователя камнетес ответил, что это фамилии заказчиков памятников, которые выполняло похоронное бюро. Однако, по материалам следствия видно, что многих из этого списка позже вызывали в качестве свидетелей.

Правление общины продолжало работу, связанную с памятником, и после его установки. Так, в сентябре 1946 г. на собрании в синагоге Дозорцев настаивал на быстрейшем изготовлении забора вокруг памятника. Были сложности с бензином для машин, вывозивших лес, предназначенный для забора. Дозорцев говорил, что если надо, то можно даже давать взятки, но продолжать делать начатое дело, так как памятник очень важен для всех евреев.

Руководство общины решило сфотографировать памятник и фотографии распространить среди евреев в синагоге. Были изготовлены и розданы около 30 фотографий памятника.

Так же делали и иностранцы, приезжавшие в Минск. В конце 1946 г. минскую синагогу посетила группа американцев в сопровождении сотрудников белорусского отделения ЮНРРА – международной организации, основанной державами антигитлеровской коалиции для оказания экономической и социальной помощи странам, оккупированным нацистами во время войны. Из синагоги американцы отправились к памятнику и фотографировали его, а позже эти фотографии появились в американской и английской прессе с текстом о том, что евреи СССР продолжают чтить свои национальные традиции, сохраняют память о погибших, дух их укрепляется.

Прошли годы, и сегодня стало очевидным, что деятельность правления минской синагоги, направленная на сохранение памяти о погибших не только в Минске, но и в других местах Белоруссии, была необходимой и дала результаты.

Среди документов в архиве найдена фотография памятника, очень похожего на минский. Он установлен в м. Узляны Минской области.

Посещая места уничтожения евреев в годы войны, я обнаружила еще несколько подобных памятников. Предположение о том, что они непосредственно связаны с минским, теперь подтвердились документально.

Первый такой памятник я увидела в г. п. Узда на еврейском кладбище, где были расстреляны 400 евреев. Когда я приближалась к нему, меня поразило ощущение, что я уже его видела раньше и хорошо знаю, хотя в Узде была первый раз. Памятник был почти копией минского. А когда я обошла его, то увидела, что сбоку было выбито прописными буквами со старым «ять»: «М. А. Спришен Крещенская ул. г. Минск». На памятнике – надпись на идиш и на русском языке: «Вечная слава павшим от рук немецко-фашистских захватчиков в 1941 – 1945 гг.» По данным «Свода памятников истории и культуры в Белоруссии» и музея г. Узда, он открыт в 1947 г., т. е. после минского.

В г. Дзержинске на улице Первомайской находится памятник 1600 евреям, расстрелянных фашистами в октябре 1941 г. Создается впечатление, что выполнен он из двух разных фрагментов. Постамент – в одном стиле, а основная часть просто поставлена на постамент. Надпись выбита на двух языках – идиш и русском: «Здесь лежат 1600 граждан города Дзержинска, погибших от рук фашистских убийц». Надпись вверху на русском языке: «В жизни и смерти неразлучимы». Сзади фрагмента с текстом выбито одно слово: «Спришен». В имеющейся по данному памятнику литературе ошибочно указан год установки  – 1971. Его установили не позже 1949 г., что подтверждают и воспоминания местных жителей.

Фотография памятника, который был поставлен в д. Узляны Пуховичского района, была найдена в материалах следственного дела М. Спришена. Этот факт в некоторой степени может служить подтверждением того, что именно минский камнетес является его автором. Памятник по своему виду, технике исполнения надписей отличается от тех, о которых упоминали выше. Однако надписи, размещенные на памятниках Минска и Узлян, идентичны между собой: «Светлая память на вечные времена 375 евреям из города Узляны, погибшим от рук лютых врагов человечества, фашистско-немецких злодеев 8 октября 1941 г.»

Указанная в различных справочниках дата установки памятника – 1953 г., требует уточнения. То, что фото было найдено в деле, датированном началом 1951 г., доказывает, что к этому времени памятник уже был создан и поставлен не позже 1950 г. Можно принять версию, что его создателем был кто-то из братьев М. Спришена. Имеется и ряд общих черт  и отличий от минского памятника.

Автором мог быть и младший брат Мордуха – Иерухим. Он был прекрасным резчиком по камню. Профессиональное мастерство изучал у скульптора Бергмана под Берлином. Вернувшись в Минск, участвовал в республиканских художественных выставках в 1925 и 1929 гг. В выставочных каталогах сохранились названия его работ. Это в основном рельефы скульптурных портретов известных еврейских писателей и поэтов, размещенные на медалях. К сожалению, сами работы до наших дней не сохранились.

Если сравнивать памятники, необходимо отметить, что в Узлянах он выполнен более декоративно и в манере, близкой к классическому мемориальному обелиску. Возможно, дальнейшие исследования смогут выяснить, кто автор памятника в Узлянах.

Не случайно памятники Мордуха Спришена поставлены были еще в Узде, Дзержинске и Узлянах. В гетто Минска фашисты доставили большое количество евреев из этих местечек. Здесь они были расстреляны вместе с минчанами, а некоторые, оставшиеся в этих местечках, погибли у себя дома.

После того как был поставлен памятник погибшим в Минске, естественно, оставшиеся в живых евреи из других мест сочли необходимым увековечить память погибших в их родных местах. Они стали обращаться за помощью к М. Спришену. Созданный им памятник на Яме получил широкую известность и самую лучшую оценку среди еврейского населения.

По всей вероятности, М. Спришен и при создании других памятников использовал уже имеющиеся старые полуразрушенные надгробия с еврейских кладбищ. Ведь в те годы невозможно было приобрести хорошие мраморные или гранитные камни для памятников.

Памятник на Яме – это не только место, где собираются люди, вспоминая погибших в Катастрофе, но и своеобразное послание от тех, кто приложил много усилий и не пожалел себя в страшные годы государственного антисемитизма ради того, чтобы сохранить для нас, их потомков, наше национальное богатство – Память. Будем же их достойны и не растеряем, а преумножим для идущих за нами это наследство.

Исследования истории еврейской общины Минска и других городов и деревень Беларуси конца 40–50-х годов продолжается.

Просим всех, кто что-то знает об этом, о людях, чьи фамилии упоминаются в этой статье, сообщить в Музей истории и культуры евреев Беларуси.

Наши электронные адреса:

jewish_museum@mail.ru

holo_bel@tut.by

220123, г. Минск, ул. В. Хоружей, 28.

Инна Герасимова,
кандидат исторических наук,
директор Музея истории
и культуры евреев Беларуси