Из мальчиков, родившихся в год создания СССР в 1922 году, со Второй мировой войны вернулись один из четырех. С одним из таких вернувшихся я встретился в немецком городе Бремен. То, что он воевал, – и не захочешь, увидишь: разноцветная орденская колодка, хромота, палка…

Он регулярно приходит в еврейский культурный центр на выступления поэтов и писателей. Часто видел я его отрешенным от окружающего: словно в себя смотрит человек… Что он там видит?

Детство в Донецке. Мать. Школа. Отец, сгинувший в зловещем 38-м... Брат, убитый на той войне, с которой ему самому посчастливилось вернуться…

Его призвали в мае 41-го. Часть стояла в Белоруссии, под Лидой в местечке Жолудок. “Как я помню, большинство населения в нашем местечке составляли евреи”.

В четыре утра 22 июня немецкие самолеты разбомбили военный аэродром рядом с его частью. Столько самолетов солдат не видел за всю свою жизнь. Тогда он увидел и первых убитых. “Почему-то запомнилось, что в тот день наши не сбили ни одного “юнкерса”.

И пошел боец Шейнгауз в долгое тяжелое отступление. Оборонительные бои, бои, бои… Он не мог знать, что именно эти бои, в которых погибли и были пленены миллионы, предопределили тогда будущую победу. Остались у немцев Лида, Могилев, Минск… Казалось, этому не будет конца. Полгода стоял Шейнгауз в обороне под Москвой.

Но пришел, как и было обещано, и на нашу улицу праздник, и пошел Шейнгауз в наступление, и отбросил немца аж на 150 километров от Москвы.

А потом его дивизию, которую сменили сибиряки, отправили на переформирование, потому что в ней личного состава осталось, дай бог, на полк. А еврея Шейнгауза, поскольку имел среднее образование, отправили на курсы командиров взвода.

Еврейское счастье, кто знает, капризное и не очень-то щедрое. Вот ведь, сколько испытал совсем еще и не живший парень. Но! – остался живой. И сейчас, после окончания курсов, за порогом учебного класса, ждал молодого лейтенанта очередной “подарок” еврейского счастья. Наверное, для того, чтобы было о чем вспоминать и рассказывать внукам. Назначение – комвзвода управления артиллерийской разведки. Направление – Курская дуга. Задача Шейнгауза – корректировать огонь наших орудий. Лежать рядом с целью и корректировать. Если кто помнит, в школах учили поэму Симонова “Сын артиллериста”, так вот, о Шейнгаузе можно было писать точно такую поэму. “Бывало… – говорит он скупо. – Бывало, наши снаряды рвались не очень далеко от нас…”.

Потом было освобождение родной Украины, не менее родной Белоруссии и бои за Польшу… Все знают, что такое – Освенцим, Дахау, Бухенвальд. Там людей уничтожали миллионами. И мало кто слышал о таком – Горунь, Ломжа, Быдгощ… В “маленьких” концлагерях убивали тысячами. Взвод лейтенанта Шейнгауза посадили на танки и приказали уничтожить охрану этих лагерей. Взвод выполнил приказ. Что такое лагерь смерти, – не рассказать словами. “Как нас встречали узники… Я больше никогда не видел таких лиц и таких глаз. Они одновременно выражали радость и горе, жизнь и смерть… Среди них было немало евреев, чудом выживших в концлагерях. Они спрашивали, как меня зовут, какая у меня фамилия… Обнимали и плакали…”.

В составе 929-го артполка 40-й пехотной дивизии 1-го Белорусского фронта под командованием Рокоссовского взвод Шейнгауза в 44-м освобождал то, что сдавали в 41-м: Гомель, Минск, Могилев, Лиду… Бои в Польше…

Снаряд разорвался метрах в десяти. Очнулся в медсанбате. Много дней ничего не слышал, говорил с трудом. В голове стоял гул, как от постоянной артподготовки. Выходили, поставили на ноги, и опять пошел воевать Шейнгауз.

– Владимир Абрамович, вы рассказывали мне, как улыбаетесь, когда слышите расхожее выражение о том, что евреи воевали в Ташкенте. Вы провели всю войну на самой что ни есть передовой. А закончили ее в звании всего лишь старшего лейтенанта и, будучи офицером-разведчиком, имеете только два ордена. Что скажете?

– Слава богу, живой остался, вот что я скажу. А объяснение тому, о чем вы спрашиваете, простое: командир моей батареи 76-миллиметровых пушек был открытый антисемит. “Ты, Шейнгауз, – говорил он, – живой у меня не будешь”. И посылал, как говорят, к черту на рога. И каждый раз удивлялся, что я еще живой. “Абрамович, – говорил он, выпив, – сработал ты и в этот раз на хороший орден, но остался в списках живых. Считай, это тебе и есть награда. А как убьют тебя – представлю к “Знамени”, не сомневайся”.

Да, и звание могло быть выше, и орденов больше. Но прав был мой командир-антисемит: моя награда то, что после такой войны я остался жить. Это и есть мое еврейское счастье.

Два его ордена – это два подарка того самого счастья. Не сами ордена, а то, за что получены и что получал их не посмертно. “Звездочка” – за корректировку огня при переправе наших войск через реку при взятии Могилева. Золотая “Отечественная” – за Гдыню, где его расстреляли из пулемета почти в упор. 

Десять месяцев в госпиталях Белоруссии и России. И – на вольные хлеба с палочкой в руке, с нашивкой за тяжелое ранение и с орденами и медалями на груди. Кончилась война для старшего лейтенанта Владимира Шейнгауза. Живи, бывший разведчик!

В 1984 году его пригласили на празднование 40-летия освобождения Белоруссии от фашистских захватчиков. Побывал в Лиде, откуда все началось, в Гомеле, Могилеве… Сказали спасибо, надарили подарков.

А в пятидесятую годовщину Победы над германским фашизмом в Бремен пришла красивая бумага: Владимира Абрамовича Шейнгауза приглашает на празднование этой даты в Израиль Президент страны! Что? Как? Почему? А главное, откуда еврейскому Президенту известно, кто такой Шейнгауз и где он живет? Оказалось, что те евреи, которых он освобождал из “маленьких” лагерей смерти полвека тому назад; те из них, кто остался в живых, не забыли молодого еврейского лейтенанта и написали своему Президенту, что, мол, неплохо было бы повидать этого парня у нас в Израиле и сказать ему спасибо, тем более, что такая дата… И уж, как его там принимали, пером, конечно, не описать.

Лежит в бременской квартире Владимира Абрамовича, красивая кожаная папка с высокими золотыми словами. И – коробочка с редкой  наградой: медалью Президента Израиля “За активную борьбу с нацизмом”. Это бывшему разведчику лично от еврейского Президента, считайте, что от народа Израиля. В Германии такой награды не удостоен никто, кроме Владимира Абрамовича Шейнгауза.

Когда я увидел у него эту медаль, подумал, что хорошо бы, пусть даже коротко, рассказать вам об этом человеке. Да, едва не забыл: Владимиру Абрамовичу 84 года, которых, учитывая все “сюрпризы” еврейского счастья, ему никак не дашь.